уклонение евреев от исполнения воинской повинности.
В общих чертах соответствующие исключительные законоположения сводятся к следующему[22].
1) При недоборе евреи-первольготные привлекаются к воинской службе, хотя христиане в таких случаях могут быть призваны на службу лишь по особому высочайшему повелению.
2) По достижении 16-летнего возраста каждый еврей в черте оседлости должен приписаться, по отбыванию воинской повинности, к месту своего постоянного жительства или занятия (независимо от того, к какому обществу вообще приписан); лица же, пользующиеся постоянным правом повсеместного жительства (таковое у ремесленников не признается постоянным), если они проживают вне черты, должны причисляться к призывным участкам по месту приписки к обществу. Евреям предоставляется перечисляться, на основании общих правил, в другой призывной участок[23], но при следующих ограничениях: а) необходимо непрерывное проживание во вновь избранном участке в течение не менее двух лет; б) в пределах одного и того же участка перечисление из городских в сельские участки и из одного сельского участка в другой воспрещается; в) при перечислении из участка в черте в участок вне черты перечисляющийся утрачивает все льготы, на которые он имеет право по семейному своему положению.
3) Уездным, окружным и городским по воинской повинности присутствиям предоставляется подвергать евреев, получивших отсрочки в поступлении на службу по слабосилию и невозмужал ости, внезапному освидетельствованию, не ограничиваясь временем, назначенным законом для ежегодного освидетельствования новобранцев[24].
4) Согласно закону 1876 года «при назначении льгот по семейному положению призываемым из евреев… присутствие по воинской повинности, в случае сомнения в правильности сведений о семейном положении включенных в призывной список, имеет право требовать представления призываемыми сведений о семейном их составе, удостоверенных полицией».
Сенат истолковал этот закон чрезвычайно широко именно в том смысле, что присутствия имеют право требовать представления таких удостоверений от всех призывающихся евреев, претендующих на льготу, безразлично – есть ли основания сомневаться в правильности самых документов о семейном положении, представленных призываемым, или эти документы по своей природе таковы, что не могут внушать сомнений (например, определения судебных мест, указы Сената и т. п.). Вследствие этого в настоящее время многие воинские присутствия в черте оседлости только тогда рассматривают вопрос о льготе призываемого еврея, если, кроме всех требуемых законом документов, представляется еще удостоверение полиции. Между тем закон отнюдь не обязывает полицию выдавать такое удостоверение, даже в том случае, если для этого имеются достаточные данные, так как, по разъяснению Сената, она «не обязана производить разыскания для обнаружения рождений, браков, разводов и смертей евреев». Кроме того, самая оценка доказательств, представляемых призываемыми евреями в подтверждение их семейного положения, зависит всецело от полиции, которая решает эти вопросы безапелляционно.
По разъяснению Сената, в своих удостоверениях полиция должна «ручаться» за правильность сведений о составе семьи призываемого еврея. Очевидно, что полиция только тогда может это сделать, если она или знает призываемого еврея и всю его семью лично, или (в случае недостаточности документов) убедилась в составе его семьи путем особого дознания. Случаи первого рода, конечно, редки; что касается случаев второго рода, то, по разъяснениям Сената, удостоверения полиция, основанные на произведенных ею дознаниях, никакого значения не имеют, почему такие удостоверения воинскими присутствиями не принимаются во внимание. Поэтому полиция или выдает удостоверения, «ручаясь» за верность заключающихся в них сведений, хотя она в них вовсе не уверена, или же производит дознания и выдает удостоверения на основания этих дознаний, но ни словом не упоминает о них.
В ряду специальных постановлений для евреев следует отметить: запрещение евреям, близким родственникам, призывающимся одновременно, заменять друг друга в случае принятия лишь одного из них на службу. Такая мена допускается у христиан, допускалась до 1889 года и у евреев.
По закону 1876 года лица, оказавшиеся негодными к военной службе, заменяются: христиане – христианами, а евреи – евреями. Но если еврей, принявший до призыва христианство, не явится к призыву, вместо него должен поступить на службу еврей.
До сих пор сохранился закон о выдаче вознаграждения в размере 50 р. за поимку уклонившегося от воинской повинности еврея, а также о взыскании 300 р. штрафа с того еврейского общества, в котором укрывался военный беглец из евреев, – безразлично, способствовало ли данное еврейское общество такому укрывательству или нет: достаточно того, что «оно само его не обнаружило и не представило надлежащему начальству».
