РОДРИГО МОЙЯ. Встречался с ним год назад на обеде у них дома. Он присел рядом со мной и сделал мне дарственную надпись на специальном издании «Ста лет одиночества», так и написал: «Дону Родриго от дона Габо». А больше никакого разговора между нами не произошло. Вот кем он очарован был, так это моей женой Сусаной. Он обожал Сусану. Она рядом с ним сидела, по правую руку, а потом настал момент, когда ему встать понадобилось — то ли массаж ему делать пришли, то ли еще что, — и Сусана под локоток его поддерживала, пока он поднимался, а он обернулся и как будто сильно удивился. Увидев, кто ему помог, взгляд на ней задержал и в улыбке расплылся: «Ах, как это приятно».
ГЛОРИЯ ТРИАНА. Я устроила для Габо прощальную пирушку по случаю их отъезда из Картахены. Они в Картахене три или четыре месяца пробыли и собирались назад в Мехико. Я сказала Мерседес, что хочу для них с Габо праздник сделать. Званый обед в его честь; она знает мои званые обеды: у меня всегда живая музыка, я приглашаю исполнителей порро[144], и вальенато его любимых, и кумбии. А она мне говорит: «Погоди немного, скоро Гонсало приедет с моими внуками, хочу, чтобы они тоже присутствовали». Я музыкантов предупредила: «Как только он войдет, сразу играть начинайте». Он в зал входит под звуки порро и уже пританцовывает. В совершенном восторге был. Вот таким я его и запомнила. А с тех пор больше не видела.
КАРМЕН БАЛСЕЛЬС. Превосходно это помню. В последний раз я его видела в Барселоне. Дома у нас. На память я не жалуюсь и, надеюсь, сохраню ее до последнего дня.
ХАЙМЕ АБЕЛЬО БАНФИ. Я приехал в Мехико в понедельник, 15 апреля, на конференцию по вопросам журналистики. Позвонил Мерседес и слышу — голос такой у нее спокойный. Габо был слаб, но в стабильном состоянии. Мы еще планы строили о том, как я заеду к ним, когда с делами закруглюсь. В среду еще раз позвонил и сразу почувствовал неладное. «Как у вас дела?» — «Плохо», — просто и ясно она ответила. Я тут же связался с моей командой в Картахене, чтобы они наготове были.
ГИЛЬЕРМО АНГУЛО. Я тут же на самолет. Уже в час с четвертью пополудни был у них дома в Педрегале. А Габо умер в 12:08. Их старший сын Родриго тогда сказал мне: «Как хорошо, брат, что ты приехал. Чем нас больше, тем легче нам горе пережить».
ХАЙМЕ АБЕЛЬО БАНФИ. Вокруг дома полно репортеров, видеокамеры кругом, поклонников — толпа, все с желтыми цветами; в общем, внутрь не пробьешься. Я на такси подъехал с улицы Фуэго, и нас полиция остановила. Я показал свою карточку. Сказал, что директор Фонда Габриэля Гарсиа Маркеса, и они меня пропустили. И тогда только сообразил, что ничего не подготовлено. Все решалось второпях, но довольно согласованно и в их стиле. Власти Мехико объявили, что устроят ему гражданскую панихиду во Дворце изящных искусств. Я смог переговорить с Гонсало около пяти вечера в пятницу, и он пожелал, чтобы на церемонии, помимо камерной музыки Бартока и других любимых композиторов Габо, звучала бы еще и вальенато, — следовало пригласить исполнителей, которые пели бы для людей, ожидающих на улице перед Дворцом изящных искусств своей очереди проститься с ним.
ГИЛЬЕРМО АНГУЛО. Я единственный, кроме членов семьи, видел Габо покойным. Красивый такой, умиротворенный, я на прощание его в щеку поцеловал. Вальенатос, которые пели, пока он не умер, молчали.
