Въ наступившую за симъ ночь случилось сыну моему видѣть удивительной и почти пророческій сонъ. И какъ разсказывалъ онъ намъ его за обѣдомъ, то сочли мы его пустымъ и ничего незначущимъ. Приснилось ему, что онъ шолъ одинъ въ Ламки пѣшкомъ и что въ лѣсу испужанъ онъ былъ двумя большими свиньями, выбѣгшими къ нему изъ лѣса, однако, вреда ему ни какого не сдѣлавшими. Но, ввечеру удивились мы невѣдомо-какъ, увидѣвъ, что сей сонъ въ тотъ же день сбылся почти на яву. Зятю моему показалось одно слово, выговоренное сыномъ моимъ въ шуткахъ, какъ-то колкимъ. Онъ вспыхнулъ какъ порохъ и поссорился съ онымъ; а что всего удиви-тельнѣе, то слово «свинья» подало къ сей ссорѣ поводъ и причину. Какъ мнѣ проис-шествіе сіе было очень непріятно, то за ужиномъ нагонялъ я зятика своего стороною гораздо-и-гораздо за то, что онъ, будучи самъ виноватъ, на другихъ разсердился и вспыхнулъ, и тѣмъ ссоришку сію уничтожилъ.
Болѣзнь моя не только не проходила, но продолжалась и во всѣ послѣдующіе за симъ пять дней. И оказалось, что дѣйствительно воспослѣдовалъ рецидивъ моей ли-хорадки, и она опять стала меня чрезъ день знобить и мучить, и была тогда очень не по времени. Мы всѣ сіи дни провели въ безпрерывныхъ хлопотахъ и суетахъ и забо-тахъ, по причинѣ сборовъ сына моего къ отъѣзду. Онъ разъѣзжалъ въ сіи дни со всѣми знакомыми уже прощаться, а прочіе часы старались мы съ нимъ провести по-прежнему въ пріятныхъ разговорахъ и читаніи книгъ и воспользоваться колико-можно лучше остальнымъ не многимъ временемъ его со мною пребыванія. Между тѣмъ, услышалъ я, что командиръ мой изъ Тулы уже выѣхалъ въ свое Анненское, и письмо мое его такъ тронуло, что онъ извинялся передо мною въ своемъ противъ меня проступкѣ. И какъ чрезъ то мы съ нимъ опять поладили, то сіе побудило меня попросить его чрезъ вторичное письмо о снабженіи сына моего къ знакомымъ сво-имъ рекомендовательными письмами, что онъ охотно и обѣщалъ сдѣлать; потребо-валъ, чтобъ я для сего велѣлъ сыну моему заѣхать въ Анненское, на что мы охотно и согласились, хотя чрезъ то и дѣлалась въ пути сыну моему остановка.
Наконецъ, наступило 14-е число октября, день достопамятный мнѣ и всему семейству моему тѣмъ, что мы отправили въ оный наилучшаго друга и любезнаго моего сото-варища и собесѣдника Павла Андреевича въ Петербургъ и разлучились впервыя съ нимъ на время, которое долго ли продолжится — о томъ всего меньше мы тогда вѣдали и знали, ибо зависѣло то от воли нашего Бога. Онъ поѣхалъ от насъ передъ вечеромъ въ кибиткѣ съ помянутымъ товарищемъ своимъ секретарскимъ сыномъ Арефьевымъ и съ однимъ только слугою моимъ Василіемъ, бывшимъ у меня и стряп-чимъ, и повѣреннымъ, и писцомъ наилучшимъ. Жена моя и дочь Настасья располо-жились проводить его до Ламокъ; мнѣ же сдѣлать сего, за болѣзнію моею, было не можно. При прощаніи обмочили мы его, а онъ наши щоки слезами, и всѣ мы утирали глаза, и не только мы, но и самые гости, сдѣлавшіе ему честь и пріѣхавшіе провожать его вмѣстѣ съ нами. И я самъ какъ ни крѣпокъ былъ въ такихъ случаяхъ, но не могъ удержаться, чтобъ имъ въ томъ не сотовариществовать, и не только до тѣхъ поръ глаза свои то-и-дѣло утиралъ, покуда повозка его не скрылась у меня изъ глазъ, но и послѣ того многія минуты сряду.
