акое, например, когда герцог и герцогиня обещают подарить Санчо Пансе остров и тонко обыгрывают эту свою шутку. Вот откуда проистекают «Сто лет одиночества». Если хочешь написать роман, то лучше всего будет сперва прочесть «Дон Кихота».
КИКЕ СКОПЕЛЬ. И теперь они смеют сравнивать «Сто лет» с «Дон Кихотом».
Глава 18. Урок географии
На котором обсуждается край, давший начало Макондо
ЭДУАРДО МАРСЕЛЕС ДАКОНТЕ. В Аракатаке примерно пять тысяч жителей. Сколько точно, не знаю, но очень многие из них прочитали роман.
И само собой, когда человек читает о том, что ему знакомо, узнаваемо, это вызывает у него больше эмоций, сильнее затрагивает. Возможно, кто-то далекий от этих реалий воспринял бы текст больше разумом, чем эмоциями. Но я имею в виду ситуацию, когда читающий сразу узнает и этот городишко, и местность, и людей, верно ведь? В этом случае восприятие более эмоциональное, даже сентиментальное, если хотите… Людей из тех мест многие описанные в романе вещи не удивляют; я главным образом говорю о людях с побережья. Знаете, это у нас в крови — преувеличивать многое, сгущать краски, и мы порой такие вещи говорим, много разного эдакого, что, в общем-то… Вот я и думаю, что местная публика подобное естественнее воспринимает.
Давайте-ка я на салфетке нарисую, что где. Смотрите, это у нас побережье: здесь река Магдалена, здесь Барранкилья, так? Санта-Марта вот тут. А здесь пролегают хребты Сьерра-Невады. Теперь Аракатака — она в пятидесяти милях к югу. В отрогах Сьерра-Невады. Вот река Магдалена. Здесь городок Фундасьон, а от него идет дорога на Букарамангу и дальше вглубь страны. Видите? Момпокс, следовательно, тут располагается — ну, более или менее, на берегах Магдалены, она здесь протекает. Вот департамент Атлантико и департамент Боливар. Риоача там.
Посмотрим на «Сто лет одиночества»: вот они, эти места, от реки Магдалена к востоку, к северо-восточной части побережья. То есть район Санта-Марты, Сьенага, банановые плантации и потом — от Сьерра-Невады до Риоачи, откуда основатели Макондо как раз и пришли. Вы же знаете, что Аурелиано Буэндиа в Гуахире убил Пруденсио Агилара, после чего случилось нечто вроде исхода, и те, кто ушел, и есть основатели Макондо. Эту историю он позаимствовал из жизни своего деда.
ПАТРИСИЯ КАСТАНЬО. Мы с его биографом Джеральдом Мартином отдельную поездку организовали, чтобы воспроизвести тот переход из «Ста лет одиночества»; мы двигались от Майкао в сторону Барранкаса — это в Гуахире, и сегодня Барранкас имеет важное значение, потому что рядом располагается крупное угольное месторождение Эль-Серрехон. В те времена там тоже, видимо, что-то подобное существовало, не зря же полковник Маркес из Риоачи переехал в Барранкас. Думаю, это были бывшие колонизированные территории, их только осваивали, как, скажем, у нас в свое время осваивали фронтир[75]. Должно быть, в Барранкасе тогда разводили много крупного рогатого скота — ну, я так думаю. Туда мы и поехали в поисках сведений об истории их семьи, о приезде полковника Маркеса в Барранкас. Донья Транкилина не сразу с ним приехала, он один сначала отправился. Потом уже донья Транкилина последовала за ним в Барранкас, и они обосновались в собственном доме, но к тому времени через полковника уже прошла длинная вереница любовниц (он, судя по всему, был неуемным по части женщин). И есть предположение, что одной из его любовниц стала мать Медардо — женщина, как говорится, достаточно свободных нравов.
Мы расспросили массу людей в городке — тех, кто родственниками им приходится или знает ту давнюю историю. Оказалось, что и сама история, и ее связь с городом очень живы и ярки в памяти людей. Там вообще все довольно любопытно получилось. Познакомились мы с одним старичком, махоньким таким, дряхлым, так он сказал, что своими глазами видел, как Медардо умер. Он был тогда мальчишкой лет семи или восьми и в тот день шел по поручению, что-то кому-то нес. На углу улицы он оказался ровно в тот момент, когда полковник Маркес выстрелил из своего револьвера в Медардо. И знаете, что восхитительно в традиции устного пересказа историй? В Барранкасе мы вечером вышли на улицу, сели на скамейку — у них, знаете, скамейки такие забавные, туда-сюда раскачиваются, — и подбегает к нам внучка одной матроны, с которой мы уже беседовали, и говорит: «Мой дедушка рассказывал мне, как та смерть случилась». И прямо тут же, посреди улицы, складно, как заправский рассказчик, принимается живописать о тех событиях; вы себе представить не можете, какой это был восторг.
Не знаю, почему я тогда не взяла с собой фотокамеру. Скорее всего, потому что в то время фотоаппараты очень тяжелыми были. А девчушка рассказывает: «Тем временем полковник Маркес поджидал Медардо. Он знал, что он появится, — в тот день устраивали праздник в честь святой Девы, покровительницы города…» Медардо жил на ферме. «Медардо должен был прийти с кормом для скотины, потому что собирался несколько дней провести здесь на празднике. И полковник ему сказал: „Я должен убить тебя, Медардо“». А Медардо что-то такое про пулю чести ответил, не помню уже. Однако девочка описывала событие так, словно оно вчера случилось. Думаю, все это у Джерри в книге есть, но на меня сильное впечатление произвела сама эта традиция — из уст в уста передавать истории прошлого. Девчушка эта. Она будто из драмы Эврипида отрывок декламировала, заучила и наизусть шпарила. Я в полном потрясении, потому что та история году в 1907-м произошла, и поди ж ты, о ней по сию пору в городе живые воспоминания хранятся, хотя на дворе уже 1993 год.