КАРЛИТОС ГОНСАЛЕС РОМЕРО. В тот день я увидел Мерседес на кухне в окружении сыновей, невесток и внуков, и маэстро Ангуло тоже с нею рядом был. Она держалась с невозмутимым спокойствием; в блузе и туфлях тигровой расцветки, в руке — стакан белой текилы и сигарета, она принимала по телефону соболезнования. Все звонки были короткими, она выслушивала, отвечала очень скупо, а под конец произносила: «Благодарю вас». Когда на следующий день я к ним вернулся, у нее в кабинете уже стояла урна с прахом. Я подошел и положил сверху красную розу. Возле самой урны находилась его секретарь Моника, и мы обменялись с ней несколькими фразами.
ГИЛЬЕРМО АНГУЛО. Прежде чем мы вышли из дома, Мерседес сказала всем нам, направляющимся во Дворец изящных искусств: «Здесь никто не рыдает. Здесь все словно образцовые мачо из Халиско[145]».
КАРЛИТОС ГОНСАЛЕС РОМЕРО. У меня полны карманы бабочек, желтых бумажных бабочек, их из Колумбии навезли. Президенты высказались. И давайте уже отойдем от этой серьезности. Видел, там вентиляторы электрические — то-то бабочки наши полетают.
КАТЯ ГОНСАЛЕС РИПОЛЛ. Поглядите наружу. Они и правда порхают. Идем туда.
СЕСИЛИЯ БУСТАМАНТЕ. Вива Габо!
ТАНЯ ЛИБЕРТАД. Вива Габо!
ЧЕЙ-ТО НЕЗНАКОМЫЙ ГОЛОС. Вива Габо!
О тех, чьи голоса исполняли главные партии
ХАЙМЕ АБЕЛЬО БАНФИ. Директор и соучредитель Фонда новой иберо-американской журналистики (FNPI, Fundación para un Nuevo Periodismo Iberoamericano), ныне — Фонд Габриэля Гарсиа Маркеса. Габо учредил фонд в 1994 году с целью обновить облик журналистики в странах Латинской Америки. Чистокровный барранкильеро и страстный поклонник Карнавала.
ЭЛИСЕО «ЛИЧИ» АЛЬБЕРТО. Сын кубинского поэта Элисео Диего, тоже поэт и вдобавок сценарист и романист. Его отношения с режимом Кастро штормили с самого начала, и в 1990 году он эмигрировал в Мексику. Говорят, это Гарсиа Маркес помог ему выехать с Кубы и устроиться в Мексике. В 1997 году опубликовал мемуары «Донос на меня самого», в которых обвинил кубинское правительство в попытках принудить его шпионить за собственным отцом. В 1998 году удостоен премии испанского издательства «Альфагуара» за роман «Караколь-бич»[146]. Скончался в Мехико в 2012 году в возрасте шестидесяти лет.
ГИЛЬЕРМО АНГУЛО. Колумбийский фотограф, писатель, документалист и любитель орхидей. Стал близким другом Гарсиа Маркеса еще в ту пору, когда оба бедствовали в Париже. Его величают маэстро Ангуло. Живет в Боготе и выращивает за городом орхидеи.
РАМОН ИЛЬЯН БАККА. Известный писатель, лауреат премий и профессор литературы, живет в Барранкилье, состоит в родстве с добропорядочными семействами Санта-Марты; хотя его тетки знали мать Гарсиа Маркеса Луису Сантьяга, обстоятельства препятствовали ему поближе узнать самого Гарсиа Маркеса.
КАРМЕН БАЛСЕЛЬС. Самый всесильный литературный агент испаноязычных авторов; по общему признанию, это ее стараниями вспыхнул бум латиноамериканской литературы. И это она в первые дни после кончины Габо предсказала, что габизм превратится в своего рода религию. Великая Мама, как прозвал ее Габо, дожила до восьмидесяти пяти лет и скончалась в Барселоне в 2015 году.
СЕСИЛИЯ БУСТАМАНТЕ. Колумбийская поэтесса, друг Гарсиа Маркеса.
