– Продай участок на горе, – предложила Луиза.
– Надо подумать, – пробурчал наследник, испытывая неясное, но сильное внутреннее сопротивление. – Туда после оползня подъезда нет, трудно найти покупателя на заброшенную землю.
– А сколько осталось в заначке?
– Нисколько. Ушло на предоплату памятника Нине Ивановне.
– Ты с ума сошёл – такие деньги вбухивать в могилу! Верни залог, хватит и простого камня! – возмутилась гражданская супруга, но впервые за двадцать лет совместного проживания услышала отказ, причём в тоне, не терпящим возражений:
– Подонка во мне не откапывай. Всё, что ты получила, принадлежит…
– Принадлежало, – пыталась вставить Луиза.
Напрасно. Ощутил ли себя Захар не бесправным пасынком, а собственником дорогой недвижимости, трудно сказать, однако повторил твёрдо:
– … принадлежит женщине, которая меня воспитала, к тому же искренне любила, и я поступлю так, как велит совесть.
Получив отпор, нахалка замолчала, но намерений не оставила. Всякая женщина знает, что лаской добьётся большего, тем более ночью, когда душа мужчины бессильна перед зовом восставшей плоти. Из смеси восторгов и терзаний у Захара неожиданно родился план, осуществление которого снимало все проблемы и даже позволяло воплотить давние мечты..
С появлением права на собственность граждане почившей в бозе страны советов перестали смотреть на жильё, как на священную корову, значит квадратные метры можно продать. Так он снова вернулся к мысли уехать на Кубань. Тут курорт с наскоро обустроенными дорогими пляжами, харчевни на каждом шагу, засилье торгашей, перекупщиков, частных арендодателей, а там работяги, настоящая жизнь. В здоровом климате, среди честных людей, может, и Лу оставит неясный недуг. Но, скорее всего, это и не болезнь вовсе, а дурное настроение. Она часто запирается в ванной комнате и там плачет. Помочь нельзя – крах собственных иллюзий каждый должен пережить сам. В Хосте ей всё напоминает о прежней любви, новая обстановка пойдёт на пользу.
Захар потрогал казачьи усы, которые отрастил недавно, и сказал:
– На квартиру эту желающих много, стоит дорого. Вещи на фуру погрузим и поедем в казачью станицу на правом берегу реки, где изначально селились мои предки. Там привольно и земля жирная – палку воткни, оглобля вырастет. Воздух сухой, бензином не отравленный, здоровье вернётся. Дом возьмём у реки, с большим участком, а Юрке здесь однокомнатную квартиру куплю, учёбу за все четыре года в любом институте оплачу. Денег хватит.
Луиза задумчиво шевелила губами.
– Поедешь? – с надеждой спросил Захар.
– Куда я денусь. Только сыну – двухкомнатную, пусть и небольшую, чтобы не ютились, когда женится, детей рожали.
Воодушевлённый собственник дал объявление в местную газету. Первыми набежали кавказцы, цену предлагали двойную, но связываться с ними Захар не рискнул – останешься и без квартиры, и без денег. С Северов откликнулись мечтающие о тепле на старости лет. Люди там хорошо зарабатывают, но огромные расстояния затянут переговоры. Местные молчали – откуда у них средства? Привлекательнее других выглядел футболист сборной из Москвы: не торгуется, готов платить валютой и сразу.
Через два дня Захар встречал на Адлерском аэровокзале шикарную даму в чёрных очках и шляпе с огромными полями. Представилась женой покупателя, Еленой Аркадьевной. Шибко деловая, сразу поручила договориться с нотариусом на завтра, вещи забросила в частную гостиницу и попросила показать посёлок. Почему бы и нет?
Легко шагая по хостинским висячим мостам, женщина украдкой рассматривала добровольного гида, которому завтра намеревалась передать серьёзную сумму. Такие лица нечестным людям не достаются: твёрдое, асимметричное, подбородок квадратный, взгляд прямой с лёгким прищуром – видит больше, чем хотел бы знать. Москвичка решила, что продавцу можно доверять, и пригласила в ресторан.
Захар повёл в лучший – тот, где работал. Разумеется, карт не раскрыл, выдал себя за постоянного посетителя. Пряная южная еда и сухое марочное Каберне из сладкого винограда, собранного в жаркое лето, сближает людей. К концу дня дама называла собутыльника по имени, а он её простецки – Аркадьевна.
Поутру отправились в районную контору, что на Лысой горе, выложили документы. Лицо нотариуса отразило недоумение.
– А где ваша жена, господин Головатый, или заверенное заявление от неё об отказе на часть собственности? Один вы не имеете права распоряжаться квартирой.
Покупательница изумилась ещё сильнее: – Штамп в паспорте и молчали?!
– Да мы уже много лет, как разъехались, я даже не знаю, где она, – оправдывался виновник нелепой ситуации.
– А на дурака вроде не похож, – зло бросила москвичка и выбежала на улицу, где разгневалась окончательно: солнечное утро безо всякого перехода сменилось проливным дождём, с горы по дорогам и ложбинам низвергались бурные грязевые потоки. Такси она отпустила, а нового тут не поймаешь. Вышедший следом Захар раскрыл над нею зонтик.
Приезжая удивляться устала, но всё-таки спросила: – Откуда рояль в кустах?
