нства получилъ себѣ толикой важности мѣсто. А для самого того, засѣвъ, и сочинилъ я ему краткое, но такое извѣщеніе о нашихъ волостяхъ, какое едва-ль бы кто иной восхотѣлъ бы, но и въ состояніи былъ сочинить, будучи на моемъ мѣстѣ. А не удовольствуясь тѣмъ, скопировалъ еще для него и маленькую географическую карту положенія всѣхъ нашихъ волостей и находящимся въ нихъ селеніямъ и для лучшаго и удобнѣйшаго ему о волостяхъ понятія пріобщилъ ее къ моему извѣщенію. Всѣмъ симъ надѣялся я, по крайней мѣрѣ, и ему услужитъ и о своихъ способностяхъ датъ ему понятіе и пріобрѣсти себѣ его благоволеніе. И, по изготовленіи всего того, 12 іюня къ нему въ Тулу и поѣхалъ.
Какъ изъ Богородицка выѣхалъ я почти съ свѣтомъ вдругъ, то, покормивъ въ Дѣдиловѣ лошадей, и успѣлъ я въ тотъ же день и столь еще рано пріѣхать въ Тулу, что имѣлъ время повидаться съ другомъ своимъ г. Сухотинымъ, у него посидѣть, напиться чаю, разспросить о новомъ своемъ командирѣ, а потомъ повидаться еще съ пріятелемъ своимъ г. Запольскимъ. Квартирою же для себя, для лучшей свободы, избралъ я домъ знакомца своего Пастухова, и у него и расположился.
На утріе, забравъ съ собою все нужное, раным-ранёхонько поѣхалъ я сперва къ г. Веницееву и, поговоривъ съ нимъ обо всемъ и раскланявшись съ нимъ, временнымъ своимъ начальникомъ, явился къ своему новому командиру, стоявшему тогда въ томъ каменномъ казенномъ домѣ, который находится на половинѣ Московской Большой улицы. Онъ принялъ меня хотя вѣжливо и учтиво, но ни тепло, ни холодно, и я, взглянувъ на него, тотчасъ увидѣлъ, что я въ помышленіяхъ и заключеніяхъ моихъ объ немъ весьма въ многомъ обманулся, и что въ немъ далеко такихъ достоинствъ и дарованій не было, какія я въ немъ найтить надѣялся, а показался онъ мнѣ человѣкомъ простенькимъ, смирненькимъ, небольшимъ и ума весьма посредственнаго и обыкновеннаго, словомъ -весьма не из-далекихъ, почему и подивился я еще, что въ Петербургѣ не могли найтить лучшаго и способнѣйшаго для сей важной должности человѣка, а прислали такого, котораго можно было почесть ни рыбою, ни мясомъ. Но послѣ узналъ, что доставилъ ему сіе мѣсто какой-то чиновник , служащій при ямской канцеляріи и довольно въ Петербургѣ именитый, и доставилъ по той причинѣ, что женатъ онъ былъ на его ни то родственницѣ, ни то воспитанницѣ, съ которою онъ тогда въ Тулу и пріѣхалъ и которая также показалась мнѣ не слишкомъ бойкою и чиновною госпожею.
Но какъ бы то ни было, но господинъ сей далеко не обласкалъ меня такъ, какъ я того ожидалъ, да и услугою моею далеко не такъ много былъ доволенъ, какъ я надѣялся, но принялъ ее холоднымъ почти образомъ и не поблагодарилъ меня даже за трудъ, для его, по собственному моему произволу, воспріятый. Сіе меня также нѣсколько смутило, и я даже досадовалъ самъ на себя, что трудился такъ много для человѣка, незнающаго трудамъ таковымъ цѣны и неспособнаго чувствовать услуги таковаго рода. И какъ, по всему тому, я нѣкоторымъ образомъ заключалъ, что ожидалъ онъ можетъ быть от меня услуги инаго и существительнѣйшаго рода и при первомъ случаѣ чего-нибудь такого, что сообразнѣе было съ интересами его кармана, то за нужное почелъ предварительно и обинякомъ дать ему узнать, что наши волости совсѣмъ не такова рода и не на такой ногѣ управляются, чтобъ можно было льститься нажить от нихъ какіе-либо прибытки, и не только большіе, но и самые малые и ничего незначущіе. И хотя и не надѣялся, чтобъ онъ мнѣ повѣрилъ, но сказалъ ему на первой встрѣчѣ самъ о себѣ, что я управляю волостьми сими хотя уже многіе годы, но могу свято въ томъ его увѣрить, что не нажилъ еще ни одного рубля от волостей сихъ, а довольствуюсь однимъ только опредѣленнымъ себѣ жалованіемъ и содержаніемъ. Онъ улыбнулся только, сіе услышавъ, но я, для лучшаго удостовѣренія его въ томъ, привелъ примѣръ г. Давыдова, говоря, что и сей, управляя сими волостьми, только разорился, а пользы себѣ от нихъ ни какой не получилъ, да и получить было ему никакъ не можно, ибо обстоятельства, сопряженныя съ сими волостьми, таковы, что начальникамъ и помышлять о каких-нибудь прибыткахъ не дозволяютъ, какъ то онъ самъ вскорѣ увидѣть и узнать можетъ.
