Любезный пріятель! Во все теченіе августа мѣсяца не произошло со мною ничего особливаго и такого, о чемъ бы стоило труда упомянуть. Все шло у насъ хорошо и тихо и мирно. Разъѣздовъ кое- куды въ гости и угощеній у себя было довольно; а достопамятно было только то, что въ половинѣ сего мѣсяца былъ у насъ столь сильный морозъ, что повредилъ собою многія произрастенія и всѣ гречихи. Что касается до моихъ упражненій, то состояли они наиболѣе въ читаніи книгъ и переводѣ помянутой уже мною книги. Такимъ же точно образомъ прошла въ мирѣ и тишинѣ и вся первая половина сентября мѣсяца, и особливость была только та, что пришолъ къ намъ слухъ, что командиръ мой г. Юницкой хочетъ иттить въ отставку и подалъ будто бы уже о томъ челобитную. Я дивился тому и не хотѣлъ вѣрить. Но какъ слухъ о томъ подтвердился, то вздумалось мнѣ, пользуясь его благосклонностью, выпроситься еще разъ съѣздить къ себѣ на нѣсколько дней въ деревню. И какъ онъ мнѣ въ томъ не отказалъ, то въ половинѣ сего мѣсяца и полетѣлъ я туда, взявъ опять съ собою одного только моего сына, куда на другой день и еще за-свѣтло и пріѣхали.
Къ ѣздѣ сей побуждало насъ все еще продолжающееся опасеніе, чтобъ не потерять мнѣ какимъ-нибудь образомъ своего мѣста; и намъ хотѣлось мало-по-малу поприготовлять въ деревнѣ все нужное для будущаго своего жительства, дабы, при внезапной смѣнѣ, пріѣхавъ въ деревню, не претерпѣвать въ чемъ-нибудь нужду. Слухъ о хотѣніи итти въ отставку нашего директора заставливалъ меня помышлять и о себѣ и увеличивалъ мое опасеніе. Итакъ, хотѣлось намъ воспользоваться тогдашнимъ осеннимъ и свободнымъ уже от полевыхъ работъ временемъ и что-нибудь въ деревнѣ сдѣлать.
По пріѣздѣ своемъ въ оную, нашли мы маленькіе хоромцы свои въ разстройстве. Плотники начали, уже производить въ нихъ кое-какія передѣлки, а печники уже пришли и хотѣли класть печи. Но какъ бы то ни было, но мы принуждены были въ оныхъ от случившагося тогда холода искать себѣ убѣжища, ибо старые большіе хоромы уже такъ обветшали, что въ нихъ не можно было никакъ жить. Итакъ, пользуясь одною цѣлою печкою, расположились мы сами жить въ предспальникѣ, а людей помѣстили въ спальнѣ, и какъ обжились, то было намъ довольно тепло и покойно. Мое первое дѣло въ сей пріѣздъ было то, чтобъ обходить съ сыномъ моимъ всю нашу усадьбу и подумать съ нимъ и поговорить, гдѣ и что намъ бы тогда сдѣлать. Моя главнѣйшая забота, кромѣ переправки хоромецъ, была о томъ, чтобъ для будущаго житья въ деревнѣ запастись заблаговременно молодою и такою вблизи двора рощицею, которая могла бы насъ довольствовать грибами, ибо обѣ прежнія разрослись уже такъ велики, что въ нихъ грибовъ уже давно ничего не родилось. Мы назначали подъ рощицу сію цѣлую десятину пашенной и прикосновенной къ старой загуменной рощѣ земли. И какъ избѣгая монотоніи, не хотѣлось мнѣ садить ее по старинному обыкновенію длинными и поперечными рядами, а, полюбивъ аглинскіе натуральные сады, обоимъ намъ хотѣлось насадить ее такимъ образомъ, чтобъ она походила болѣе на натуральный лѣсокъ, нежели на саженную рощу, и могла бы со временемъ составить нѣкоторый родъ маленькаго парка или увеселительнаго придворнаго лѣсочка, могущаго не только довольствовать насъ грибами, но и доставлять намъ удовольствіе въ прогулкахъ по оной, — то и принялся я тотчасъ дѣлать ей планъ и прожектировать, гдѣ быть въ ней лѣснымъ кулигамъ, и гдѣ и какимъ полянкамъ и лужайкамъ, и въ первый еще день успѣлъ не только оный сочинить, но и назначить всѣ кулиги и и полянки въ натурѣ, обтыкавъ ихъ ивовыми вѣточками. А какъ между тѣмъ собраны были и всѣ крестьяне съ ихъ женами, то на другой день и приступили мы къ садкѣ деревьевъ въ немъ, выкапывая оныя кое-гдѣ въ усадьбѣ и привозя изъ лѣса; и въ два дни почти всю ее на первый случай понаметали оными.
