Теперь оставим обе сии армии, стоявшими в сей позиции, и посмотрим, что между тем в других местах происходило.
Колико неудачна была ольмицкая осада королю прусскому столь, удачно было, напротив того, начало кампании сего лета его союзникам гановеранцам. Родственник его, славный принц Фердинанд Брауншвеигский, сошедшись с французскою армией, бывшею под командою принца Клермонта при Кревельте, одержал над нею совершенную победу. Сия победа могла иметь весьма досадные следствия для австрийских Нидерланд. Принц Брауншвейгский, победивши французов, пошел далее, побрал многие города, вступил в Нидерланды, взял город Рюремонт, и легкие его войска простирали набеги свои даже до ворот столичного города Брисселя; но, по счастию, одержанная французским маршалом Броглио, вскоре после того, победа над гессен-кассельскими войсками, бывшими под командою принца Изенбургскаго, при Зундергаузене, поправила несколько дела и дурные обстоятельства французов. Они вошли после сей победы в город Минден, и вся гановеранская земля сделалась им отверстою. Сие расстроило так много все предприятия принца Фердинанда, что он принужден был, оставив все свои завоевания, перейтить назад через реку Рейн и иттить к Мюнстеру.
Таковы были происшествия у союзников наших, а теперь время уже нам обратиться к нашей армии и посмотреть, что между тем мы делали и что у нас происходило.
По занятии всей Пруссии нашими войсками, расположился наш главнокомандующий генерал граф Фермор, как прежде было уже упоминаемо, вдоль по реке Висле кордоном. В сем положении оставалась армия до вскрытия полой воды, и в течение сего времени старался он только занять таким же образом войсками нашими и предместья города Данцига, как заняты были все прочие польско-прусские города: Эльбинг, Мариенбург, Кульм, Грауденец и Торунь. Однако это намерение его не удалось. Данцнгские жители того не захотели, за них вступились министры прочих держав, и так принуждено было сие дело оставить. Как же скоро весна начала вскрываться, то переправлен был один корпус войска, под командою генерала Панина, за Вислу, и велено было стать лагерем подле местечка Диршау, а чрез несколько времени потом переправилась и вся армия при Иршау чрез Вислу, и расположилась на той стороне лагерем.
Все думали тогда, что армия наша выступит нимало не медля далее в поход и, пользуясь отсутствием короля, поспешит войтить в пределы бранденбургские и простирать завоевания свои далее; однако воспоследовало противпое тому, и, к удивлению всего света, простояла она в помянутом положении и не делая ничего несколько недель сряду. Никто не знал, что заключать о таковой медлительности, и хотим ли мы, или нет вправду нападать вооруженною рукою на шлезские и брандешбургские землт. Но причиною тому было, может быть, поджидание идущих прямо чрез Польшу других наших войск, а особливо нового или так называемого обсервационного корпуса, который шел весьма медлительными стонами. Но как бы то ни было, но армия наша стояла до самого почти июня праздно и ничего не делала, и не прежде выступила в поход, как в исходе мая, но и тут дошла только до местечка Коница и остановившись, опять несколько недель простояла.
В сем месте соединилась, наконец, вся армия вместе, и генерал Фермор, отделив особый корпус, под командою графа Румянцова, для впадения в прусскую Померанию, сам поворотил влево и пошел со всею армиею в Малую Польшу и чрез несколько дней прибыл в польский город Познань.
Между тем, как сие происходило, передовые наши войска отправленного в Померанию корпуса, под командою генерал-майора Демику, вступили в пределы Померании при местечке Рацебуре, неподалеку от городка Нейштетина. В сем городке поставлен был от пруссаков один ротмистр, с несколькими десятками гусар и драгун, для примечания наших движений. Он хотел было захватить одну нашу партию, но сам охвачен был так нашими войсками, что принужден был три раза прорубаться сквозь наших и с великою нуждою спасся в Нейштетине.
Сие было первоначальное в сей год неприятельское действие, и пруссаки не преминули и в сей раз очернить поступки наших войск в глазах всего света. Они кричали повсюду, что войска наши, при вшествии своем, и в сей раз, в пределы прусские, производили бесчеловечные варварства и такие жестокости, какие производимы были ими в минувшем году при фельдмаршале Апраксине. По повелению от двора их, обнародованы были такие известия, которые без досады читать было не можно. Они писали, что будто бы после вышеупомянутой сшибки, оное местечко Рацебур со всеми соседственными деревнями предано было на расхищение казакам, и что они не только разграбили оные и опустошили совершенно, но производили и неслыханные бесчеловечия. По словам их, сундуки и укладки во всех домах были разломаны, хлеб потоптан и потравлен, рогатый скот, овцы и лошади отогнаты в Польшу и там за бесценок распроданы, а жители, несмотря хотя они все, что у них ни было, охотно отдавали, немилосердно сечены были плетьми и мучены. У ломинского пастора Гензеля отрублена была сперва рука, а потом застрелен он был тремя пистолетными пулями. Бурценского ландрата Остена и нескольких других пасторов засекли до полусмерти кнутьями, отчего ландрат и умерт; а другого Остена, шестидесятипятилетнего старика, обвязали соломою и зажегши оную, так и оставили, отчего он лишлся жизни. Бесчиния же, делаемые над женщинами всякого состояния и возраста, неудобоизобразимы, и так далее. "Опустошив сим образом — продолжали сии известия говорить далее — половину Нейштетинского уезда, сей корпус продолжал свой поход до Драггеймского Господства в Неймарке, и опустошил таким же образом помянутое господство вместе с Драмбургским и Арендсвальским уездом в Неймарке. Но как скоро уведомились они, что идут против их некоторые отправленные из Кистрина войска, то отступили чрез Драгу реку назад в Польшу и испытывали только там делать набеги, где не уповали они найдти себе противоборство".
