я сельва» — вдоль всего аргентинского берега Игуасу вплоть до больших водопадов.
Именно это было для нас вторым непреодолимым препятствием. Однако мы не собирались сдаваться. Если нельзя добраться с аргентинской стороны, попробуем это сделать с бразильской. И вот мы оказались в порту Игуасу. Это не только единственный порт на этой реке, но и место перехода на бразильскую сторону. Трудностей при переходе, а точнее, переплыве границы не было никаких. Полученное от Хуана «рекомендательное письмо» пограничной охране действовало, словно волшебная палочка. На границе нам даже почистили оружие. Мы переправлялись на лодке, взяв с собой пока лишь самые необходимые вещи: оружие, палатку, фотопринадлежности.
Во время моего предыдущего пребывания в Бразилии, как раз в этих краях, я познакомился с несколькими семьями польских колонистов. Особенно я подружился с Ежи Л., и вот сейчас мы направились к нему.
После радостных приветствий, выпив по традиционной чашечке йербе мате, я выложил Ежи причину нашего неожиданного плавания. Мы хотим оказаться на берегу Игуасу выше Больших Водопадов и спуститься по течению, которое, видимо, не очень сильное, до самого устья Сан Антонио. Таким образом, мы познакомимся с этим водным путем, хотя и пройдем его в направлении, противоположном тому, что мы замышляли. А прежде всего мы хотим поохотиться. Вечером Ежи созвал в своем ранчо «военный совет». Кроме сыновей и зятя он пригласил двух охотников. Еще раз подтвердилась старая истина насчет того, что самый ценный опыт приобретается на собственной шкуре. Мы узнали, что охота — как в здешних местах, так и по берегам Игуасу — возможна лишь с собаками. И разумеется, с собаками, специально обученными. Собак у нас не было. Не было их и ни у кого из присутствующих. Но даже если каким-то путем нам удалось бы их заполучить, мы все равно не могли бы с ними охотиться. Охотники тут возят собак на лодке и спускают с лодки.
Собаки в разборной байдарке… Исключено! Кто-то предложил несмело:
— А что, если направить их к компадре?
Воцарилась неожиданная тишина, а потом все сразу начали громко говорить по-португальски. Мнения, судя по всему, были противоречивыми. Мы ничего не понимали. Наконец слово взял хозяин:
— Компадре? Что ж, можно попробовать. Правда, он живет далековато, выше по реке, по лесной дорогой до него можно добраться относительно быстро. Часть пути придется пройти тропой. Но зато у компадре есть и подходящие лодки, и самые лучшие собаки, каких только я видел.
— Кто такой компадре?
ЖИЛИЩЕ ЛЕСНЫХ ЛЮДЕЙ В СЕЛЬВЕ
Ежи посмотрел на меня так, будто я в чем-то допустил промашку.
— Компадре — это попросту компадре. По-нашему это значит «кум». Немножко странный он, надо признать, человек. Он ни с кем не поддерживает контактов. Иногда появляется в селении Фос де Игуасу, продает там шкуры и снова исчезает на долгое время. Но какой это охотник! Только трудно вам будет с ним договориться. Может быть, ты с ним отправишься, Янек? Он тебя любит. Если вы в самом деле намереваетесь поохотиться, вам лучше отказаться от байдарки. Во время охоты руководить и приказывать будет компадре. Останетесь довольны.
На Следующий день мы выехали на «джипе»: я, Вицек, сын Ежи Янек и охотник-бразилец. После двух часов довольно лихой езды мы распрощались с машиной и шофером. Весь багаж — на плечи и двинулись по узенькой тропинке — пикаде. Из зеленого полумрака мы вышли на освещенную поляну. На противоположи ной ее стороне серебрилась Игуасу. Мы добрались до цели.
На поляне — ранчо, самое удивительное, пожалуй, из тех, какие мне доводилось видеть. Стены довольно большой постройки, сложенные из почти неотесанных бревен, казались ажурными.
В них было больше щелей, чем дерева. Крыша — настил из бамбука и пальмовых листьев — выступала далеко за стены. Пола в помещении не было, его заменял просто утоптанный грунт, такой же, как и вокруг дома. Неподалеку на столбах сушилось множество рас- тянутых шкур животных.
Выходя из лесу, мы принялись громко хлопать в ладоши. Это своеобразный ритуал в интериоре — во внутренних районах страны. Таким способом хозяина уведомляют, что идут гости и что-у них нет злых намерений. Затем следует остановиться на приличном расстоянии и подождать, пока хозяин выйдет и пригласит приблизиться или войти в дом. Без разрешения лучше не подходить к дому. Непрошеный гость может быть встречен… свинцом. Таков неписаный закон интерпора.
Из-за угла выглянула женщина, что-то крикнула и сразу же исчезла. Я успел только заметить, что у нее очень темная кожа. Наблюдение это сделать было нетрудно, так как всю ее одежду составляло что-то вроде юбчонки вокруг бедер. Крик женщины всполошил кучку занятых чем-то во дворе детей, с полдюжины шоколадного цвета голышей. С визгом, сшибая друг друга с ног, они ринулись к двери и в мгновение ока исчезли. Мы ждали, оставаясь на месте. Это продолжалось довольно долго. Янек успел сообщить мне:
— Это его жена. Местная, из леса.
Наконец на пороге, если у этого дома вообще был порог, показался хозяин. Он не выходил из дома, приглядываясь к нам издалека.
— Компадре! Салуд! — крикнул Янек.