Вкусна ли ему таковая пилюля была, или не вкусна, того уже не знаю, но онъ проглотилъ ее безъ примѣтнаго отвращенія, а замѣтно было только то, что онъ съ сего времени сталъ обходиться со мною нѣсколько благосклоннѣе и откровеннѣе, и наконецъ, признавался, что онъ нуждается въ нѣкоторыхъ нужнѣйшихъ мебеляхъ, а особливо въ столахъ и стульяхъ, и не знаетъ, гдѣ-бъ ему ихъ на время, и покуда онъ своими запасется, получить было можно. «О, что касается до сего, сказалъ я, то у насъ во дворцѣ сего добра довольно, и что если ему угодно, то могу я ихъ, сколько ему надобно, къ нему доставить». — «Очень бы это было хорошо», подхватилъ онъ и сталъ меня о томъ просить. И какъ я ему сіе обѣщалъ, то казался онъ быть тѣмъ очень доволенъ.
Посидѣвъ у него часа два и съѣздивъ потомъ въ ряды и въ казенную полату и нашедъ тамъ г. Верещагина, поѣхалъ обѣдать къ сему послѣднему, а послѣ обѣда съѣздилъ опять къ своему новому командиру и, не имѣя никакого болѣе до него дѣла, раскланялся съ нимъ, и на другой же день съ утра пустился въ обратный путь и возвратился въ Богородицкъ.
Тутъ всѣ съ превеликимъ нетерпѣніемъ дожидались моего возвращенія, и не успѣлъ я пріѣхать, то и начались от всѣхъ спросы и распросы о томъ, каковъ показался мнѣ нашъ новый командиръ? Я разсказалъ имъ все, что могъ узнать и относительно до характера его запримѣтить. И всѣ не горевали, а радовались тому, что былъ онъ человѣкъ не изъ бойкихъ, а смирный и безъ дальновидныхъ затѣевъ, ибо по самому тому не ожидали от него никакихъ дальнихъ причудъ, затѣй и посягательствъ, а льстились. надеждою, что мы подъ начальствомъ его проживемъ мирно и спокойно.
Обѣщаніе свое и не преминулъ я тотчасъ исполнить. И не успѣлъ возвратиться, какъ и отправилъ къ новому командиру своему на казенныхъ лошадяхъ нѣсколько столовъ и стульевъ. А поелику былъ тогда постъ, то вмѣстѣ съ ними послалъ къ нему и нѣсколько нашихъ карповъ для его стола, и получилъ за то от него благодарность.
Исполнивъ сіе и сдѣлавшись свободнымъ, не сталъ я долѣе ни минуты медлить, но написалъ слѣдующее за симъ отвѣтное письмо въ Экономическое Общество на его ко мнѣ письма и съ первою же почтою въ Петербургъ отправилъ.
