Андрей зашел в кабинет и увидел следующую картину. За столом сидели двое. Первый – лейтенант Ваня Зуев – составлял протокол. Второй – старший лейтенант Дима Стольников – что-то набирал на компьютере, видимо, копошился в базе данных. А на стуле перед ними сидел бомжеватого вида мужичок. Все присутствующие обернулись на скрип двери.
– Спасибо, что приехал, – сказал Стольников. – Мы тут уже с ног сбились.
– Я вообще-то спал, – ворчливо протянул Андрей.
Зуев мгновенно отложил протокол и подошел к Громову. Ваня был самым молодым в отделе и относился к начальнику с уважением и без панибратства.
– Товарищ капитан, простите, что так вышло. Но ситуация серьезная. Задействованы все сотрудники.
– Так что случилось?
В этот момент раздался телефонный звонок, и Зуев пошел снимать трубку, поэтому за него ответил Стольников.
– Не поверишь, новый Битцевский маньяк завелся.
Эти слова заставили Андрея нахмуриться. Он помнил те времена, когда в парке реками лилась кровь. И так называемого «человека с шахматной доской» он никогда не забудет. Хуже всего, что у этого урода были подражатели. Так, например, в 2017 году прямо на входе в парк была обнаружена девушка, получившая множественные ножевые ранения. В тот же день и примерно в то же время был найден расчлененный мужчина. Все задумались о появлении нового маньяка. И если теперь ситуация повторяется, дела плохи. По мнению Громова, Битцевский парк – это болото, которое притягивает таких упырей, и это болото было бы неплохо сровнять с землей.
– Подражатель Пичушкина? – спросил Андрей с ноткой обреченности в голосе.
Стольников, не будь дурак, уловил ее и поспешил успокоить:
– Ну не совсем. Не обращай на меня внимания, я сам еще час назад спал, а тут на тебе. В общем, никто не убит. Но преступник действительно завелся. Возможно, маньяк. Но как по мне, придурок какой-то. Четыре эпизода. Все потерпевшие здесь, ты их видел. Одного ограбили, второго избили и ограбили, третьего просто избили и ничего не взяли, а вот Виктора Михайловича похитили. Представляешь?
Виктор Михайлович, услышав свое имя, утвердительно закивал.
– В смысле – похитили? – удивился Громов.
– В прямом. Бандюга навел пистолет, заставил уйти в лес, а потом несколько минут не давал ему уйти. Потом отпустил. Формально можно с натяжкой пришить 126-ую.
– Вещи забрал?
– Нет. Отпустил и ничего не взял.
– Не бил?
– Нет. Только угрожал пистолетом.
Андрей тряхнул тяжелой головой. То ли он еще не очнулся ото сна, то ли события и правда необъяснимые.
– Хрень какая-то. Похоже, действительно придурок. Ладно, что вы уже успели сделать?
– Да ничего. Запротоколировали показания двух потерпевших. Приняли их заявления. Сейчас Ванька позовет третьего, а я поведу Виктора Михайловича фоторобот составлять. Глеб пошел насчет понятых узнать, ну и как тут все закончим, поедем на место преступления. Только вот не видно ни хрена. Опять пофоткать нормально не получится.
– Ладно. Раз уж вы меня оторвали от заслуженного отдыха, давайте договоримся, что вся бумажная работа останется на вас.
– Спасибо. Я так и понял, – сказал Стольников, недовольно поморщившись. – Тебя, кстати, Николаич просил зайти, как приедешь. Но у него сейчас эксперт-криминалист. Говорят на повышенных тонах. Так что лучше погоди пока.
– Хорошо. Тогда дуйте насчет фоторобота, хотя наверняка это пустая затея. Ну и с понятыми решите вопрос. А я пока пообщаюсь с потерпевшими.
– Протокол сами составите? Или мне остаться? – спросил Зуев.
– Не надо. Разговор будет неформальным.
– Андрюх, так нельзя, – забурчал Стольников. – К тому же все равно его потом писать. Нам что их, по второму разу вызывать?
– Дим, иди нахрен, – велел Громов.
Два лейтенанта направились к выходу, но Андрей окликнул их:
– Какой эпизод был первым?
Ответил Зуев:
– Около десяти вечера ограбили Соловьева. Потом в 10:30 Гаджиева. Ну и где-то в 11:00 похитили Михасевича.
– Ваша фамилия Михасевич? – спросил Громов Виктора Михайловича.
Тот виновато понурил плечи и понимающе кивнул:
– Да, увы, Михасевич. Но в кровном родстве с тем зверюгой не состою, уж поверьте.
Громов утолил свое любопытство и снова повернулся к Зуеву:
– А четвертый?
Но ответил Стольников:
– Павлов Данила, сын Васька из беляевского отделения. Побили в то же время и в том же месте, где похитили Михасевича. Представляешь, пока отец спит, парень надевает полицейскую форму и патрулирует лес. Злится, что родители его в медицинский отправили, а он хотел, как и мы, ментом быть. Думал, поймает какого-нибудь маньяка, и папаша, увидев в нем талант опера, переведет его в академию МВД. Фантазер, блин. Ты уж ему скажи, что он балбес.
– А папаша где?
– Павлов-то? Да здесь где-то. Ходил тут всё, орал. То на меня, то на Ваньку. Лучше б сына воспитывал, а не херней занимался.