Еще секунда, и компадре кивком головы дал нам знак о том, что мы можем приблизиться. И сам пошел навстречу. Янеку он пожал руку и долго хлопал его по спине. Нас рассматривал молча, словно оценивая. Только потом он протянул руку. Ладонь у него была сильная, мужская. Манера подавать руку, обмениваться рукопожатием говорит мне о многом. Компадре мне понравился. Янек представил нас коротко: «Мне амигос» (мои друзья), и ничего больше.
Возраст хозяина определить было трудно, может быть, сорок лет, а возможно, и значительно больше. Это был крепко сложенный мужчина с внушительной фигурой. Чисто выбритый, с черной взлохмаченной шевелюрой. Разговаривая, он пристально смотрел в глаза, и в его взгляде было что-то странное, беспокоящее. Я несколько иначе представлял себе этого охотника, «дикого лесного человека». На спокойном, словно застывшем в напряженном ожидании лице ни капли загара. К нам он обращался по-испански. Я не удивлялся этому: в пограничных районах знание соседнего языка не редкость. Но меня поразила правильность, я даже сказал бы изысканность его испанского языка. Одет он был в старую, рваную хлопчатобумажную рубаху, выпущенную поверх столь же рваных, но чистых полотняных штанов, на ногах — высокие сапоги с широкими голенищами.
Войдя после его приглашения в ранчо, мы первое время несколько беспомощно озирались по сторонам: переход от яркого света к полумраку был чересчур резким.
— Садитесь, кумовья, — предложил хозяин, пододвигая лавки и какие-то причудливо изогнутые стулья. На одном из них в углу помещения лежало что-то длинное и черное. Я принял это за подушку, но, когда компадре поднял стул, подушка ожила. Сброшенная на пол, она раскрутилась и оказалась солидных размеров змеей, которая, неуловимо быстро извиваясь, исчезла в темном углу. Спустя минуту у нас над головами что-то зашелестело: черная змея обвилась вокруг потолочной балки и замерла.
Впечатление от этой картины было ошеломительным. Паническая реакция Вицека и моя вызвала смех не только у компадре, но и у наших спутников. Корчась от смеха, они веселились, словно малые дети.
Это была ньяканинья длиной около трех метров, змея неядовитая, разумеется. Более того, весьма полезная. Ньяканинья необычайно подвижная, она проворно взбирается на деревья и прекрасно плавает. Она великолепный охотник, причем охотится и на других змей. И прежде всего, как уверяют местные жители, на ядовитых, так как она более быстрая и ловкая, чем они, и превосходит их размерами. Поединки обычно кончаются ее победой и пиром, она попросту заглатывает побежденного противника. Поэтому ничего удивительного, что жители сельвы относятся к этой змее, как к своему союзнику, и ничего не имеют против того, чтобы она поселялась в их ранчо.
НЬЯКАНИНЬЯ — ЗМЕЯ ИЗ СЕМЕЙСТВА УДАВОВ. НЕОБЫЧАЙНО ПОДВИЖНАЯ И… ПОЛЕЗНАЯ. ОНА УБИВАЕТ И ПОЖИРАЕТ ЯДОВИТЫХ ГАДОВ. ЕЕ ДЛИНА ДОСТИГАЕТ ТРЕХ МЕТРОВ.
Легенда об одомашненных змеях в лесах на Игуасу — это не вымысел, а факт. Имея такого «домочадца», матери гораздо меньше беспокоятся за своих детей, играющих во дворе. Говорят, вокруг ранчо, где поселится ньяканинья, на значительном расстоянии не найти ни одной ярары или гремучей змеи. Кроме того, «домашняя змея» очищает окрестности от крыс и мышей.
Меня заинтересовало: что побуждает эту змею селиться в ранчо, возвращаться после охоты под крышу? Компадре объяснил мне это в нескольких словах:
— Мыши и крысы. Их нет в сельве, но зато много попадается там, где живут люди. И кроме этого прохлада на ранчо. Ты обратил внимание, кум, что под крышей прохладнее, чем в лесу? В жаркую пору змеи днем любят спать в холодке. Охотятся они ночью. Нужно только не пугать ньяканииью. Она быстро осваивается. Это довольно неглупая змея.
В ранчо компадре оказалось очень чисто. Примитивное хозяйство, примитивная утварь, но все опрятно и целесообразно. Ажурные стены тоже были целесообразны: это обеспечивало вентиляцию. В здешнем климате не нужны плотно закрытые окна, а противомоскитная сетка для охотника — недостижимая роскошь. Полумрак днем — это достоинство, а не недостаток ранчо. Вечером яге хватает света керосиновой лампы.
От москитов внутри помещения несколько помогала тлевшая и дымившаяся на земляном полу юйо, лесное растение. Спят здесь либо на катре — деревянной, обтянутой полотном раме, либо в подвешенных к потолочным балкам гамаках.
Между тем жена компадре, спрятавшись за сплетенным из тростника занавесом, кое-как прикрыла там свою наготу и вышла приветствовать нас, подавая каждому руку. Потом сразу же принялась готовить еду во дворе у пылающего костра. Нас угостили исключительно вкусным мясом серпы, тушенным в посудине, которую в сельве можно смело назвать универсальной, — в чугуне на коротких ножках с проволочной дужкой, на которой его можно подвесить над костром. Была еще подана довольно противная на вкус бразильская водка качана и, конечно, кофе. Вместо хлеба здесь употребляли