Алекс задумался и запустил пятерню в отросшую шевелюру:
– Ну… не знаю точно. Но торф – хорошая штука. Курить его – бесполезное дело, но дымит отлично! Я его собираю, сушу и делаю дымовые шашки, разгонять комаров. Идем, запремся в доме и запалим пару штук, иначе комары от нас одни скелеты оставят!
Когда мы вернулись в приземистое жилище, Алекс нырнул под лавку, вытащил один из горшков с экспериментальной закваской и показал мне три штриха на глиняном боку сосуда:
– Смотри, я его заквасил как раз, когда пришли собаки, и каждый день отмечаю, чтобы следить за процессом…
– Ясно, – кивнула я.
Значит, теперь я точно знаю, что собаки прибились к заимке трое суток назад.
Трое суток – подходящий срок. Как раз три дня назад в Слободке был праздник, после которого я, похоже, уменьшила число старичков-проводников с двух до одного человека. Судя по словам Алекса, очень уж были похожи эти персоны на «темного» приспешника Меркита, которого нашли умершим в сарае. Получается, что после его смерти кто-то распряг собак, на которых старикан прибыл в Слободку, и отпустил их обратно в болота. Поступить так мог только житель Слободки, который не мог вернуться вместе с упряжкой в логово Черного шамана за болотами.
Теперь я точно знаю, что у Черного шамана есть помощник, который и «открыл ему путь», проще говоря – провел через болота в Слободку. Если этот человек настолько хорошо знает болота, он с легкостью мог убрать или попрятать все мои метки. Ведь по неопытности я специально оставляла их на приметных местах! Но на заимку сунуться этот помощник побоялся – из-за собак или из-за обосновавшегося там Алекса, размышляла я.
Времени, чтобы подумать, было полным-полно. Как только солнце склонилось к горизонту, мы с Алексом двинулись к болоту и уселись на согретые солнцем камушки – ждать болотных огней. Темнота сгущалась, птички притихли, уступив место комариному писку и лягушиному кваканью. Я спрятала руки в карманы и очень жалела, что мы не прихватили с собой пару шкур из тех, что хранились на заимке: воздух был прозрачным как стекло и по-зимнему холодным. Высоко в небе появлялись и разгорались блеклые звездочки, пальцы у меня замерзли так, что вот-вот промерзнут насквозь и превратятся в сосульки, я прохаживались туда-сюда, чтобы немного согреться.
Но болотные огни не спешили появиться – то ли посчитали Алекса недостаточно отчаянным, то ли принимали его в наброшенном на голову меховом капюшоне за шамана, а может быть, зеленые шары светятся только во влажную и туманную погоду. Мы проторчали на холоде и ветру до самого рассвета, поплелись обратно и, чтобы согреться, глотали разогретую на заправленной рыбьим жиром горелке воду, доедали остывшего кролика. Мясо казалось мне пресным и жестким, а ситуация – безнадежной:
– Что мы, так и будем сидеть среди этих болот пока не сдохнем от старости? Если кто-то уничтожил мои метки, он мог еще раньше так же точно убрать все приметы, которые расставил Седобородый?
– Мог, конечно. Но нам-то не легче: найти Слободку и узнать, кто это, мы все равно не сможем… – хмуро заметил Алекс. Он второй день возился со старомодным «наганом», который, искупавшись со мной в трясине, окончательно отказался считать себя стрелковым оружием. Но Алекс, как и положено маньяку, не сдавался, а пытался выкроить хоть какую-то пользу из уцелевших патронов.
– Откуда ты знаешь про Слободку? – Когда я рассказывала про житье-бытье последних недель, то все время называла наше временное пристанище «Форпостом», чтобы не вдаваться в подробности про отличия «Скита» и «Слободки».
– Ну, Седобородый говорил: пройдешь сперва по гати, там до Слободки рукой подать, а дальше твой путь – через синее небо, и Бог тебе в помощь, и все такое…
– Погоди! – я чувствую, что в мои пальцы попала еще одна ниточка надежды – тоненькая, очень ненадежная ниточка, которая могла вывести всех нас из этого затерянного в лесах и времени места. – Наверное, он сказал «через ясное небо»?
– Какая разница? – Алекс покрутил указательным пальцем уцелевшей руки у виска. – Говорю тебе, у него тоже с головой проблемы…
– Алекс, как его звали – этого дядьку?
– Да никак. Говорит, я все равно что умер – имя мне без надобности.
Кажется, я догадываюсь, кто этот человек.
– А он не говорил такого – что «я пришел на правь» или «искал путь через правь»? Здесь так говорят: из Форпоста путь один – через навь, другой – через правь, третий – через ясное небо… Я думаю, твои старички-сморчки – это и есть местные шаманы!
– Полудурки они, а не шаманы. Разве можно так тупо воспринимать окольные учения? – Мой собеседник окончательно пришел в медитативное расположение духа. – В них речь идет об измененных состояниях сознания, расширение психики и все такое. Иначе какой может быть путь через небо? Сдохнуть?
– Не обязательно, я знаю как минимум один!
– Ну? Ты знаешь, как их психотропные грибочки выглядят? – оживился он.
– Алекс, все, что они говорят, – все реальное! Без грибочков. Пойми наконец. Ты же сам сказал – никогда не видел, как привозят товар.
– Не видел, нет.
– И знаешь почему? Его сбрасывают с вертолетов.
