а.
Такое определение не оставляет возможности обойти сознание вниманием. Как писал в своей книге Homo Deus Юваль Харари: «…Если ученый берется утверждать, что ссылки на субъективные переживания в науке неуместны, то он должен, также не ссылаясь на субъективные переживания, доказать недопустимость пыток или насилия». Без такой ссылки каждый из нас представляет собой всего лишь сгусток элементарных частиц, передвигающийся в пространстве в соответствии с законами физики, — и как могут быть недопустимы какие-то действия?
В чем же проблема?
Так в чем же именно заключается то, чего мы не понимаем о сознании? Мало кто посвятил этому вопросу больше усилий, чем Дэвид Чалмерс, известный австралийский философ, со своей неизменной улыбкой и кожаным пиджаком, который так нравится моей жене, что она даже подарила мне такой же на Рождество. Он последовал зову своего сердца и стал философом, даже несмотря на победу на международной олимпиаде по математике и даже несмотря на то, что единственной четверкой, полученной им в колледже при остальных пятерках, была четверка по философии. Действительно, на него, кажется, никак не действуют язвительные замечания и острые возражения, и я был поражен его способностью вежливо выслушивать мнения неосведомленных или глубоко заблуждающихся людей относительно его работ, даже не чувствуя необходимости как-то на них реагировать.
Дэвид всегда подчеркивал, что на самом деле есть две разных тайны, связанных с работой человеческого ума. Первая тайна заключается в том, как мозг перерабатывает информацию. Отсюда проистекает то, что Дэвид называет «легкими» проблемами. Например, как мозг принимает сигналы от органов чувств, воспринимает их и откликается на них? Как он может сообщать о своем внутреннем состоянии средствами языка? Хотя эти вопросы чрезвычайно сложны, они, по нашему определению, относятся не к тайнам сознания, а к тайнам интеллекта: речь о том, как мозг запоминает, вычисляет и учится. Кроме того, мы видели в первой части книги, как специалисты по искусственному интеллекту уже начали успешно двигаться по пути решения этих «легких проблем» в приложении их к машинам — обучая машины играть в го и водить автомобиль, распознавать изображения и понимать высказывания, сделанные с помощью естественного языка.
И есть отдельная тайна: для чего вам личные переживания? И Дэвид называет ее «сложной» проблемой. Когда вы сидите за рулем автомобиля, вы реагируете на мелькающие за окном яркие пятна предметов, на услышанные звуки, испытываете эмоции и ощущаете себя собой. Для чего это все? Разве автомобиль без водителя испытывает что-нибудь подобное? Если вы поедете с таким беспилотным автомобилем наперегонки, вы оба будете получать информацию от своих сенсоров, перерабатывать ее и выдавать управляющие команды. И ваши субъективные переживания во время вождения очевидно логически отделены от самого вождения, они какие-то необязательные. Но если это так, то что их вызывает?
Я подхожу к этой трудной проблеме как физик. С моей точки зрения, обладающая сознанием личность состоит из того, что ею съедено, только съеденное вещество как-то иначе упорядочено. Так почему одни способы упорядочить то же самое вещество приводят к возникновению сознания, а другие нет? Кроме того, физика учит нас: все, что мы едим, — это просто большое количество кварков и электронов, упорядоченных определенным образом. Итак: в каком порядке должны быть расположены частицы, чтобы возникло сознание[56]?
Что мне нравится в этой физической точке зрения, так это то, что она позволяет придать трудной проблеме, с которой мы, люди, пытаемся совладать на протяжении тысячелетий, значительно более ясную форму, словно фокусируя наш взгляд, и теперь ее легче решить методами науки. Вместо того чтобы начинать с трудной проблемы, — почему определенным образом упорядоченные частицы могут обладать сознанием, — давайте начнем с твердого факта, что некоторые конгломераты упорядоченных частиц ощущают себя сознательными, в то время как прочие не ощущают. Например, вы знаете, что частицы, из которых состоит ваш мозг, в данный момент находятся в осознающей упорядоченности, но не обладают этим качеством, когда вы находитесь в состоянии глубокого сна без сновидений.
Теперь мы можем задать три сложных физических вопроса относительно сознания (см. рис. 8.1). Во-первых, какие особенности упорядочения частиц играют здесь роль? В частности, какие физические особенности отличают обладающие сознанием системы от бессознательных? Если мы можем ответить на этот вопрос, то мы можем сказать, какие интеллектуальные системы окажутся сознательными. В более близкой перспективе умение ответить на этот вопрос поможет врачам скорой помощи определить, кто из не реагирующих на внешние раздражители пациентов на самом деле находится в сознании.
Во-вторых, как физические свойства определяют тип ощущения? В частности, что определяет квалиа, основные строительные блоки сознания, такие как красный цвет розы, звон тарелок, запах стейка, вкус мандарина или боль от укола иголкой[57]?
В-третьих, почему что-то вдруг оказывается сознательным? Другими словами, есть ли какие-то глубинные, не открытые пока объяснения, почему одни сгустки вещества оказываются сознающими, или это необъяснимый факт, просто мир так устроен?
