Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 4 — страница 114 из 212

вой крайней нуждѣ. Уже и ночи-то для меня стали тягостны. Сонъ далеко иногда уходилъ от глазъ и мѣсто его заступали только толпами скопившіяся о положеніи моемъ мысли. Въ севоднешній уже день возсіялъ лучъ надежды, который меня утѣшилъ и столь укрѣпилъ и ободрилъ меня, что я самъ въ себѣ чувствую, что уже духъ мой гораздо беззаботнѣе и что спать уже севодни буду гораздо спокойнѣе. Самъ Богъ, конечно, услышалъ мою молитву и подалъ мнѣ таковую надежду.

«Вставши севодни опять очень рано, думаю я: поѣду я теперь одѣвшись къ Николаю Степановичу, авось — либо его застану дома и тогда приступлю къ нему уже съ просьбою, какъ онъ хочетъ, а чтобъ онъ надоумилъ меня, по обѣщанію своему, какъ мнѣ приступить къ своему дѣлу. Я постарался одѣться какъ можно поранѣе, и какъ скоро разсвѣло, то туда и черк ! Я прихожу къ нему въ то время, когда онъ еще спитъ. Подождавъ довольно времени, покуда онъ не вставалъ, ходилъ я еще къ Волынскимъ. Но имъ опять не до меня время и набитъ полонъ дворъ народа, который ходитъ за разными просьбами къ Дмитрію Михайловичу, такъ какъ къ своему секретарю. Итакъ, я, намѣреваясь лучше побывать съ какою-нибудь пользою у г. Тютчева, побѣжалъ опять къ нему. Теперь нахожу уже я его вставшимъ. Онъ меня обласкиваетъ и разговариваетъ со мною обо многомъ; узнаетъ цѣль и вину моего пріѣзда. Увидѣвъ же мой пашпортъ, и что я добиваюсь въ капитаны, тотчасъ обнадёживаетъ своею милостію, и обѣщалъ свозить меня къ маіору и о томъ его просить, что онъ легко, по его словамъ, для его сдѣлаетъ. А ежели нашъ маіоръ и положилъ, чтобъ не дѣлать капитанами неслужившихъ въ полку на лицо, но это только для того, что уже начали отставлять 10 и 12 лѣтнихъ. Николай Степановичъ также говоритъ, что ежели такъ пойдетъ дѣло, то совсѣмъ не нужно являться къ полку порядкомъ, только долженъ неотмѣнно сдѣлать порядочный мундиръ, который также можно, Богъ дастъ, передѣлать въ офицерскій. Словомъ, онъ меня обрадовалъ очень своими обѣщаніями, и у меня какъ гора съ плечъ свалилась. Ко всему тому онъ присовокупилъ, чтобъ я не боялся, что время не уйдетъ, какъ я думалъ, а чтобъ шилъ себѣ мундиръ. Впрочемъ, во всѣхъ нуждахъ приходилъ бы къ нему, что онъ не оставитъ меня совѣтами своими. Какой премилый человѣкъ Николай Степановичъ! Онъ меня очень обласкалъ и, при разставаніи, звалъ меня севодни къ себѣ обѣдать, что я и принялъ охотно.

«Пришедши домой, не успѣлъ я почувствовать, что гора заботъ съ плечъ у меня свалила, какъ другая радость меня уже ожидала тутъ. Человѣкъ Михаила Васильевича приноситъ ко мнѣ письмо, полученное имъ вчера от своего боярина. Я позабылъ вамъ на прошедшей почтѣ написать, что первое ваше письмо къ Михаилу Васильевичу, по полученіи его здѣсь и ненайденіи, отослано почтмейстеромъ во Псковъ. Онъ, получивъ конечно сіе письмо, пишетъ теперь къ сему человѣку, что ежели есть постояльцы въ тѣхъ покояхъ, гдѣ мы живемъ или подъ нами, то непремѣнно имъ отказать и двѣ комнаты очистить, которыя и топить, ибо онъ самъ непремѣнно къ 13 числу сего мѣсяца сюда пріѣдетъ, то есть чрезъ 2 или 3 дни. Вы легко можете повѣрить, что сіе извѣстіе обрадовало меня болѣе всего. Михаила Васильевича пріѣздъ мнѣ очень нуженъ, и я надѣюсь, что онъ поможетъ мнѣ очень много чрезъ своихъ знакомыхъ. Итакъ, мундиръ себѣ я уже заказалъ, призвавъ къ себѣ портнаго. У Николая Степановича я опять былъ и обѣдалъ. Онъ угощалъ меня, такъ какъ небывалаго гостя, и я только-что передъ вечеромъ возвратился от него домой.