– Сейчас поздняя весна, погода меняется по три раза на дню. Пошли на автобусную остановку.
До гостиницы добрались насквозь мокрые, у москвички от холода стучали зубы. Захар с усилием стянул с неё набухшие от воды узкие джинсы и, пока она принимала горячий душ, заказал бутылку коньяка. Чтобы не подхватить воспаление лёгких, они выпили всё до дна без закуски и оказались в объятиях друг у друга. Луиза в последнее время из-за нездоровья редко его к себе подпускала, а тут – роскошная столичная дама, смотрит загадочно, если не призывно, и пахнет незнакомо. Вдохнул казак французский аромат, гормоны заиграли, голова закружилась, а сердце выдало систолу. И почувствовал он лёгкое свободное счастье. Исходило ли оно от женщины или возникло благодаря стечению обстоятельств, неизвестно, но такое острое удовольствие Захар уже и не помнил, когда получал. Может, и никогда.
Так бывает: живёшь с постоянной спутницей, вполне довольный её телом и духом, и вдруг – мимоходом, мимолётом – рядом окажется случайная женщина, от запаха которой затрепещут ноздри и накроёт понимание, что вот она, половинка, назначенная тебе небом, одна лишь способная подарить мгновения восторга, но что-то не сложилось, на развилке жизненного пути судьба повернула не в ту сторону, поворот остался далеко позади, и теперь уже ничего не вернёшь.
Партнёрша выглядела довольной, однако Захар на всякий случай сказал осторожно:
– Извиняй, Аркадьевна.
Та глянула вскользь на чужие волосатые ноги и поинтересовалась:
– А есть за что? По-моему, ты был на высоте.
– Вдруг муж прознает.
– Во-первых, не узнает…
– А во-вторых?
– И во-вторых не узнает.
– Он у тебя справный?
– Не жалуюсь.
– А чего изменяешь?
– Чтобы чувствовать себя с ним наравне.
– Ходит налево?
– Не знаю. Скорее всего. Как все нормальные мужья.
– Здоровый бугай, по телеку видел, а квартиру покупать послал жену.
– За всё приходится платить. Вы, мужчины, эгоисты. Хочешь быть счастливой – надо идти на компромиссы, а для утешения завести тайный сейф с любимыми игрушками, вроде этой.
И москвичка похлопала по одеялу.
– Ты смелая, – с уважением произнёс Захар.
Она уточнила:
– Я сильная, иначе не выгребла бы из растоптанного детства. Но хватит болтать. Вот тебе тысяча долларов, ищи свою жену и разводись. А я завтра улечу и буду ждать твоего звонка.
Жеребцову Захар нашёл у родителей в Ставрополе. Когда ехал, думал, что она будет возражать, пытаться сделать ему больно. Но перед ним стояла преуспевающая, самоуверенная бизнес-леди в строгом брючном костюме, без косметики. Внимательно прочла бумаги и сразу подписала. Захар глянул в волоокие глаза и ничего там не прочёл, даже грусти. С трудом представил, что эта женщина когда-то была ему близка. Но девочка… Он замешкался.
– Что-то ещё? – спросила бывшая жена. – Я хотел бы видеть дочь.
– Что хотел, ты уже получил. А дочери у тебя нет. Отвергнутый отец нервно сглотнул.
– Ну, тогда до свидания.
– Какого ещё свидания? – снисходительно улыбнулась Ольга. – Прощай.
Вернувшись в Хосту, Захар отзвонился в Москву.
– О кей, – коротко сказала Елена Аркадьевна.
Оформлять сделку с квартирой неожиданно прилетел сам футболист. Узнать у него, где супруга, повар не решился. Да и зачем? Деньги он получил и, уладив окончательно городские дела, устремился за лучшей жизнью.
6
На Кубани устроились даже удачнее, чем Захар мог себе представить. Ладный, просторный дом, хозяйство отменное, на скотном дворе – разная домашняя живность, вызывавшая у него безудержную нежность, особенно корова с телятами и молодая кобылка. Тешили сердце пышная зелень сада и огорода, длинные виноградные шпалеры, прохлада горной речки с бочагами, где степенно ходила непуганная рыба, а за ночь в вершу набивались раки.
В конце участка, на высоком берегу, огромная крона серебристого тополя служила беседкой, под ним стояли плетёные из ивняка кресла и стол. Здесь владелец усадьбы встречал новых друзей, у которых перенимал казачьи привычки. Пили терпкое, не до конца перебродившее вино за успехи, за светлое будущее.
Смолоду Захар шёл чужой дорогой, но переломил судьбу через колено и начал всё заново. Хотелось жить интересно и красиво. В голову не приходило, что когда-нибудь эта жизнь для него закончится. Старость и смерть, конечно, никто не отменял, но они ещё далеко, когда придут, тогда и соображать будем, а пока руки рвались к работе.
Закупив нужную технику, новоявленный член местного казачьего общества засеял пахотную землю кукурузой и подсолнечником, а для себя, немного, пшеничкой, гречишкой, овсом и луговыми травами. Когда первый урожай еле вместился в сарай и под просторный навес, от возбуждения не мог заснуть. На рынок ездил только продавать, ничего, кроме семян и удобрений, не покупал – всё имелось своё. Правда, приходилось нанимать сезонных работников собирать плоды, опрыскивать виноградную лозу и варить сыр, он и сам участвовал во всех пр