Совершенно исключительное положение в числе специальных для евреев постановлений занимает закон о штрафах. Вопреки основному положению общего законодательства, что каждый отвечает лишь за проступок, им содеянный, «семейство[25] еврея, уклонившегося от исполнения воинской повинности, подвергается денежному взысканию в размере 300 рублей».
Если даже член семьи, на которого обрушивается штраф, докажет, что он в силу физических причин не мог ни содействовать, ни препятствовать своему родственнику уклониться от воинской повинности (например, потому, что он сам в это время находился на военной службе в другом городе или же был еще ребенком), это все-таки не избавляет его от 300-рублевого штрафа.
Известен случай, когда был подвергнут штрафу еврей, своевременно предупредивший полицию, что его брат намерен уклониться от воинской повинности!
Штраф этот налагается не только в случае неявки к призыву и к переосвидетельствованию в губернском присутствии, – не освобождает от штрафа самого уклонившегося или его семейство и то обстоятельство, что призываемый через некоторое время, даже через несколько дней или часов, явился в присутствие и был принят на службу.
Штраф слагается только в том случае, если представляются доказательства, что неприбытие призываемого в присутствие к назначенному времени было вызвано такими обстоятельствами, как наводнение, разлитие реки и проч., или болезнью, удостоверенной свидетельством, выданным врачом, мировым судьей и др., при непременном участии полиции.
Взыскание штрафа, сейчас же по его наложении, производится полицией, которая, в случае задержки полной уплаты штрафа, немедленно продает с публичного торга имущество оштрафованного, и ни подача жалобы на постановление о наложении этого штрафа, никакие другие обстоятельства не приостанавливают взыскания, хотя постановления уездных присутствий о наложении штрафа отнюдь не окончательные и, по закону, могут быть обжалованы в губернских присутствиях, а далее – в Сенате. Нередко случалось, что после продажи имущества постановление уездного присутствия отменялось губернским присутствием как неправильное. (В этих случаях вырученная от продажи сумма возвращается неправильно оштрафованному, но убытки не возмещаются.)
Вообще уклонение от военной службы – явление повсеместное. (В России в 1902 году число уклонившихся составляло, кроме евреев, около 35 000, в 1903 году – 41 000 человек.) Несомненно, что евреи в России дают больший процент недобора, чем прочее население, – в значительной степени это вызывается, быть может, их гражданским положением в стране вообще и условиями военной службы в частности. Однако выставляемые правительством соответствующие данные, свидетельствующие, будто число уклоняющихся столь велико, что государство не получает от евреев потребного числа солдат, являются в действительности неправильными. Но если даже признать официальные цифры недобора евреев правильными, то и в таком случае евреи, соразмерно со своею численностью в стране, дают большее количество солдат, нежели остальное население.
Уклонение от воинской повинности заключается в том, что лицо, внесенное в призывной список, не является в надлежащий момент к ее исполнению. Поэтому для количественной оценки недобора, вызываемого массовым уклонением от исполнения повинности, представляется необходимым установление правильности призывных списков, то есть установление того факта, что в списки внесены лишь такие лица, которые в действительности могут и должны явиться к призыву. Между тем в еврейской жизни в России существуют такие особые условия, благодаря которым призывные списки евреев не могут полностью совпадать с действительностью.
Эти условия – неправильная регистрация евреев и повальная беспорядочная эмиграция.
Метрические записи о рождении, бракосочетании и смерти евреев, согласно русским законам, должны совершаться особыми чиновниками-евреями, так называемыми казенными раввинами (они не имеют ничего общего с раввинами, называемыми на официальном языке «духовными»). В противоположность тому, что у христиан акты крещения, бракосочетания и погребения обязательно совершаются духовенством, которое и ведет соответственные записи, – по еврейской религии акты обрезания, бракосочетания и погребения может совершать каждый еврей. А так как вместе с этим казенные раввины чрезвычайно непопулярны среди населения и живут только в сравнительно крупных городах и местечках, то в течение долгого времени к ним обращались за совершением тех или других актов лишь в редких случаях. Поэтому, если факт рождения еврея свидетельствуется раньше или позже той или другой бумагой (ибо при современных условиях невозможно прожить без какого-нибудь «документа», при получении которого обыкновенно и регистрируется факт рождения просителя), то факты смерти евреев, особенно умерших на чужбине или в раннем детстве, сплошь и рядом оставались незаписанными, и таким образом эти «мертвые души» продолжали числиться в живых и вносились в призывные списки. Беспрестанное передвижение еврейского торгового люда также способствовало увеличению этих «мертвых душ».