Рис. 8.1
Понимание сознания предполагает целую иерархию проблем. Та, которую Дэвид Чалмерс называет «легкой», может быть сформулирована без упоминания личных переживаний. Очевидный факт, что некоторые, хотя и далеко не все, физические системы обладают сознанием, ставит перед нами три отдельных вопроса. Если у нас есть теория, дающая ответ на вопрос, который здесь обозначен как «довольно трудный», то эта теория должна быть экспериментально проверяема. Если проверка состоялась, то можно пользоваться ею в попытках дать ответ и на вопрос в вершине пирамиды.
Специалист по информатике Скотт Ааронсон, мой бывший коллега по MIT, легкомысленно назвал первый из этих вопросов «довольно трудной проблемой» (pretty hard problem, или PHP), как перед этим поступил Дэвид Чалмерс. Следуя за ними в том же духе, назовем два других вопроса «еще более трудной проблемой» (even harder problem, или ЕНP) и «по-настоящему трудной проблемой» (really hard problem, или RHP), в соответствии с рис. 8.1[58].
Сознание за пределами науки?
Когда люди говорят мне, что изучение сознания — это пустая трата времени, их главный аргумент заключается в том, что такое исследование «ненаучно» и обречено оставаться таким навсегда. Но действительно ли это так? Выдающийся австро-британский философ Карл Поппер был автором широко признанного теперь положения, что «нефальсифицируемая теория не может считаться научной». Другими словами, суть науки состоит в проверке теорий данными наблюдений: если наблюдения не позволяют проверить теорию даже в принципе, то отсюда логически следует невозможность каким-либо образом ее опровергнуть (фальсифицировать), что, по определению Поппера, означает, что она ненаучна.
Так возможна ли научная теория, дающая ответ на любой из трех вопросов о сознании, приведенных на рис. 8.1? Позвольте мне уверить вас, что ответом должно быть решительное «Да!», — по крайней мере, для довольно трудной проблемы: «Какие физические особенности отличают обладающие сознанием системы от бессознательных?». Предположим, что у кого-то есть теория, позволяющая для любой физической системы на вопрос, обладает ли она сознанием, ответить одним из трех способов: «да», «нет» или «неизвестно». Давайте подцепим ваш мозг к устройству, считывающему кое-какую информацию, обрабатываемую в различных частях вашего мозга, и пусть эта информация поступает оттуда в компьютер, на котором установлена программа, использующая теорию сознания для указания, какая часть этой информации соответствует сознательным системам, а какая нет, и представляющая вам результаты своих прогнозов в режиме реального времени на экране, как показано на рис. 8.2. Сначала вы думаете о яблоке. На экране высвечивается сообщение, что в вашем мозгу есть информация о яблоке, в чем вы отдаете себе отчет, но в стволе мозга также есть информации о частоте вашего пульса, в чем вы не отдаете себе отчета. Вас бы это впечатлило? Хотя первые два предсказания теории были правильными, вы решили бы провести более тщательное тестирование. На этот раз вы думаете о своей матери, и компьютер сообщает вам, что в вашем мозгу есть информация о вашей матери, но вы не отдаете себе в этом отчета. Теория привела к неправильному выводу, и поэтому должна отправиться на свалку истории науки вместе с аристотелевской механикой, теорией светоносного эфира, геоцентрической космологией и уймой других неудачных идей. Но вот главное: хотя на основании этой теории был сделан ложный вывод, он был проверяем, а значит, теория была научной! Не была бы она научной, вы были бы не в состоянии подвергнуть ее испытанию и опровергнуть.
Некоторые могут не согласиться с моим выводом и сказать, что у них нет никаких доказательств, что именно вы осознавали, или даже вообще осознавали ли вы что-нибудь, хотя они слышали, как вы говорите, что у вас есть сознание: бессознательный зомби, наверное, тоже стал бы говорить то же самое. Но это не делает теорию сознания ненаучной, потому что мы можем поменяться с ними местами и провести проверку, насколько правильно будут предсказаны их собственные переживания, заново.
С другой стороны, если теория отказывается делать какие-либо прогнозы, отвечая «неизвестно» на любой запрос, то опровергнуть ее невозможно, и поэтому она ненаучна. Такое может произойти потому, что теория применима только в некоторых ситуациях, или потому, что необходимые вычисления слишком трудно осуществить на практике, или потому, что датчики, следящие за работой мозга, недостаточно чувствительны. Самые популярные из научных теорий сегодня, как правило, находятся где-то посередине, давая проверяемые ответы лишь на некоторые, а не на все наши вопросы. Например, ключевая теория современной физики отказывается давать ответы на вопросы о системах, которые одновременно и чрезвычайно малы (для этого нужна квантовая механика), и чрезвычайно массивны (для этого требуется общая теория относительности), потому что мы еще не знаем, какими математическими уравнениями надо пользоваться в данном случае. Эта ключевая теория не позволяет нам точно предсказать массы всех возможных атомов: в этом случае, как мы думаем, у нас есть необходимые уравнения, но мы не умеем решать их с нужной точностью. В чем более опасные конструкции ухитряется теория засовывать свой нос, делая при этом проверяемые предсказания, тем больше от нее пользы, и тем серьезнее мы относимся к ней, если она переживает все наши попытки убить ее. Да, мы можем проверять только некоторые из предсказаний теории сознания, но ведь так оно и для всех физических теорий. Поэтому давайте не терять время, сокрушаясь о том, что нам чего-то невозможно проверить, а займемся проверкой того, что проверяемо!