На этом письме императрица сделала следующую собственноручную надпись на немецком языке: «Если Вы не поймете меня, то не я буду виновата в этом; письмо это написал сам председатель канцелярии опекунства; держите всё это в секрете»[40].
Броун понял тайный смысл послания: келейно, без малейшей огласки государыня хотела предоставить некоторым евреям, под видом новороссийских купцов, продолжать торговую деятельность в Риге, прерванную изгнанием в 1744 году, одновременно поручив им колонизировать Новороссию своими единоверцами. Уже в мае того же года, при содействии Броуна, из Митавы были отправлены, в сопровождении Ртищева, в Петербург семь евреев; то были три купца, раввин, его помощник, резник и слуга. Вскоре канцелярия опекунства приподняла завесу с таинственных замыслов государыни. Канцелярия уведомила Броуна, что Новороссийский край должен быть населен иностранцами; дело доставки их туда поручено трем «новороссийским купцам» Давиду Леви Бамбергу, Мозесу Аарону и Беру Беньямину, которые и отправлены со своими слугами в Ригу; оказывать содействие переселенцам по пути в крепость Св. Елизаветы (впоследствии Елисаветград) должен Ртищев; всё дело сосредоточено в руках старшего из купцов Леви Вульфа (проживавшего в Петербурге), который может заменить указанных трех лиц другими; так как по манифесту 1762 года иностранцы пользуются правом торговли во всех русских городах, то и этим трем купцам разрешается вести торговлю как русским подданным[41].
Из этого сообщения ясно следует, что всё дело сводилось к тому, чтобы через посредство уполномоченных лиц в Новороссию были переселены евреи под видом иностранцев вообще, без обнаружения их происхождения, так как закон 1762 года запретил евреям въезд в страну.
Несколько лет спустя, когда Екатерине II не приходилось более считаться с общественным мнением, ибо сама судьба включила в число ее подданных многотысячное еврейское население, она в письме к известному энциклопедисту Дидро, относящемуся к 1773 году, откровенно заявила, что в 1764 году евреи были объявлены купцами и жителями Новороссии. Из этого же письма мы узнаем, что трое-четверо евреев, прибывших тогда в Петербург, квартировали у духовника государыни и что они продолжали оставаться в Петербурге, где их терпели вопреки закону, – «делают вид, что не знают об их пребывании»[42]. Впрочем, еще несколько ранее письма Екатерина II явно нарушила запрет водворяться евреям в стране. В 1769 году она разрешила селиться в Новороссии евреям, которые, в качестве пленников, будут присланы 1-й армией, действовавшей на юге.
Известие о том, что в Петербурге занялись вопросом о допущении евреев в страну, вскоре дошло до рижан; об этом их уведомил депутат города Риги, находившийся в Петербурге. «Евреи, – писал он в феврале 1764 года, – ходатайствуют о свободном водворении их в России и в присоединенных губерниях, обещая компенсировать долги, которые остались за ними при их удалении в царствование Елизаветы, теми суммами, которые они имеют получить в России». Это сообщение вызвало радостное движение среди заинтересованных рижан. Городской совет согласился на то, чтобы депутат от имени города поддержал пред правительством ходатайство евреев, с тем, однако, чтобы были сохранены привилегии города, запрещавшие евреям водворяться прочной оседлостью и останавливаться в самом городе. И депутат в своем ходатайстве пред Сенатом отметил, что опыт показал, как велик был вред, причиненный обществу удалением евреев; с того времени польская торговля упала в Риге и развилась в соседних иностранных городах; если евреям будет дозволено приезжать в Ригу, при соблюдении ее привилегий, торговля расширится и таможенные доходы возрастут. Но, подчеркивал депутат, всё это лишь при условии, если евреям будет дозволено только срочное, а не постоянное пребывание, так как единственно в этом случае рижане будут ограждены от того, чтобы евреи, им в ущерб, не захватили в свои руки промыслов.
Однако совершенно независимо от ходатайства горожан в Риге вскоре появились не только те три еврея, которые были рекомендованы канцелярией опекунства, но и многие другие. Они то приезжали, то уезжали, хотя, в сущности, должны были находиться здесь только проездом в Новороссию. Однажды генерал-губернатор отказал некоторым евреям в просьбе выдать им паспорта, но он всё же отправил их прошение в Петербург, прося дать ему необходимые разъяснения, а также, в частности, разрешить возникший вопрос: могут ли евреи водворяться во внутренней части города, против чего будет протестовать городской совет, так как это противоречит привилегии Риги. И вот, в ответ на этот запрос, государыня дала понять генерал-губернатору, что раз ему небезызвестны ее широкие планы относительно евреев, то, в целях содействия этим планам, надо чинить евреям как можно менее препятствий; между прочим, следует разрешать им шестинедельное пребывание в Риге, но не в городе, а в предместье[43]. Таков был компромисс, к которому государыню привели желание использовать торгово-промышленные силы евреев и опасение идти вразрез с предубеждением общества, со старинными привилегиями города, не разрешавшими евреям постоянного жительства.