«Теперь скажу вамъ, что г. Тютчевъ въ великихъ пыхахъ и радости. Онъ на сихъ только дняхъ и не болѣе назадъ какъ пять дней женился и очень нецеремоніально, такъ что немногіе и теперь еще знаютъ, что онъ женатъ. Онъ взялъ за себя Собакину, а съ нею и ужасное богатство. Я видѣлъ молодую. Хотя она учена и воспитана очень, но наружность ея чтой-то не очень много обѣщаетъ и не очень завидна. Но разбирают ли нынѣ въ сихъ случаяхъ. Были бы только любезныя денежки, да богатство, а прочее все ничего. Но не до меня касается сіе дѣло; итакъ, я разсужденіе объ немъ оставлю. На сей разъ, кажется, довольно къ вамъ написалъ. Теперь желаю вамъ усердно покойной ночи, и когда я пишу сіе, то чтобъ вы были всѣ благополучны и веселы. Еще можетъ быть удастся до почты поговорить съ вами заочно.

11 ноября, въ воскресенье, по-утру.

«Такъ! я не ошибся въ своей надеждѣ и нынѣшнюю ночь, благодарить Бога, спалъ я спокойнѣе ей предшествовавшихъ. Теперь поздравляю васъ, батюшка, съ воскресеньемъ и мысленно цѣлую вашу ручку. Каждый день начинается и препровождается помышленіями объ васъ всѣхъ моихъ дражайшихъ родныхъ. Пью- ли когда чай, или на тепленькую свою лежаночку сяду раздѣваться, то васъ, батюшка, тотчасъ вспомню, равно и при другихъ случаяхъ мысленно говорю: «что- то наши теперь? И всѣ ли они здоровы?» На-что почта ходитъ чрезъ недѣлю? Я бы желалъ знать объ васъ, хотя чрезъ два дни. Севодни стану нетерпѣливо ожидать от васъ хоть нѣсколько строчекъ, а вы, я думаю, батюшка, получите сегодня только мое письмо изъ Крестецъ, ежели оно дойдетъ до васъ вѣрно.

Въ тотъ же день, ввечеру.

л

«По-утру мы ходили съ Петромъ Ѳедоровичемъ ко дворцу смотрѣть смѣны гвардейской и намъ удалось довольно сего насмотрѣться, севодни Семеновскіе смѣняли Преображенскихъ; уже подлинно есть чего посмотрѣть. Для меня особливо, невидавшаго никогда такого дѣйствія, сіе зрѣлище казалось весьма прекраснымъ и имѣющимъ въ себѣ множество великолѣпнаго. Я имѣлъ при томъ также и то удовольствіе, что нечаянно нашелъ при семъ случаѣ знакомца своего Тромберга. Я его считалъ въ Измайловскомъ полку, но онъ вмѣсто того каптенармусомъ въ Семеновскомъ. Радость при свиданіи была великая!

«Севоднешнею ночью былъ у насъ великій морозъ, такъ-что грязь на улицахъ всю заковало. Какъ пошли мы ко дворцу, то стужа была довольно сносна, но чрезъ полчаса завернуло такъ холодно и пошла юра снѣжная, что терпѣть было почти нельзя. Мы благимъ матомъ поспѣшили приттить домой въ тепленькіе наши покойцы. Скажу вамъ также, батюшка, что какъ вчерась, такъ и севодни Зиняковъ училъ насъ ружьемъ. Для моего товарища сіе нужно, а я тутъ же для компаніи и для случая надобности. Нынѣшній вечеръ, признаюсь вамъ, чтой- то для меня очень грустенъ и скученъ; для разогнанія сего сѣлъ я теперь къ вамъ писать и сіе мнѣ много помогаетъ и я нахожу себѣ пользу. Заочное собесѣдованіе дѣлаетъ мнѣ отраду. Уже не десять разъ съ глубочайшимъ вздохомъ излетѣло изъ моихъ устъ воспоминаніе объ васъ и все ли вы благополучны и здоровы. Нпспосли, Боже, благоденствіе на васъ, моихъ дражайшихъ родныхъ, и совершенное спокойствіе духа. Сего желаетъ вамъ искренно душа моя и сіе желаніе есть въ моихъ мысляхъ.

Въ понедѣльникъ, по-утру, 12-го ноября.