Отправивъ сіе письмо и отдѣлавшись на сей разъ онымъ, думалъ я, что останусь на нѣсколько времени спокоенъ от Общества и буду имѣть довольно досуга для сочиненія, наконецъ, чего-нибудь въ Общество. Однако, не то совсѣмъ воспослѣдовало. Но не успѣло и трехъ дней послѣ отправленія онаго письма пройтить,и я не успѣлъ еще собраться съ духомъ, какъ, гляжу-смотрю, несутъ съ почтою ко мнѣ опять толстый пакетъ изъ Экономическаго Общества. Удивился я сему неожидаемому и поразившему меня своею нечаянностію случаю и самъ себѣ говорилъ: «Господи помилуй! что такъ уже слишкомъ разохотилось Общество писать ко мнѣ и что такъ сдѣлалось тчиво?» Потомъ любопытенъ я былъ видѣть, что такое находилось въ пакетѣ. Поправившійся около сего времени въ здоровьѣ своемъ сынъ мой, прибѣжавъ ко мнѣ, любопытенъ былъ не менѣе моего также узнать о томъ. Но какъ удивились оба мы, увидѣвъ по распечатании онаго, что была въ немъ только одна нѣмецкая книжка, въ которой собраны и напечатаны были нѣкоторыя изъ послѣднихъ сочиненій Экономическаго Общества, которыя присланы были къ нему на нѣмецкомъ языкѣ, яко оригинальныя. И Общество присылкою оной хотѣло мнѣ только услужить, и тѣмъ меня болѣе еще къ продолженію переписки съ собою заохотить. Но для меня, по вышеупомянутымъ обстоятельствамъ, была сія приманка не весьма пріятна, ибо она приводила меня только въ пущее нестроеніе.
Письмо сіе, полученное мною 23 іюня, требовало натурально от меня опять скораго отвѣта, почему, хотя и совѣстно мнѣ было очень, что не было у меня ничего готоваго и я не зналъ уже чѣмъ извиниться, но, по крайней мѣрѣ, хотѣлъ я замѣнить то сколько-нибудь скорѣйшимъ изготовленіемъ требуемыхъ ящичковъ съ песками. Но какъ оные не совсѣмъ еще были готовы, а сверхъ того неизвѣстно еще было, скоро ли найдется и случай къ посылкѣ оныхъ, то разсудилъ я посылкою требуемыхъ камней и порошку болѣе не дожидаться, но отправить онаго сколько можно съ первою почтою. Въ разсужденіи же медленности своей извиниться перемѣною командировъ, какъ то и въ самомъ дѣлѣ было. Почему тогда же и отправилъ я по почтѣ пакетъ въ 3 фунта съ камнемъ и пескомъ при письмѣ.
По отправленіи сего письма, не сталъ я медлить и отправленіемъ въ Петербургъ и приготовленныхъ, между тѣмъ, песчаныхъ коллекцій. Пріуготовили мы ихъ опять три ящичка, и коллекціи были нарочито хорошія. По счастію, за годъ предъ симъ, равно какъ нарочно, для сего заготовлено было у насъ множество песчаныхъ плитокъ и набранныхъ изъ нихъ коллекцій, и потому не дѣлали они мнѣ дальняго затрудненія, а нужно было только велѣть дѣлать ящички и потомъ, оклеивъ ихъ бумагами, плитки въ нихъ уложить и, по обыкновенію, перестлать суконцами и ваткою съ верху; а если-бъ не было сего заготовленія, то не зналъ бы я что и въ семъ случаѣ дѣлать. Помянутые же ящички отправилъ я опять изъ Тулы чрезъ Пастухова, но ѣздоки были не такъ достовѣрны, какъ прежніе, и я боялся, чтобъ они не пропали.
Сбывъ съ рукъ своихъ сію коммиссію, принялся я за прежнія свои дѣла и разныя упражненія, непрерывающіяся почти никогда, ибо дѣлъ было у меня всегда множество и не только въ своемъ кабинетѣ, но въ тогдашнее, какъ лѣтнее время, и въ садахъ, въ которыхъ хотя и не производилось уже никакихъ по-прежнему важныхъ и большихъ работъ, но въ маленькихъ, производимыхъ садовниками и немногими дворовыми людьми, не было никогда оскудѣнія, и я то-и-дѣло то тамъ, то индѣ ими занимался, и либо то, либо другое вновь выдумывалъ и затѣвалъ. Около же сего же времени въ особливости занимался я подниманіемъ родниковъ и колодезей и дѣланіемъ глиненыхъ стѣнъ, могущихъ служить вмѣсто оградъ, которыя обѣ выдумки хотѣлось мнѣ довести до совершенства, дабы мнѣ можно было объ нихъ, какъ о новѣйшихъ открытіяхъ, писать въ Экономическое Общество.