ть его росла. Узнал о ягуаре и Хулио. Он немедленно отправился посмотреть на зверя. Обнаружив, что эль тигре — самка, и притом кормящая мать, мой Хулио возмутился. В гневе он потребовал освободить зверя. Нетрудно представить себе, как отнесся к этому охотник, да и окрестное население. Однако Хулио настойчив и принципиален. Он развил бурную деятельность. Дошел до властей провинции, ссылался на какие-то декреты о национальных парках, объяснял, что зверь вынужден был покинуть район, где находился под охраной. И добился постановления, по которому «кормящая» мать была освобождена.
Чтобы освободить эль тигре, организовали настоящую экспедицию. Ягуариху в клетке привезли к месту, где она была поймана. Теперь все упиралось в пустяк: нужно было ее выпустить, отворить дверь. Отважных не находилось. Зато были желающие пристрелить ягуариху. Охотники наблюдали за этой сценой, держа оружие наготове. Тогда на клетку вскарабкался Хулио и поднял дверцу. Он рассказывал:
— Из клетки вышла недоверчиво. Остановилась, огляделась… А потом… Какой прыжок! Как красиво прыгнула она в лес!
Вот чему радовался дон Хулио. А я жалел, что меня там не было с фотоаппаратом. Сфотографировать эль тигре и одновременно торжествующую улыбку дона Хулио! Его заботило лишь, нашла ли ягуариха своих малышей живыми. Ведь с того момента, когда ее поймали, прошло несколько дней.
Чудак! Можно его и так назвать. Для меня он милый чудак с Большой Реки, настоящий друг природы.
Естественно, разговор наш быстро перешел на змей. Хулио сокрушался по поводу постоянного отсутствия противозмеиной сыворотки, особенно там, где она больше всего нужна, то есть в интериоре, и даже здесь, в столице провинции. Несколько дней назад в Посадас привезли укушенную в бедро девушку из японской колонии. Во-первых, сказал Хулио, неизвестно было, к какому виду принадлежала укусившая ее змея, а во-вторых… во всем городе не нашлось сыворотки хотя бы для одного укола. Молодую и здоровую (весьма существенное обстоятельство при лечении) девушку можно было бы спасти. Но она умерла в мучениях.
Причину недостаточного снабжения окраинных районов страны сывороткой дон Хулио видит в том, что институт не получает необходимых для ее производства живых змей. Естественно, ядовитых змей. О существовании профессиональных ловцов их я что-то не слышал, такое занятие не окупается. Поймать живую змею — не простое дело. Довольно сложно также доставить ее в соответствующей упаковке в почтовое отделение. Такую посылку в институт принимают, правда, бесплатно, но ведь из леса до почты дорога неблизкая. В будущем, в неопределенном будущем, ловец, возможно, будет получать смехотворно небольшое вознаграждение. Поэтому змей ловят лишь так называемые люди доброй воли. Довольно немногочисленная разновидность. Пользуясь случаем, расскажу об одной известной мне истории. Некий живущий в лесах Мисьонеса колонист, махнув рукой на то, что вознаграждение скудное, ловил живых змей и отсылал их, куда следует. Однако у него возникали сложности с упаковкой. Однажды он принес на почту наспех сколоченный ящик. Поставил его на стол, а сам занял очередь к окошку. Вдруг кто-то неосторожно задел ящик, тот упал и… открылся. Все находившиеся на почте люди повскакали на столы, а по полу ползала красавица ярара. Незадачливому отправителю — он тоже примостился на столе — ясно дали понять, что, если он еще раз появится на почте с таким ящиком… Больше он подобных посылок не отправлял.
Укушенные змеей часто обращаются за помощью к знахарям. Но результаты лечения бывают разными. Мой приятель с возмущением рассказывал о том, как один такой знахарь уморил молодого парня. Змея укусила того в руку, так что на спасение было немало шансов. Знахарь предложил молодому человеку выпить внушительную банку керосина. Говорят, парень отбивался изо всех сил. Но усердные «спасатели» уложили его на стол, насильно раскрыли рот и влили керосин. Потом знахарь объяснял, что, по-видимому, керосин был грязный. Его отлили из лампы!
Как я уже упоминал, именно дон Хулио был человеком, от которого я заразился своим змеиным хобби, и причем увлечение это было совсем не дилетантским. Он многому научил меня и уговорил всерьез сделаться профессиональным ловцом змей. Был такой период в моей жизни, да и сейчас я часто не в силах отказать себе в подобном удовольствии. Не один зоологический сад извлек для себя пользу из этого. Охота на змей, ловля этих гадов живыми — более интересное для меня дело, чем охота на уток или стрельба по куропаткам. В ней есть элемент риска. Ведь добыча тут не беззащитная.
Какие еще существа в мире вызывают такой страх, ужас и отвращение, как змеи? О каких рассказывают столько историй и легенд? Змея — это что-то вроде символа зла, изворотливости и одновременно разума. Но не будем пренебрежительно относиться ко всем этим историям и легендам. В некоторых из них, поискав как следует, можно найти крупицу правды. Но другие настолько вредны, что вызывают энергичные возражения и даже противодействия. Чтобы не быть голословным, приведу два примера.