«Разсвѣтающій день представилъ глазамъ нашимъ всѣ предметы, облеченные уже бѣлою одеждою. Снѣгъ шелъ во всю ночь, да и теперь идетъ въ великомъ множествѣ и толсто уже укрылъ всю землю. Я думаю уже и не сойдетъ, слѣдовательно, и зима наша, ко всеобщему желанію и противъ всякаго чаянія, такъ вдругъ и скоро стала. Ежели и у васъ тоже, то васъ, батюшка, поздравляю съ новою зимою и желаю искренно, чтобъ она сколь много принесла съ собою снѣжинок , столь много принесла вамъ и здоровья.

«Первое мое дѣло, вставши съ постели и принеся благодареніе за то моему Создателю, было то, чтобъ вспомнить объ васъ, и какъ скоро разсвѣло, то посылать скорѣй Василья на почту..... Уже скоро надобно ему приттить, и я съ нетерпѣливостію ожидаю, чѣмъ-то онъ меня обрадуетъ. Но вотъ! уже вижу я его, идущаго по двору, бѣгу къ нему скорѣе на встрѣчу..... Я встрѣтилъ Василья еще въ сѣняхъ, уже съ твердою надеждою и съ радостію простиралъ къ нему руку для принятія вашего письма. Какъ вдругъ съ огорченіемъ слышу его, мнѣ разсказывающаго, что письма ко мнѣ никакого нѣтъ. Я былъ совершенно симъ какъ поддражнёнъ въ своемъ ожиданіи. Я спрашиваю его вторично и третично, что справился ли онъ хорошенько и смотрѣл ли по картѣ. Онъ мнѣ на то отвѣчаетъ, что все сіе исполнилъ и хотя есть изъ Богородицка 4-е къ кому-то здѣсь письмо, но ко мнѣ нѣтъ. Признаюсь вамъ, батюшка, что сіе меня огорчило, ибо мнѣ хотѣлось очень знать о вашемъ здоровьѣ и думалъ хотя нѣсколько строчекъ вы ко мнѣ напишите. Я задумался. Василій, увидѣвъ сіе, вдругъ мнѣ говоритъ «или васъ, баринъ, порадовать». — «Перестань шутить (почти съ сердцемъ отвѣчалъ я ему), и ежели есть письмо, то подай скорѣй». — «Мнѣ хотѣлось, отвѣчалъ онъ, вынимая письмо изъ-за пазухи, съ вамп пошутить и извѣдать, какъ вы сіе примите». Вы не можете вообразить, батюшка, съ какою радостію я вырвалъ у него письмо изъ рукъ. Сія радость была тѣмъ сугубѣе, что я предъ симъ нѣсколько опечалился.

«Первое мое дѣло было сказать-слава Богу, что письма доходятъ, а потомъ въ восхищеніи своемъ не могъ удержаться, чтобъ не поцѣловать нѣсколько разъ дражайшее ваше ко мнѣ надписаніе. Я алчно потомъ прочитывалъ милыя ваши для меня строки3), и потомъ сѣлъ къ вамъ писать, чтобъ принесть вамъ чувствительнѣйшее мое благодареніе за оное и облобызать мысленно тѣ дражайшія ручки, которыя ихъ ко мнѣ начертали. Такъ! истинно такъ! батюшка! Вы меня много обязываете по милости своей вашими письмами. Я вижу ясно, сколь много вы меня жалуете, любите и помните. Всегдашнимъ моимъ къ вамъ высокопочитаніемъ, а теперь нелѣностнымъ также писаніемъ потщусь, хотя слабо, но вамъ за то заслужить. Простите мнѣ, однако, что я занялъ мѣсто на бумагѣ описаніемъ вамъ Васильевой со мною шутки съ письмомъ.

«Изъ письма вашего узнавъ, радуюсь сердечно, что васъ, м. г. батюшка, оставляетъ по-немногу ваша досадная лихорадка, и желаю усердно, чтобъ она, удалившись от васъ совершенно, не возвращалась бы никогда и въ домъ нашъ. О нѣкоторыхъ посяганіяхъ на васъ г. Веницеева хотя и досадно нѣсколько, однако, безпокоиться симъ не для чего, для того что, ежели Богу будетъ не угодно, то никто на свѣтѣ не можетъ другому сдѣлать зла. О Николаѣ Степановичѣ что изволите писать, то, изволите видѣть изъ моего письма, и вы какъ будто предузнали, сколь онъ будетъ мнѣ нуженъ.