ли вынуждены с помощью такого рода аргументов 'приучать верующих к мысли о возможной задержке этого события.
В посланиях к Тимофею и Титу (их обычно называют "пастырскими") идеи Павла выражены лишь в весьма общих фразах. Основное содержание этих посланий составляют увещевания Павла, обращенные к его сподвижникам — руководителям общин и предполагающие борьбу Церкви с гностицизмом. Следовательно, здесь мы имеем дело с текстами конца I — начала II столетия. Неоднократно предпринимались попытки доказать их подлинность или найти в них хотя бы короткие записки, написанные Павлом и впоследствии переработанные таким образом, чтобы Церковь могла использовать их в борьбе с гностицизмом. Однако эти попытки оказались безуспешными.
Особую проблему составляют послания к колоссянам и к ефесянам. В них есть своеобразные отличия от посланий к римлянам, коринфянам, галатам и филиппинцам. В то же время у них так много общего с этими посланиями, что предположение об их неподлинности вызывает почти столько же сомнений, как и противоположное. Стиль этих двух посланий отличается от остальных большей красноречивостью и в то же время тяжеловесностью. Обращают на себя внимание длинные периоды и сложные словообразования из двух слов, слитых в одно. Идеи Павла здесь присутствуют, но они не столь ясно выражены, как в остальных посланиях, и уже начинают подвергаться некоторой трансформации. Борьба против обрезания, судя по этим посланиям, уже окончилась, так же как и борьба с ревнителями иудаизма и стоящими за ними апостолами из Иерусалима. В Послании к ефесянам Павел говорит о "святых Апостолах" так, как будто он сам не принадлежит к их поколению и не считает себя апостолом (Еф. 3:5).
Однако решение трудной проблемы подлинности посланий к колоссянам и ефесянам с точки зрения изложения учения Павла не представляет особого интереса. Содержащиеся в них идеи имеют столько индивидуальных особенностей, что их в любом случае непросто включить в контекст безусловно подлинных посланий; скорее можно сказать, что они располагаются где-то рядом. Подобным же образом Второе послание к фессалоникийцам и пастырские послания, если даже считать их подлинными, не могут ни обогатить, ни прояснить ту картину учения Павла, которая вырисовывается из других посланий.
Таким образом, представляется разумным излагать мистическое учение Павла, основываясь на семи безусловно подлинных посланиях (Римлянам, Первое и Второе коринфянам, Галатам, Филиппинцам, Первое фессалоникийцам и Филимону), обращаясь к остальным в тех случаях, когда их материал представляет интерес.
Послания Павла написаны "по случаю". Он не собирался давать в них связное изложение своего учения и излагал свои взгляды лишь постольку, поскольку этого требовали обстоятельства, послужившие поводом для написания письма. Мы должны попытаться воссоздать общую картину его учения из фрагментов, порожденных конкретными полемическими либо апологетическими целями. И сам факт, что это до какой-то степени возможно, свидетельствует о том, что мы имеем здесь дело с представлениями, вытекающими из некоторой основополагающей посылки и связанными между собой.
Самое раннее из дошедших до нас писем — это, вероятно, Первое послание к фессалоникийцам. Павел берется за перо, чтобы подать весть новоучрежденной общине (из которой он был изгнан в результате преследований со стороны евреев), своим поучением укрепить их веру я призвать терпеливо переносить гонения.
Послание к галатам апостол пишет, чтобы защитить свой авторитет в общине, основанной им во время второго миссионерского путешествия в северо-восточную Фригию, и в которой он еще раз побывал во время третьего путешествия. Ревнители иудео-христианства[147] доказывали обращенным язычникам, что если они хотят быть истинными христианами, то должны принять еврейский Закон и обрезаться. Они пытались убедить людей, что Павел что-то скрывает от них, раз учит иному. Более того, они утверждали, что Павел вообще не может считаться апостолом, в отличие от настоящих апостолов из Иерусалима.
Послание, в котором Павел отражает эти атаки на свое учение и свой авторитет, написано, вероятно, во время его третьего миссионерского путешествия, когда он провел два с лишним года в Эфесе (Деян. 19: 8—10). Удалось ли ему предотвратить отпадение этих общин — мы не знаем.
Во время этого пребывания в Эфесе было написано и Первое послание к коринфянам, в котором есть прямое упоминание о намерении апостола пробыть в этом городе до Пятидесятницы. Это письмо было вызвано сообщениями о некоторых происшествиях и обстоятельствах в коринфской общине, по поводу которых Павел должен был высказать свое мнение. Одновременно он должен был ответить на предложенные ему вопросы. И здесь ему также пришлось отстаивать свой апостольский авторитет: его противники утверждали, что он откладывает обещанный приход, потому что не имеет достаточно мужества, чтобы лицом к лицу держать перед ними ответ. Дело доходят до того, что Павел спрашивает, прийти ли ему с палкой или в духе кротости (1 Кор. 4:21).