Не могу изобразить, какъ онѣ были мнѣ чувствительны и въ какомъ расположеніи находились тогда всѣ мои душевныя чувствія и мысли. Самая неволя принудила меня отправить его одного и, отпустивъ на самую неизвѣстность, предать въ десницу и во власть единаго моего Покровителя и Бога. Я снабдилъ его туда хотя разными кой-къ-кому просительными письмами от себя и от моихъ знакомыхъ, но всѣ они могли и не возымѣть ни какого дѣйствія, равно какъ и деньги, которыя я ему далъ на всякій слу-чай съ собою. «Что можетъ все сіе сдѣлать, говорилъ я тогда самъ себѣ, если Богу будетъ то не угодно? а если Онъ пристанетъ, то и пастыря приставитѣ». А съ этою надеждою и въ упованіи болѣе всего на единую Его милость я его и отправилъ. Вне-запный и скоропостижный случай, побудившій насъ къ тому, и всѣ неожидаемые успѣхи при собираніи его въ путь сей-ласкали меня надеждою, что упованіе мое на Творца моего не останется втунѣ, ибо я много разъ въ жизнь мою запримѣтилъ, что всѣ таковыя скорыя и нечаянныя предпріятія бывали удачны, а изъ послѣдствія уви-дите вы, что въ надеждѣ и заключеніяхъ своихъ я и не обманулся.
Теперь, для любопытства, упомяну я о томъ, къ кому и къ кому отправилъ я съ сы-номъ моимъ просительныя объ немъ письмы. Первое и наиглавнѣйшее письмо по-слалъ я съ нимъ къ сыну родной моей сестры и моему племяннику Михайлу Василье-вичу Неклюдову, у котораго въ домѣ предназначалъ я и квартеровать ему; но мнѣ неизвѣстно еще было, застанетъ ли онъ его въ Петербургѣ и можетъ ли онъ ему въ чемъ-нибудь помочь. Человѣкъ онъ былъ не знаменитый и не весьма расторопный, и потому надежда на него была не весьма велика. Другое письмо послалъ я съ нимъ къ старинному своему и еще кенигсбергкому другу Сергѣю Ѳедоровичу Малиновскому, съ которымъ я вмѣстѣ учился новой философіи и который тогда счислялся при графѣ Безбородкѣ коллежскимъ совѣтникомъ; но и на сего была надежда не велика, ибо неизвѣстно было, можетъ ли онъ что-нибудь сдѣлать, и буде можетъ, то располо-женъ ли будетъ къ тому; я къ нему писалъ нѣсколько разъ, но не могъ получить ни одного отвѣта. Третье писалъ я къ г. Сонину, Дмитрію Степановичу, старинному и не весьма короткому знакомому, почему и надежда на него была весьма не велика, да я и писалъ, чтобъ сдѣлать только ему его знакомымъ. Четвертое и наиважнѣйшее письмо хотѣлъ послать съ нимъ Николай Сергѣевичъ Давыдовъ къ бабкѣ своей Марьѣ Петровнѣ Травиной, самой той придворной госпожѣ, которая доставила ему сержантскій чинъ; г. Давыдовъ писалъ ко мнѣ, что онъ вѣрно надѣется, что она и прочіе его пріятели сдѣлаютъ желаемое мною; но мнѣ казался и сей путь не весьма надежнымъ. Пятое и также вѣрное письмо хотѣлъ сынъ мой стараться получить въ Москвѣ, от родственницы зятя моего Аграфены Ильинишны Толстой къ сестрѣ ея Авдотьѣ Ильинишнѣ Голенищевой-Кутузовой, генеральшѣ и дѣлающей многія дѣла. Но сія надежда всѣхъ была слабѣе, и неизвѣстно было, получитъ ли онъ и письмо сіе, и будетъ ли столько счастливъ, чтобъ тамъ его полюбили и похотѣли для его что-нибудь сдѣлать. Шестое письмо хотѣлъ онъ выпросить от Егора Михайловича Крюкова къ племяннику его Ивану Ѳедоровичу Крюкову, гвардіи капитану. Въ семъ письмѣ (sic), заключалъ я, что оно можетъ быть ему сгодится, когда надобно будетъ ему служить, а дальней помощи и от него ожидать было не можно. Седьмое письмо, надѣялись мы, дастъ ему г. Верещагинъ къ одному своему родственнику, который можетъ пріискать ему каналъ, для полученія желаемаго нами чрезъ деньги; но было неизвѣстно, будетъ ли къ тому возможность и не перемѣнились ли обстоятельства. Вотъ сколько вспомогательныхъ писемъ было съ нимъ въ запасѣ, а в-осьмыхъ, снаб-дилъ я его и нарочитымъ количествомъ денегъ, дабы, въ случаѣ если ни чьи просьбы не помогутъ, то бы постараться употребить ихъ къ тому. Я отправилъ съ нимъ 650 рублей, но неизвѣстно, куда сіи деньги пойдутъ и кому наиболѣе достанутся.