ЭДУАРДО МАРСЕЛЕС ДАКОНТЕ. Конечно, в Аракатаке очень жарко, но не будем забывать, что город лежит в отрогах гор Сьерра-Невады. И река там несет «свои прозрачные воды по ложу из белых отполированных камней, огромных, как доисторические яйца»[76], как он пишет в «Сто лет одиночества». Почему? Потому что река спускается с заснеженных горных вершин Кристобаль-Колон и Симон-Боливар. Это река Фрио, река Фундасьон. Там жарко, однако ночью становится прохладно, и все благодаря горам и рекам с ручьями, несущим со Сьерры талую воду. Растительность очень буйная. Места просто великолепные.
Здесь два сезона — сухой и дождливый; это типичный климат для побережья. Если приедете в сухой сезон, то увидите, что повсюду одна сплошная пылища. Но вы заметите и банановые плантации, а бананы нуждаются в большом количестве влаги, так что дожди тоже есть, как без них. Бывает, зарядят тропические ливни с грозами, вода с небес потоками извергается, конца и края не видно, как тот нескончаемый ливень, что у него описан в рассказе «Исабель смотрит на дождь в Макондо».
Вся Аракатака в романе присутствует. И река с кристально чистой водой — река Аракатака, очень живописная. Там невероятно красиво, по берегам пляжи песчаные, маленькие такие. И деревья миндальные. Вся центральная площадь Аракатаки миндальными деревьями окружена. Жарища. Полуденная сиеста. А знаете, сколько народу там, проезжего в основном? Аракатака же как центр, здесь много дорог сходится. Это сюда индейцы с гор Сьерра-Невада спускались. Проезжих полно. Поезд ходит. Да, еще и придумки местные. Например, во времена банановой лихорадки в Колумбии мужчины кумбиамбу[77] плясали, а над головой не свечки зажженные держали, как оно полагается, а скомканные в жгуты кредитки, тоже подожженные. Все эти вещи в романе есть.
И сразу понимаешь, что у Габо в повествовании огромное влияние на ход событий оказывает окружающая обстановка, атмосфера. Предрассудки играют важную роль. Поселения окрестные со своими причудами. Природные явления. Ливни. Страшный зной. Все это не может не сказываться. Вы же знаете, проливные дожди с грозами могут там по двое-трое суток идти, и тогда кажется, что с неба сыплются камушки, потому что дождь — стеной, потоки, реки воды, и это, должно быть, оставило в нем неизгладимый след. Он напитывался впечатлениями от всего, что творилось вокруг, пока природные стихии бушевали с тропическим неистовством. Ведь до недавнего времени в Аракатаке не было электричества. Только маленький генератор на весь городок.
Весь этот край, от Сьенаги до Аракатаки и дальше до Фундасьона, — это все банановая зона. Земля здесь очень плодородная, благодаря стекающим с гор рекам в этой маленькой долине, широкой долине, скопились аллювиальные наносы. Аракатака была сельскохозяйственным городком. Там уже ощущались первые признаки банановой лихорадки. Все банановые плантации были сосредоточены в этом районе. Первое время владельцы банановых плантаций сами жили при них.
Мой дед Антонио Даконте прибыл туда из Италии и считался в городе важной персоной. Открыл лавку — «Магазин Антонио Даконте». Он не был невесть кем. Дед эмигрировал из Италии ближе к концу девятнадцатого века и высадился в Санта-Марте. Один из первых колонистов в Аракатаке; он пришел туда и фактически помог основать город. Он появился в Аракатаке, когда туда пришли турки и итальянцы; Аракатака была крошечным поселением.
ИМПЕРИА ДАКОНТЕ. В Аракатаку прибыли трое младших отпрысков Даконте: Педро Даконте Фама, Мария Даконте Фама и Антонио Даконте Фама, который там и остался. Тогда они все были еще очень молоды. Дела в Аракатаке у него заладились. О, да. Он тремя фермами владел. И большинство домов в Аракатаке моему отцу принадлежали. Он в Европу ездил, отец мой. А остальные — те не разъезжали.
ЭДУАРДО МАРСЕЛЕС ДАКОНТЕ. Он прибыл в Аракатаку уже при деньгах, или, не знаю, может, провернул несколько очень успешных сделок, потому что по приезде сразу же огромный магазин открыл и кинотеатр устроил. Он владел одним из самых больших домов на том месте, которое там Четырьмя углами называют, — это, если можно так выразиться, Таймс-сквер Аракатаки. Четыре угла, да. Огромный угловой дом. На четверть квартала раскинулся, не меньше, потому что во дворе что-то вроде зрительного зала он устроил. Кинотеатр. Прямо во дворе своего дома. Стулья расставил, аппараты купил, а кинопленки ему поездом из Санта-Марты присылали. У него люди свои были, чтобы кинофильмы отбирать и привозить, киномеханик и всякое такое. Он фильмы закупал, и музыкальный автомат тоже. Все новшества, какие появлялись, доставлял в Аракатаку, потому что регулярно наезжал в Санта-Марту.