— Ты видел, Виктор? — Лялё наконец повернулся ко мне, но смотрел куда-то в сторону. — Ты видел, как эти поросята резвятся?.. И мать их с этой птицей на спине! Каррамба!
Весело прозвучало испанское ругательство, рокочущее «рр» хрупнуло, как орешек под крепкими зубами.
Я так и не попробовал тогда печенки молодой капибары. Хватило и банки консервов.
ПОРОГИ АПИПЕ
КАПРИЗЫ ПАРАНЫ. — САМОЛЕТ ИЩЕТ БАЙДАРКУ, ЗАТЕРЯВШУЮСЯ СРЕДИ ОСТРОВОВ. — ДРУЗЬЯ ПАРАГВАЙЦЫ. — КАК ПРЕОДОЛЕТЬ АПИПЕ? — С ДУШОЙ В ПЯТКАХ СИДИМ В ЗАПОЛНЕННОЙ ВОДОЙ БАЙДАРКЕ
Признаюсь, меня одолели сомнения: то и дело встречая такие выражения, как «большая река», «могучая река» или же «сумасшедшее (либо бешеное) течение», «воронкообразные водовороты», может ли читатель представить себе, каковы на самом деле масштабы, соответствующие этим определениям? Масштабы Параны? «Большой», «могучий» — это все слова, которые мало что дают, когда дело касается научной точности и определенности.
Поэтому, рассказывая о Паране, я должен привести хоть немного сухих данных о ее длине, площади, скорости течения и т. д. Чтобы читатель мог лучше себе все это представить, я приведу кое-какие сравнения.
Итак, стоит для себя отметить, что площадь бассейна Параны и ее притоков составляет около трех с половиной миллионов квадратных километров, то есть почти в десять раз больше, чем территория Польши.
О величине реки свидетельствуют не только ее длина и ширина, но и количество воды, которую она несет, средний годовой расход. Так вот, годовой расход Параны превышает 500 000 000 000 кубических метров. Или, если кто предпочитает меньше нулей, 500 кубических километров. В этом отношении Парана оставляет позади такие могучие реки, как Енисей, Волга, Нил, уступая лишь немногим Конго. После Амазонки, Миссисипи и Конго это четвертая река мира. Быть может, еще больше скажет читателю количество воды, уносимой за одну секунду. Ну так вот, при высоком уровне воды вблизи порта Росарио Парана каждую секунду переносит 65 тысяч кубических метров воды. А ведь ниже Росарио в нее вливаются еще немало полноводных притоков. Стоит вспомнить, что расход воды Вислы у Варшавы составляет около 500–600 кубических метров в секунду. Иными словами, в Росарио по руслу Параны протекает сто Висл сразу.
Когда я раньше называл Парану капризной рекой, я имел в виду ее непостоянство, устраиваемые ею на каждом шагу «сюрпризы». Примером может служить колебание ее глубины. На верхней Паране, текущей по дну каньона, промеры, сделанные у порта колонии «Ванда», показывают глубину 90 метров. На той же верхней Паране, только уже у острова Корпус Кристи, глубина ее достигает 35 метров. А всего 19 километрами ниже, около Ита Куруби, только четыре метра. Потом снова встречаются глубокие места.
О ширине Параны можно говорить, собственно, лишь применительно к ее верхнему течению. На среднем участке, где она течет по так называемой низменности Ла-Плата, ширину ее измерить невозможно. Хотя там это уже «цивилизованная» река, по которой могут ходить суда с большой осадкой, хотя там есть глубокий фарватер, обозначенный плавучими буями, на точных картах она выглядит весьма своеобразно. Сплошной линией показан только крутой, обрывистый левый берег, высота которого достигает нескольких сот метров. Правый же берег — сначала парагвайский, а потом, ниже впадения пограничной реки Парагвай, принадлежащий аргентинским провинциям Чако и Санта-Фе, — во многих местах обозначен тонкой пунктирной линией. Даже несколькими пунктирными линиями. Дело в том, что сегодня он здесь, а завтра там, и разница бывает внушительной. Так же обозначаются и контуры некоторых островов. Изменение уровня Параны на несколько метров приводит к тому, что река разливается на десятки километров, а многие острова исчезают под водой. Жители правого берега этой части Параны — я колебался бы назвать их постоянными жителями — могут иногда подплывать на лодках прямо к порогам своих примитивных ранчо, но бывает и так, что вода уходит, и до нового берега реки нужно пройти несколько километров, иногда даже больше десятка километров.
А масштабы катастрофических наводнений? Величина заливаемых территорий? Приведу такой факт: в 1905 году воды Параны только в Аргентине залили почти 35 тысяч квадратных километров. Повторяю: только в Аргентине, не считая затопленных территорий в Парагвае и Бразилии.