Впрочемъ, было достопамятно, что въ самый этотъ же день пріѣзжалъ ко мнѣ на ча-сокъ нашъ князь и привезъ ко мнѣ всего меньше ожидаемое письмо от Веницеева, въ которомъ онъ писалъ ко мнѣ, что онъ, по довѣренности от г. Давыдова и по опредѣленію казенной палаты, вступилъ, до прибытія настоящаго директора, въ управленіе обѣими нашими волостьми. Сіе меня смутило и удивило крайне и было совсѣмъ не понятно, какъ это сдѣлалось. Такимъ образомъ, ни-думано-ни-гадано, получилъ я себѣ новаго временнаго или, такъ сказать, наказного, но такого команди-ра, который не весьма мнѣ нравился, но я ласкался, по крайней мѣрѣ, надеждою, что онъ ничего важнаго со мною предиріять и сдѣлать не можетъ.
Итакъ, проводивъ любезнаго своего товарища, остался я одинъ и весь тотъ вечеръ проводилъ въ скукѣ и въ помышленіяхъ о новомъ своемъ наказномъ начальникѣ, а на другой день послѣ того пріѣзжали ко мнѣ неожиданные гости, господа откупщики епифанскіе г. Игнатьевъ, Аѳанасій Ивановичъ, и г. Жеребцовъ съ бездѣльною прось-бицею, а именно: чтобъ я надѣлъ на себя осёлъ и дозволилъ имъ въ Бобриковской волости надѣлать множество кабаковъ, которыхъ тамъ никогда не бывало. Самая бездѣлка!… а что всего смѣшнѣе, привезли ко мнѣ записочку о томъ от Николая Сер-гѣевича Давыдова, и такую, которая ни въ какой документъ не годилась. По счастію, было мнѣ чѣмъ отговориться. Я, усмѣхнувшись только, сказалъ имъ, что теперь уже не Николай Сергѣевичъ, а Семенъ Никифоровичъ Веницеевъ управляетъ волостьми, и я безъ его воли сего удовольствія имъ сдѣлать не могу. Симъ отбоярилъ я ихъ, и они поѣхали от меня не солоно хлебавъ, и можетъ быть не весьма довольными мною, и тѣмъ паче, что я учтивымъ образомъ далъ имъ знать, что сіе не такъ-то легко сдѣлать можно, какъ они думаютъ, и дружески совѣтовалъ лучше сего не затѣвать никогда.
Послѣдующій за симъ день достопамятенъ былъ тѣмъ, что я въ оный окончилъ деся-тилѣтній мой трудъ, а именно: сочиненіе своего «Экономическаго Магазина», отяго-щавшаго, меня многими трудами, но не принесшаго мнѣ никакой дальней пользы, кромѣ того, что сдѣлало имя мое во всемъ государствѣ извѣстнымъ и славнымъ. Но и от сего польза для меня была очень не велика, и мнѣ опытность толь многихъ лѣтъ доказала, что публика наша наполнена была еще невѣжествомъ и не умѣла, и не при-выкла еще цѣнить труды людей, и отечество совсѣмъ было неблагодарное, а лучшею наградою за весь подъятый толь великій трудъ было для меня собственное сознаніе, что я трудился не въ пустомъ, а въ полезномъ и такомъ дѣлѣ, которое нѣкогда не только сынамъ нашимъ и внукамъ, но и правнукамъ и дальнѣйшимъ потомкамъ обра-тится въ пользу, и что я, съ своей стороны, былъ полезнымъ для своего отечества. Наконецъ и та мысль меня утѣшала, что какъ не было до меня, такъ едва ли и послѣ меня будетъ другой человѣкъ, который бы одинъ и безъ всякой посторонней помо-щи могъ цѣлыхъ десять лѣтъ сряду издавать журналъ такой огромности и изготов-лять матеріи въ каждую недѣлю на два листа печатныхъ, и съ такою исправностію, что никогда не было ни малѣйшей остановки.