Но то, что не могла сделать государыня, сделала жизнь: с этого момента евреи стали прочно водворяться в Риге, хотя им это и стоило много труда и унижений. Впрочем, государыня сделала еще один шаг – рижских привилегий нельзя нарушать, но в поселении Шлок, лежащем вблизи Риги, таковых не было, и в 1785 году она предоставила евреям записываться в местные купеческие и мещанские сословия[44].
Возникновение черты оседлости
Присоединение Белоруссии к России и манифест Екатерины II о принятии евреев в русское подданство (1772 г.) – Гражданское равенство – Указ 1791 года, давший основание для установления черты еврейской оседлости – Присоединение Курляндии к России – Предоставление Павлом I гражданских прав курляндским евреям (1799 г.)
В 1772 году история произнесла свое решительное слово. Передав России, при первом разделе Польши, Белоруссию, она заставила правительство и общество признать непреложным тот факт, что рост России сопряжен с включением евреев в ряды русских подданных. Здесь, в Белоруссии (Полоцкой, ныне Витебской, и Могилевской губерниях), евреи по своей численности и по своей торгово-промышленной роли являлись деятельнейшим элементом в экономической жизни края.
Манифест о присоединении Белоруссии к России (11 августа 1772 г.) придал особое значение торгово-промышленной деятельности евреев: «…Через торжественное выше сего обнадежение всем и каждому свободного отправления веры и неприкосновенной в имуществах целости, собою разумеется, что и еврейские общества, жительствующие в присоединенных к Империи Российской городах и землях, будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имуществ своих пользуются: ибо человеколюбие Ее Императорского Величества не позволяет их одних исключить из общей всем милости и будущего благосостояния, под благословенною Ея Державою, доколе они, с своей стороны, с подлежащим повиновением, яко верноподданные жить и в настоящих торгах и промыслах, по званиям своим, обращаться будут».
Редакция этого акта свидетельствует о несомненной осторожности Екатерины II в ее официальном отношении к новым подданным-евреям; она словно перед кем-то извинялась, что доброе милостивое слово, с которым она обратилась в манифесте к населению присоединенного края, распространено и на евреев. Манифест вообще не уравнял евреев в правах с остальным населением; за ними были сохранены свобода совести, внутреннее самоуправление и право собственности; гражданские же права, как это было сделано в отношении христиан, не были евреям предоставлены манифестом[45]. Однако Екатерина II несомненно намеревалась уравнять еврейское население в правах с остальным, но и в этом случае она предпочла не прибегать к шумливым официальным актам.
Действительно, прошло всего десять лет, и евреи стали равноправными членами торгово-промышленных сословий, пользовавшихся в то время широким сословно-городским самоуправлением, охватывавшим административные, судебные и финансовые функции. История борьбы евреев за осуществление этих прав, которую им пришлось вести с христианским обществом, повествует, как Екатерина II настойчивостью сломила, правда, только на короткое время, упорство отдельных городских христианских обществ в нежелании признать евреев равноправными согражданами.
Личное отношение Екатерины II как правительницы к евреям ярко сказывается в ее резолюции, представленной Сенату, когда ему были переданы на рассмотрение жалобы белорусских евреев на действия администрации: «Ея Величество приметить указала, что, когда означенные еврейского закона люди вошли уже на основании указов Ея Величества в состояние, равное с другими, то и надлежит при всяком случае наблюдать правило, Ея Величеством установленное, что всяк по званию и состоянию своему долженствует пользоваться выгодами и правами без различия закона и народа»[46].
При таком благоприятном отношении сверху и при недружелюбии снизу, подсказывавшемся фанатизмом и корыстью, началась история евреев как русских подданных.
Фактом чрезвычайной важности для всей дальнейшей жизни евреев в России явилось то, что с предоставлением им участия в общественной самодеятельности они перестали быть особым «сословием», как это было в Польше, перестали быть Schutzjuden[47] и стали гражданами страны. Значение этого факта, создавшего новую эпоху в жизни прежнего польского еврейства, не могли умалить даже самые тяжкие правоограничения, последовавшие в дальнейшем. Но наряду с этим положительным результатом реформа привела и к таким последствиям, значение которых вряд ли могло быть предусмотрено в то время не только евреями, но и самим правительством.