По всей огромной территории бассейна Параны встречается змея муссорана (Pseodobou oloelia)[38], быстрая, черная, достигающая нередко двух метров в длину. У нее много народных названий: «бархатная змея», «черный» охотник, «плакальщик», «лесной чистильщик». Она совершенно безвредная и даже, наоборот, очень полезная. Стремительная, сильная муссорана, охотясь на ядовитых змей, очищает от них леса. Странный факт, обнаруженный и подтвержденный многочисленными наблюдениями. Муссорана, действительно, пожирает прежде всего ядовитых змей. Таковы уж особенности ее вкуса; И при этом на аппетит она не жалуется. К сожалению, самое распространенное ее название — мамамбера (сосущая). Легенда, крайне вредная легенда утверждает: мамамбера всегда чувствует приближающиеся роды у женщин и шныряет поблизости. После родов ночью она заползает в постель и отодвигает младенца от груди спящей матери. А чтобы его успокоить, дает ему сосать… свой хвост, а сама напивается молоком матери. Никто, правда, этого не видел, поскольку «хитрая, как змея», гадина делает это лишь тогда, когда мать спит глубоким сном. Но так должно быть, если столько младенцев… высыхает от голода!
Такова легенда, в которую здесь верят. А в результате уничтожают, убивают полезно помогающее человеку существо. Много воды утечет в Паране, прежде чем охранные запреты будут пониматься и уважаться так, как следует.
Еще более вредна легенда о змее из семейства пай (ядовитой очковой)[39]. Легенда гласит: благочестивый Будда, странствуя по Индии, утомился и прилег отдохнуть. Вскоре святейший заснул. А когда пробудился, увидел кобру, которая, поднявшись над ним и раздув шею в виде зонтика, закрывала его от солнечных лучей. В знак благодарности Будда, благословляя очковую змею, коснулся ее шеи двумя пальцами. Следы его пальцев навсегда остались на коже змеи. Это священное, отмеченное мудрейшим творение…
Речь идет об очковой кобре, одной из самых ядовитых змей на земном шаре. Но в Индии это священная змея, убивать ее не разрешается. Статистические данные говорят о том, что ежегодно кобры кусают почти триста тысяч человек.
Наверняка читатель слышал о змеях, которые, нападая, прыгают. Разумеется, это всего-навсего легенда. Чтобы ударить ядовитыми зубами, змея должна иметь опору. Она может поднять вверх лишь треть тела, остальная его часть, свернутая в клубок, как раз и служит опорой для ударяющего «шприца». Зная об этом, можно без риска стоять около свернувшейся в клубок змеи на расстоянии, равном, скажем, половине ее длины. Но… вот именно, есть одно «но», крупица правды, содержащаяся в легендах о змеях. Речь идет о необычайной быстроте, молниеносности такого удара. А так как у страха глаза велики, то потом рассказывают о «прыжке» змеи. Не раз я сам производил такой эксперимент: палкой соответствующей длины дразнил свернувшуюся в клубок ярару или гремучую змею[40]. Казалось, что поднятая голова колеблется, как пружина. Одновременно я ощущал рукой удары змеи по другому концу палки. Но глазами их не видел: они были такими быстрыми, что зрение их не улавливало.
Говоря о «прыжках» змей, приведу еще один пример, хотя сейчас я стыжусь за свое поведение тогда. Я шел лесной тропинкой и повстречался с красивым экземпляром мамамберы. Она испугалась, насторожилась и, словно поджидая меня, высоко подняла голову. При мне был карабин, я сделал глупость и выстрелил. Стрелок я хороший, расстояние составляло два-три шага, целился я в основание головы. Выстрел, и… змея как испарилась. Попросту исчезла, дематериализовалась. Я был уверен, что попал. На тропинке нашел следы крови. Но змея исчезла. Искал я довольно долго, стволом пригибая траву. Никакого результата. Я бросил поиски и повесил карабин на плечо. При этом я поднял голову, и… змея висела надо мной, на высокой ветке! Вторым выстрелом я сбил ее. Первая пуля прошла как раз у основания головы, однако змея успела молниеносно отскочить и вскарабкаться на дерево. Так что выражение «прыгнула на ветку» могло бы, с точки зрения малосведущего человека, считаться бесспорным.
Как выговаривал мне дон Хулио, когда узнал об этом случае!
Во время каждой нашей встречи мы обменивались своими наблюдениями, делились опытом, разбирали известные нам лично или понаслышке случаи. Мы всегда старались выяснить: как это случилось? Почему так случилось? Даже когда речь шла об абсурдных историях. Например, о змеях, жалящих ядовитым «жалом», находящимся в конце хвоста. Мой приятель заметил, что эта выдумка обязана своим возникновением, вероятно, одной странной привычке коралловой змеи (ее называют так из-за красивых бело-красно-черных колец на коже)[41]. Эта самая ядовитая змея в здешних краях — редкостный трус. Она всегда стремится убежать. Но если спасения нет, она свивается в клубок, прячет голову под кольца своего тела, а хвост поднимает вверх и грозно им размахивает. Быстрые взмахи довольно толстого хвоста могут ввести в заблуждение, в такой ситуации легко принять хвост за голову. Если же схватить за такую «голову», то змея может укусить зубами головы настоящей, спрятанной под витками тела. А тогда поздно выяснять, как все было на самом деле.