Итакъ, 19 сентября 1791 года былъ достопамятенъ тѣмъ, что нынѣшній мой такъ много меня увеселяющій паркъ получилъ въ сей день первое свое основаніе.
Кромѣ сего, и почти нечаянно, вздумалось намъ, вмѣсто предпринимаемаго- было чищенія нагорной сажелки, запрудить и сдѣлать себѣ еще одинъ прудъ по конецъ нашей новой рощи и употребить къ тому весь собранный народъ, и мы потрудились надъ дѣломъ симъ съ такою прилежностью, что и кончили оное со всѣмъ, не болѣе какъ въ теченіе трехъ дней. Сіи были два главныя дѣла, которыя сдѣлали мы въ сей нашъ пріѣздъ въ деревню. Но кромѣ сихъ не преминулъ я кое-что сдѣлать и въ садахъ своихъ. Я высадилъ изъ питомника (sic) своего всѣ поспѣвшія къ пересадкѣ яблонки и грушки въ свой полевой садъ, а на клину насадилъ самыя тѣ вишни, которыя составивъ почти дѣльный вишенный лѣсокъ, довольствуютъ нынѣ меня множествомъ плодовъ своихъ. Также сдѣлали мы планъ и проектъ и своему храму уединенія, существующему и понынѣ.
Наконецъ, проводивъ въ сей разъ не болѣе семи дней въ своей деревнѣ и въ теченіе оныхъ повидавшись съ пріѣзжавшимъ къ намъ молодымъ нашимъ сосѣдомъ, Иваномъ Александровичемъ Ладыженскимъ и потазавъ хорошенько ближняго своего сосѣда Андрея Михайловича за дурное его поведеніе, котораго на — силу — на — силу мы дождались бывшаго и въ сей разъ въ отлучкѣ, — 25 числа сентября пустились въ обратный путь и, повидавшись въ Тулѣ съ г. Юницкимъ, 26 числа возвратились въ Ламки, гдѣ нашли всѣхъ своихъ, а въ послѣдующій за тѣмъ день пріѣхали и въ Богородицкъ и нашли все въ порядкѣ.
Теперь достопамятно, что и въ сей разъ не успѣлъ я возвратиться изъ своего путешествія, какъ принесли ко мнѣ съ почты опятъ пакетъ изъ Экономическаго Общества, котораго я всего меньше, ожидалъ.
Присланіе сего письма и новая сія задирка, возбудивъ меня изъ прежняго моего молчанія, вперило охоту и къ соотвѣтствованію на оное. Мнѣ казалось, что будетъ слишкомъ уже грубо и неучтиво, если я и сіе письмо оставлю безъ отвѣта, и потому со второю же почтою отправилъ я къ нимъ письмо слѣдующаго содержанія.
Симъ письмомъ окончилась въ сей годъ вся моя съ Экономическимъ Обществомъ переписка, ибо съ сего времени по самое окончаніе года не получалъ я ни одного письма, равно какъ и от себя ничего не посылалъ. Причиною, тому съ моей стороны были не столько дѣйствительные недосуги, сколько простылость моего жара и прежней охоты къ писанію, не приносящему никакой дальней пользы, а могущему только наводить труды и убытки. Итакъ, прошелъ цѣлый годъ, что я не посылалъ въ Общество никакихъ сочиненій, а такимъ же образомъ не хотѣлъ я слишкомъ спѣшить и въ предбудущія времена, и тѣмъ паче, что не было у меня никакихъ отмѣнно хорошихъ матерій для сообщенія.