– Супер! – Алекс хлопнул ладонью по лавке так звонко, что собаки проснулись и подняли лай. – Точно, так они и делают…
– Чем тебе не путь через ясное небо?
– Тем, Аня, что вертолету сесть там негде. Выбросить груз – да. Но сесть вертолету там негде – сплошные обледенелые скалы и растрескавшийся лед, до равнины полсуток ехать на собаках, и то – попадешь в болото.
– Но где-то же у вертолетов есть стоянка? Дозаправка? База?
– Должна быть, – задумался Алекс. – Думаешь, стариканы знают где?
– Нет. Но другой человек знает.
– Кто?
– Седобородый…
– Шутишь? Откуда ему знать? Он в пещере сидит уже лет пять, если не больше.
– А он до этого знал, он путников – таких же, как мы, которые случайно к ним на Форпост угодили, – обещал вывести «через ясное небо». Путники обратно не вернулись, мертвыми их не нашли, тебе он тоже говорил про «ясное небо» – значит, вывел!
– Похоже…
– А почему он с тобой вместе не сбежал?
– Потому что цепи у него были посерьезнее моих, а инструментов у меня никаких. Он тот еще пассажир – говорит, вот буду до срока пребывать в узилище… Посмотрел я на такое и решил, что с ним возиться – только время терять.
– Зря ты так! Придется теперь за ним возвращаться…
– Возвращаться? Аня, ты что? Серьезно?
– Серьезно – ты вчера предлагал вернуться к пещере!
– Я шутил! Вдруг там уже самообороны полно? У нас даже оружия толкового нету!
– Никакой самообороны там нет – собак на болото выпустил кто-то из Слободки. Скажу тебе больше – одного из старикашек там тоже больше нет…
Я рассказала Алексу про битву в сарае, сбежавшего волка и тайного приспешника шаманов, обосновавшегося в Слободке.
– Ты хоть помнишь, по каким меткам сюда пришел от края болота?
– Более-менее. – Он наморщил лоб, припоминая приметы. – Но как добираться от болота до пещеры – понятия не имею… Меня тупо везли собаки!
– И сейчас тупо повезут, у тебя их целых пять штук! Они просто заблудились в болоте и прибежали сюда на твой запах, а когда окажутся в знакомом месте, сориентируются и найдут дорогу. – Алекс колебался, и я добавила: – Сюда мы всегда сможем вернуться!
Мы готовили вылазку с большой тщательностью, с оружием у нас скверно, поэтому наше главное преимущество – внезапность, главное – напугать и обезоружить противника. Пока Алекс потрошил патроны, чтобы смастерить простенькое взрывное устройство и растяжку, и подсушивал дымовые шашки, я неумело нашивала и привязывала к рыболовной сети засохшую траву, листья, выпачканные в грязи куски холста. Надеюсь, мое топорное рукоделие поможет нам замаскироваться, а при некоторой доле везения – заполучить оружие.
Ночью мы спали мало, а с рассветом покинули заимку и двинулись через болота на север. Холодный ветер дул нам в лицо, подсказывая куда двигаться. Болото тоже изменилось – коричневый и серый вымывали яркие пятна зелени, исчезли мелкие желтенькие цветочки, зато слежавшийся снег появлялся в ложбинках, а тонкая нервная пленка льда затягивала лужицы. Мы довольно быстро добрались до прикрытого мхом знака – «указующего перста». Кости, сохранившиеся от человеческого запястья, были уложены так, что указывали на заимку. До следующей метки – черепа, повернутого в сторону болот пустыми глазницами, добрались без приключений.
Собаки, которым для надежности Алекс смастерил шлейки из веревок и тряпок, собранных на заимке, трусили рядом с нами. Они заметно оживились, когда топкая жижа под ногами сменилась промерзлой землей, и уверенно бежали туда, где сверкали обледеневшие скалы. Мы едва поспевали за своими четвероногими проводниками, на время привалов собак приходилось привязывать.
Хорошо, что Алекс предусмотрительно прихватил несколько лохматых, грубо выделанных шкур. Кажется, что мы путешествуем во времени – из весны обратно в зиму, поэтому приходится заворачиваться в мех на время сна. На подступах к скалам мы уже не решаемся разжигать костры и забираем вправо: в наши планы не входит выходить прямиком к пещере. Цель нашего путешествия – забраться повыше в скалы, оставить собак в какой-нибудь пещерке, а самим осторожно подобраться к лежбищу шаманов и посмотреть, что там и как, – ведь у нас нет бинокля. Дождемся момента, когда там останется поменьше народу, кинем дымовые шашки, в дыму подберемся поближе, выманим кого-то из гостей, набросим на него стеку, отберем оружие и будем прорываться к пещере, в которой держат Седобородого. Уйдем вместе с ним, поставив пару растяжек на случай погони. Таков был наш план – мы обсуждали его на каждом привале, и с каждым разом он казался нам проще и удачнее, и подумать не могли, какими суровыми загадками встретят нас ледяные земли Черного шамана…
17
С неба срывались легкие белые крупинки снега, горизонт отяжелел из-за туч, но нам непогода на руку, с ней мы можем не опасаться внезапного появления вертолетов. Мы уже взбирались вверх, цепляясь за камни и оскальзываясь на участках льда, когда одна бойкая псина сорвалась с поводка и помчалась в сторону пещеры, смешно вскидыв