ЭММАНУЭЛЬ КАРБАЛЬО. Мексиканский писатель, долгие годы бессменный редактор в издательстве. Он входил в группу интеллектуалов, охотно принявшую в свои ряды Гарсиа Маркеса, когда тот с женой Мерседес и сыном Родриго в 1963 году поселился в Мехико. Много лет проработал редактором в издательстве «Эра» и вместе с Карлосом Фуэнтесом учредил литературный журнал. Скончался в 2014 году.
ПАТРИСИЯ КАСТАНЬО. Кинодокументалист и продюсер из Боготы, выступила в роли гида и переводчика для биографа Гарсиа Маркеса Джеральда Мартина, когда он объезжал Атлантическое побережье Колумбии, чтобы побеседовать с родными писателя по материнской линии.
ИМПЕРИА ДАКОНТЕ. Дочь Антонио Даконте, итальянского иммигранта, который основал небольшое торговое дело в Аракатаке, где Гарсиа Маркес до восьми лет жил в семье своих бабушки и дедушки. Полковник Николас Маркес был добрым другом Даконте и регулярно ходил к нему в гости с внуком. Империа помнит Гарсиа Маркеса как «смышленого ангелочка» с тех времен, когда они были детьми. Ей девяносто семь лет.
МАРГАРИТА ДЕ ЛА ВЕГА. Ученый из Картахены, кинопродюсер и кинокритик; с 1974 года живет в Соединенных Штатах. Дочь доктора Энрике де ла Вега, специалиста по заболеваниям мозга и очень хорошего друга Гарсиа Маркеса.
АЛЬБИНА ДЮ БУАРУВРЕ. Французский продюсер, общественная активистка и внучка боливийского оловянного короля Симона Патиньо. Познакомилась с Гарсиа Маркесом в золотую пору бума, когда вместе с Хуаном Гойтисоло учреждала в Париже литературный журнал «Либре», чтобы печатать латиноамериканских писателей.
МАРИЯ ЛУИСА ЭЛИО. Приехала в Мехико из Испании как беженка, ее родители были республиканцами. Вышла замуж за Хоми Гарсиа Аскота, поэта и кинематографиста, сына испанского дипломата, тоже бывшего сторонником испанских республиканцев. Оба принадлежали к группе интеллектуалов, писателей и кинематографистов, сложившейся в Мексике в 1960-е годы, и были ее неотъемлемой частью. По сюжету одного из ее рассказов снят фильм «На пустом балконе», затрагивающий тему политической ссылки; режиссером фильма выступил ее муж. Ей, а также ее мужу Хоми посвящен роман «Сто лет одиночества». Умерла в Мехико в 2009 году.
МИГЕЛЬ ФАЛЬКЕС-СЕРТАН. Поэт, драматург, писатель и переводчик из Барранкильи; с 1980-х годов живет в Нью-Йорке.
ЭРИБЕРТО ФИОРИЛЬО. Писатель, кинематографист и журналист, написал восемь сборников эссе и беллетристики, снял три кинофильма и четыре хроникальных фильма. Основатель и директор Фонда «Ла Куэва» и Международного карнавала искусств.
АЛЬБЕРТО ФУГЕТ. Чилийский кинематографист и писатель. Выступал одним из лидеров движения, известного как Макондо, которое объявило о конце магического реализма[147]. Журнал «Тайм» (Time) и компания «Си-эн-эн» (CNN) включили его в число пятидесяти наиболее значительных людей Латинской Америки нового тысячелетия.
ОДЕРАЙ ГЕЙМ. Эквадорский кинематографист и продюсер, много лет прожила в Париже и Мадриде. В настоящее время живет в Кито.
АИДА ГАРСИА МАРКЕС. Аида — вторая по старшинству из сестер Гарсиа Маркеса и четвертая по возрасту. Учительница, до 1979 года была монахиней-салезианкой (в ордене святого Франциска Сальского); написала книгу о детстве двенадцати детей семейства Гарсиа Маркес.