С 1905 года многое изменилось, число жителей значительно выросло, проложена сеть дорог. Только река не поддается изменениям, остается такой же капризной, своенравной, показывающей время от времени свою мощь. В январе 1966 года при очередном наводнении пришлось эвакуировать 200 тысяч человек. Десятки ранчо были снесены, многие дороги затоплены, расположенные на возвышенных местах участки были полностью отрезаны водой от остального мира. Убытки измерялись сотнями миллионов песо. В провинциях Чако и части Санта-Фе была объявлена тревога. Разумеется, прекратилось пароходное сообщение по взбунтовавшейся Паране, которая несла целые острова из водяных лилий камалотес, спрессованных в плотные матрацы площадью иногда до нескольких гектаров. Они представляют собой опасность такого же рода, как и плывущие льдины. Влекомый течением, радующий глаз зеленый, мягкий ковер камалотес может закупорить реку в узких местах и вызвать еще больший подъем воды. Через такое плавучее зеленое поле не пройдет и океанский пароход: его остановят намотавшиеся на винт водоросли. Небольшие же суденышки, катера и лодки в случае встречи со скоплением камалотес оказываются совершенно беспомощными. А ведь как живописно выглядят ярко-зеленые тарелки мясистых листьев, фиолетовые и голубые цветы водяных лилий…
Причина этих наводнений? Декабрьские и январские тропические ливни в бассейне Параны. В провинции Корриентес, например, как явствует из писем моих друзей, за неделю выпало 540 миллиметров осадков.
540 миллиметров за одну лишь неделю… В состоянии ли читатель вообразить себе это? Полукубометра воды на каждый квадратный метр земли.
Мне хотелось, чтобы приведенные данные и сухие с виду цифры подтвердили правомочность используемых мной определений и эпитетов. Здесь, на Большой Реке, они отражают реальность[43].
Слыша название «Апипе», рыбаки с верхней Параны с восхи-гцением чмокают губами: «Какие дорадо там берут! Выше этих рапидос находятся самые лучшие места для ловли на блесну! Но…» Здесь их лица становятся серьезными. «Но надо быть начеку! Если мотор забарахлит, если течение понесет…»
Когда об Апипе говоришь со штурманами судов, с бригадирами плотогонов, их лица тоже суровеют: «Ооо, Апипе…»
Сколько же раз спрашивали нас там, на верхней Паране: «А как с Апипе? Наверное, перенесете байдарку по берегу?»
Не сбрасывал Апипе со счетов и дон Хуан. Когда-то он проплыл через пороги на палубе судна. И с тех пор отзывался о них уважительно.
До Апипе нам предстояло проплыть еще немало. Пока же, очарованные лабиринтом островов и островочков, пробираясь по каким-то каналам, притокам или же ответвлениям водного пути, мы нашли на небольшом островке превосходное место для лагеря, под раскидистой кроной какого-то лесного великана поставили палатку и «живем», как говорит Лялё. В его устах это слово означает высшую оценку. Он ловит рыбу. Вытаскивает все новых и новых представителей водного царства. Некоторые нам неизвестны, мы видим их в первый раз. Я охочусь. Но прежде всего стараюсь подсмотреть птичьи тайны. Каждый вечер у нас гость. Прямо над крышей палатки, на горизонтальной ветке, как в балконной ложе, усаживается сова. Она появляется беззвучно, как только наступает темнота. Словно лесной дух. Присутствие ее выдает лишь фосфоресцирующий блеск широко раскрытых глаз — отражение пылающего костра. Она так близко, что я мог бы достать ее веслом. Нас она не боится. Освещенная электрическим фонарем, недовольно крутит головой, но не улетает. Она исчезает, пропадает где-то в темноте только поздно ночью, чтобы вновь появиться следующим вечером на той же самой ветке. В течение нескольких дней мы так привыкли к ее присутствию, что называем ее «нашей совой». Лялё говорит, что она настроена к нам дружелюбно и хорошо воспитана, не будит нас уханьем.
Зато мы часто слышим странный гомон, похожий издали на перебранку торговок. Это обезьяны. Лялё относится к ним сдержанно, он уверяет, что, если их разозлить, они бомбардируют сверху своими экскрементами. И при этом невероятно метко. Я верю ему на слово и не дразню обезьянье семейство. Живем мирно: они сами по себе, мы сами по себе.
Однажды утром через прозрачную противомоскитную сетку я замечаю оригинального визитера. Оставленной снаружи банкой с небольшим количеством сгущенного молока заинтересовалась ящерица, толстая, серо-зеленая игуана почти метровой длины. С помощью длинного, жалообразного языка она лакомилась необычным деликатесом. Я не вмешивался, у нас этого молока было еще несколько банок. Перепугавшись, когда я стал будить Лялё, она приподнялась на коротких, как будто вывернутых, лапах и, волоча длинный хвост, не спеша направилась в заросли. Она показалась мне безвредной, уменьшенной копией каймана. Что касается ее безвредности, тут Лялё был иного мнения, он доказывал, что это создание шкодливое, что оно таскает у кур яйца. Так как курятника в нашем хозяйстве не было, мы игуан не преследовали. А их встречалось много.
ИГУАНА — ТОЛСТАЯ СЕРО-ЗЕЛЕНАЯ ЯЩЕРИЦА ПОЧТИ МЕТРОВОЙ ДЛИНЫ
В мисьоненских лесах и на заросших островках я встречал также коати. Так забавных зверьков называют гуарани. Европейцы же называют их остроносами. Это близкий родич североамериканского енота-полоскуна и далекий, очень далекий медведя. Впрочем, иногда коати называют еще медведем с хоботом. Выглядит он, как — простите за вовсе ненаучное сравнение — гибрид лисы и обезьяны. Тело лисицы, красивая, густая шубка, настороженно торчащие уши и премилая мордочка, заканчивающаяся длинным, подвижным, любопытствующим носом-хоботком. Великолепный пушистый хвост нап