Он обещает прибыть в скором времени. После Пятидесятницы он думает идти к ним сухопутным путем через Македонию и остаться у них подольше, возможно, на всю зиму (1 Кор. 16:5—8). Он говорит, чтобы они уже сейчас начинали собирать деньги, которые он передаст иерусалимской общине как дар от верующих из язычников (1 Кор. 16:1—4). Тем временем он посылает к ним Тимофея для решения спорных вопросов. Несколько месяцев спустя потребовалось второе письмо. Оно почти целиком посвящено полемике с его противниками, которые ведут себя все более и более дерзко. Чтобы унять этих подстрекателей, Павел вынужден взяться за перо уже в Македонии, на пути из Эфеса в Коринф. На этот раз он одержал победу, по крайней мере частичную. Тит, посланный им в Коринф, по возвращении в Македонию рассказал ему, что его больше всех провинившийся противник осужден общиной, и притом подавляющим большинством (хотя вскоре после того получил прощение, на что Павел должен был задним числом дать свое одобрение (2 Кор. 2:1—11; 7:5—13)..Тит сообщил ему даже об усердии общины и о нетерпении, с которым она ждет его прихода (2 Кор. 7:7). В середине послания (2 Кор. 8:1 — 9:15) Павел вновь возвращается к вопросу о сборе пожертвований для Иерусалима.
Первое послание к коринфянам было отправлено из Эфеса весной, второе — из Македонии осенью. Зимой в Коринфе было написано Послание к римлянам. Таким образом, эти три больших послания были написаны одно за другим в течение нескольких месяцев.
В Послании к римлянам Павел подготавливает себе путь на Запад. Он считает, что от Иерусалима до Иллирика для него уже нет места (Рим. 15:23). Он намерен дойти до Испании (Рим. 15:24). Это решение продиктовано его убеждением, что он призван проповедовать Евангелие во всем мире. К мысли о работе на Западе он приходит также и потому, что враждебность евреев и ревнителей иудео-христианства, за которыми стоят апостолы из Иерусалима, не дает пока возможностей для плодотворной миссионерской работы на Востоке. В Послании к римлянам он не говорит этого явно, но о том, что у него на душе, они могли догадаться по тому, как он просит их молиться Богу, чтобы он мог избавиться от неверующих в Иудее[148] и чтобы приношение, которое он собирается доставить святым в Иерусалим, было принято с удовлетворением (Рим. 15:30—31).
Так как он должен считаться с возможностью того, что римская община предубеждена против него или может поддаться враждебным влияниям в будущем, когда планы его путешествия станут известными, он в этом письме стремится оправдаться заранее, объясняя свое отношение к Закону. В этой апологии он не отрекается от основополагающих принципов своего учения, но действует при этом со всей осторожностью, на какую только способен. Он избегает всякой полемики с апостолами из Иерусалима и как можно сильнее подчеркивает приверженность своему народу.
Как была воспринята эта апология — мы не знаем. В Рим он попал не следующей осенью, как предполагал, а лишь два с половиной года спустя, весной, и не по пути в Испанию, а в качестве заключенного. Римские христиане, услышавшие о его прибытии от братьев из Путеола, вышли встретить его к Forum Appii — городу на Ашшевой дороге в 43 римских милях от Рима (Деян. 28:14—15).
Во время своего заключения в Риме Павел пишет Послание к филиппийцам. Они прислали ему подарок и, по-видимому, хотели, чтобы доставивший этот подарок Епафродит остался при нем в качестве слуги. Последнее, однако, не осуществилось, так как Епафродит опасно заболел и по выздоровлении пожелал вернуться домой (Флп. 2:25—30). Он взял с собой письмо Павла с выражением благодарности к филиппинцам и наставлениями. На свое положение апостол смотрит оптимистически. Хотя и принимая в расчет возможность фатального исхода своего заключения (Флп. 2:17), он тем не менее надеется вскоре быть на свободе и снова прийти в Филиппы (Флп. 1:25—26; 2:24).
Второе письмо, написанное во время заключения, адресовано верующему по имени Филимон, жившему, по всей вероятности, в Колоссах. Павел познакомился со сбежавшим от него рабом по имени Онисим и обратил его в христианство. Он обязал Онисима вернуться к своему хозяину и дал ему с собою записку, в которой просит Филимона простить его и впредь считать его не рабом, а братом во Христе. В этом письме Павел тоже выражает надежду на скорое освобождение и надеется вновь посетить общины Малой Азии.
Высказывались сомнения по поводу того, что беглый раб мог добраться до Рима и вернуться к своему хозяину, проделав столь большой путь по суше и по морю. Полагали, что ситуация была бы более понятной, если предположить, что письмо написано из какой-нибудь тюрьмы в Малой Азии (мы знаем, что Павел часто подвергался заключению — 2 Кор. 11:23) или Кесарии. Относительно Послания к филиппийцам тоже высказывались предположения, что оно написано во время одного из прежних заключений, а не во время римского. Такая возможность не исключена. Йо тот факт, что Павел посылает приветствие "из кесарева дома" (Флп. 4:22), иначе говоря, от императорских рабов, говорит о том, что письмо, вероятнее всего, написано из Рима. Правда, из надписей, найденных в Эфесе, мы знаем, что там (вероятно, как и повсюду в провинции) существовали сообщества вольноотпущенников и императорских рабов (servi domini nostri August!