– Ладно. Значит, заводите их по очереди. Сначала Соловьева, который был первым. Потом кавказца, потом Павлова и в конце уже тогда я с вами, Виктор Михайлович, пообщаюсь. А сейчас, пожалуйста, подождите в коридоре.
Все трое покинули кабинет. Андрей достал блокнот в кожаной обложке, который всегда использовал для самых важных записей.
И, когда в кабинет вошел молодой парень в пальто, Громов уже сделал первые пометки.
– Как это произошло?
Парень сильно волновался. Кажется, он впервые видел так близко офицера полиции, и ему явно было не по себе. Что ж, оно логично. Про ментов много гадостей болтают, хотя, надо сказать, не все из них лживы.
– Я возвращался с репетиции, – сбивчиво начал Соловьев. – В лесу, неподалеку от детской площадки, на меня напал человек. Он схватил мой портфель, где были ноты и учебники по музыке. Я не знаю, что теперь делать! Там ведь были важные пометки и тетрадь с конспектами!
– Преступник был вооружен?
– Кажется, нет, – ответил парень неуверенно.
– Так, «кажется» или «нет»?
– Нет. Я не видел.
– Он был один?
– Да.
Громов сделал очередную отметку в блокноте и задал новый вопрос:
– Он применял к вам насилие? Или угрожал насилием?
– Нет, он вообще молчал. Выхватил портфель и убежал.
– Что ж, значит, чистая 161-ая, – пробормотал Громов, выводя свои мысли на бумаге. – Можете идти. Позовите Гаджиева.
Парень неуверенно поднялся и уточнил:
– Мне можно идти домой?
– Нет. Сейчас будет выезд на место преступления. Вы нам пригодитесь. Так что подождите в коридоре. Кстати, вы совершеннолетний? И если нет, где ваш законный представитель?
– Да, мне двадцать, – ответил Соловьев слегка обиженно.
– Хорошо, идите.
⁂
Через пару минут дверь открылась, и вошел Гаджиев в сопровождении Глеба.
– Здорово, неважно выглядишь! – приветствовал Громова последний. – Понятые в машине. Сейчас дождемся Стольникова и поедем. Так что дуй к Николаичу и по коням.
– Подожди, сначала с товарищами закончу, – ответил Андрей и повернулся к Гаджиеву, который нервно переминался с ноги на ногу. – Присаживайтесь. Вас зовут Жопы-гат Гаджиев?
– Жагипар! – поправил потерпевший.
– Да, я так и сказал. Расскажите, что произошло.
Глеб, тяжело вздохнув, сел писать протокол, чтобы не терять зря время, а Гаджиев очень неохотно начал свой рассказ.
– Ну, шел я по лесу. Тут эти двое. Один с травматическим пистолетом, другая с перцовым баллончиком.
– Откуда вы знаете, что пистолет травматический? – спросил Андрей со свойственной любому полицейскому дотошностью.
Гаджиев почему-то сразу покраснел и потупил взор.
– Мне так кажется. Они вдвоем напали одновременно. У них было оружие.
– Двое? – удивился Громов.
– Да, там еще была девчонка. Напали и ограбили. Все лицо залили кислотой, а челюсть выбили.
– Не волнуйтесь, это не кислота, а перечный ирритант. Скоро все пройдет.
Тут к Громову подошел Глеб и протянул уголовное дело. Это было дело Гаджиева.
– Вы судимы? – строго спросил Андрей.
Жагипар заметно взволновался. Очевидно, он не ожидал этого вопроса.
– Да. За разбой. Но два года как откинулся по УДО.
– Что вы делали в парке? – спросил Глеб.
Простой вопрос заставил Гаджиева нервно сглотнуть, и эта реакция очень не понравилась Андрею.
– Вы в курсе, уважаемый, что перцовые баллончики обычно используют при самообороне? – спросил Громов, внимательно наблюдая за реакцией потерпевшего.
– На что вы намекаете? – все так же нервно переспросил Гаджиев.
Но Андрей решил оставить его в покое до поры до времени и завершил диалог уточняющим вопросом:
– Значит, напали вдвоем? Мужчина и девушка. Лица разглядеть успели?
– Не очень, – осторожно ответил Гаджиев.
– И вы сразу же обратились в полицию?
Кавказец ничего не ответил и всем видом показал, что хочет оказаться в любой части планеты, но только не в ОВД. В итоге за него ответил Глеб:
– Гаджиева доставили на дежурной машине. Он бродил по лесу, весь в крови и перце, поэтому, естественно, патрульные им заинтересовались. Он до последнего не хотел писать заявление.
Андрей внимательно посмотрел на Гаджиева, но тот отвел глаза. Чутье Громова подсказывало, что этот кавказец не так прост, как кажется. Однако времени разбираться не было.
– Мы еще вернемся к этому разговору. А сейчас подождите в коридоре.
⁂
Следующим вошел сын Павлова. Парень героически пытался предотвратить преступление, однако сам в итоге стал жертвой. Он уверенно заявил, что преступник был вооружен, однако никакой девушки на месте происшествия не было.
– Я его сначала правой огрел, потом левой, – бодро рассказывал юный Павлов. – Он уже упал и стал просить меня о пощаде. Ну, я его и пощадил, а он, сволочь, на меня со спины бросился. Если бы драка была честная, он бы в жизни со мной не справился.
– А на кой черт ты отцовскую форму таскаешь? – спросил Глеб. – Ты в курсе, что это незаконно? Не будь твой батя одним из наших, мы бы тебе по ушам надавали.