Вот каким образом писали о нас пруссаки и, может быть, имели к тому и причину, ибо за казаков наших поручиться никому не можно. Однако и то правда, что никто так бесстыдно не умел лгать, как пруссаки, и что им уже не в диковинку было сплетать иногда сущие лжи или, по крайней мере, из каждой мухи делать слона. Но я, оставя сие, возвращусь к продолжению истории.
Главная наша армия, простояв дней десять в Познани и приготовившись совсем ко вступлению в неприятельскую землю, выступила, наконец, 1-го числа июля в поход и пошла прямо в Шлезию, направляя поход свои к прусскому городу Франкфурту, что на реке Одере. Разные небольшие неприятельские партии встретили ее тотчас при вступлении в пределы прусские, и наши передовые войска принуждены были беспрерывно с ними сражаться. Ибо как скоро получено было королем известие о приближении к границам нашей армии, то велено было от него генералу графу Дона оставить обложение шведского города Стральзунда и поспешать к тому месту, где мы намерены были войтить, и стараться делать нам в походе возможнейшую остановку и помешательство, и всячески защищать страну сию от войск наших. Сей генерал, имея небольшой корпус, расположился за рекою Одером при Франкфурте, и, для делания нам остановок и препятствия, отправил с отрядом генералов Каница, Малаховского и Платена, и сии не преминули учинить все, что только им возможно было. Но как отряды их были слишком малы, то и не могли они ничего важного произвесть против столь многочисленной армии, какова была тогда наша. Они хотя и старались заседать в некоторых местечках, чрез которые нам иттить надлежало, равно как и при переправах чрез некоторые реки делать нам препятствия и беспокойство, но с уроном принуждены были всегда уступать слишком превосходящей их силе.
Совсем тем, как граф Дона с корпусом своим взял при Франкфурте такую позицию, что нашей армии не можно было с удобностью в сем месте переправиться через большую реку Одер так, как армия была сперва намерена, то граф Фермор решился выттить опять из пределов Шлезии, в которые было он вошел и, поворотив вправо, вступить в пределы Мархии Бранденбургской и, переправившись опять чрез реку Варту, иттить чрез Ландсберг к прусской крепости Кюстрину, посреди почти реки Одера построенной, и стараться овладеть сею крепостью, чтобы тут удобнее было чрез помянутую реку Одер переправиться. Генерала же графа Румянцова с особливым корпусом, состоящим наиболее из одной конницы, отправил он далее вправо к Старгарду, чтобы искать переправы чрез Одер еще ниже и в другом месте. Тако расположась, выступил он в исходе июля в обратный поход из Кёнигсвальда и шел с толиким поспешением, что 3-го числа августа дошел до деревни Гросс-Камина, отстоящей от Кюстрина на одну только милю. и расположился тут лагерем.
Не успел он приттить в сие место, как определено было на другой же день учинить на Кюстрин нападение. Крепость сия, построенная за 200 лет до сего времени, не имела с сей стороны никаких наружных укреплений. Она окружена была с одной стороны рекою Одером, а с другой — то есть с нашей, топким болотом, но которое, однако, не так было широко, чтоб не можно было нам ее бомбандировать. Совсем тем почиталась она весьма важною и крепкою крепостью, в которой надежде и свезли в оную жители всех тамошних окрестностей наилучшие свои пожитки и имения, для безопаснейшего сбережения.
Для атакования оной отправлен был генерал Штоффель с авангардом, состоящим из 2,000 гренадер и некоторого количества легких войск. Сей генерал, пришед пред крепость и предместие оной, увидел, против всякого чаяния своего, целый корпус прусских войск, пред болотом, отделявшим город от форштата, поставленный и тысяч до шести простирающийся. Таковое видение его сперва остановило и принудило несколько назад отступить; но генерал Фермор, приехавший сам вслед за сим генералом, велел тотчас помянутым гренадерам приступить к самому жилу форштата, и в тот же момент привезть пушки, и поставив на чистом поле, не делая никаких траншей и батарей, произвесть прежесточайшую пальбу по мостам, отделяющим город от форштатов. А в самое то время гренадерам напасть с такою фуриею на прусские войска, что сии принуждены были с превеличайшим беспорядком бежать и спасаться по мостам в город.