Теперь, возвращаясь къ прежнему, скажу, что начало мѣсяца октября достопамятно было тѣмъ, что 7 числа онаго совершилось мнѣ 53 года от рожденія и начался 54; также, что около самаго, сего времени кончилъ переводъ небольшой нѣмецкой біографической книжки, подъ заглавіемъ «Жизнь Корнфикса, графа Улфелда». Малочисленность на нашемъ языкѣ біографическихъ книгъ побудила меня къ сему предпріятію въ томъ мнѣніи, чтобъ ее напечатать. Однако-жъ, и сія книжка у меня и понынѣ еще въ манускриптѣ. Разныя обстоятельства не допустили еще меня отдать ее въ печать, хотя бы она того и стоила.
Самое начало моего 54 года ознаменовалось тою особливостью, что оба мы съ сыномъ начали переводить по книгѣ: я — французскій романъ «Зелію», а онъ еще въ первый и едва ли не въ послѣдній разъ французскую же книжку, подъ названіемъ «Платоническое супружество». Но предпріятія обоихъ насъ были какъ- то неудачны: я едва только перевелъ половину своей книги и принужденъ былъ перестать, узнавъ, что она уже переведена другими и напечатана; а онъ переводъ свой хотя и кончилъ и оный вышелъ довольно хорошъ, но сколько разъ не испытывалъ отдавать его въ печать,но все какъ-то не удавалось; почему обѣ сіи книги и понынѣ у насъ хранятся въ манускриптѣ, и мой переводъ достопамятенъ только тѣмъ, что переводилъ я сію книгу прямо на-бѣло, не переправляя ни одного слова.
Другая достопамятность, случившаяся съ нами при началѣ сего моего, года была та, что 12 числа октября имѣли мы удовольствіе угощать у себя совсѣмъ неожидаемаго, но пріятнаго гостя. Былъ то пріятель мой и издаватель моего «Экономическаго Магазина», Николай Ивановичъ Новиковъ. Сей именитый и всей Россіи въ сіе время довольно извѣстный человѣкъ проѣзжалъ тогда изъ Москвы по какимъ-то дѣламъ своимъ 9) въ степь, и мимоѣздомъ заѣхалъ ко мнѣ, и у меня ночевалъ. Я небывалому еще никогда у себя гостю сему былъ очень радъ и постарался угостить его всячески.
Третьею достопамятностью самаго сего пункта времени можно было почесть полученное нами, и всю Россію не столько огорченіемъ, сколько радостью поразившее извѣстіе о странной кончинѣ князя Потемкина, игравшаго въ свое время толь великую ролю въ нашемъ отечествѣ.
День имянинъ моихъ провели мы очень весело и хорошо. Мы праздновали оный по-прежнему обыкновенію, и кромѣ собственнаго моего семейства, состоявшаго въ сіе время въ 10 особахъ, а именно: 8 человѣкъ моихъ родныхъ и двухъ живущихъ у насъ, для наукъ, мальчиковъ: Семена Васильевича Тутолмина и Петра Ивановича Лисенка, были у меня и всѣ городскіе, а ввечеру прогремѣла и музыка, и молодежь попрыгала и потанцовала.
Чрезъ день послѣ того наступила у насъ тогда и зима, и съ самаго начала довольно холодная. И какъ оная всѣмъ нашимъ надворнымъ работамъ положила предѣлъ, то всю достальную часть мѣсяца октября провели мы съ сыномъ болѣе въ литературныхъ и кабинетныхъ своихъ занятіяхъ; и не было ничего особливаго, кромѣ того, что 28 числа сего мѣсяца дочери моей Настасьѣ совершилось ровно 18 лѣтъ от ея рожденія, и она была тогда въ наилучшемъ цвѣтѣ своей юности.
Мѣсяцъ ноябрь былъ довольно достопамятенъ для меня многими и разными происшествіями, и самое уже первое число онаго памятно мнѣ тѣмъ, что мы были въ оное на освященіи церкви въ Волковѣ у госпожи Бакуниной, гдѣ было множество нашей братіи дворянъ, и угощеніе большое. Непосредственно почти за симъ повозмутили духъ мой, съ одной стороны — носящаяся молва, что г. Бобринской; для котораго, какъ извѣстно было намъ, готовились наши волости, якобы освобожденъ из-подневоли, въ которой онъ за шалости свои содержался, и что ему волости наши отдаются во владѣніе. Съ другой стороны носился слухъ, что вскорѣ отнимется от насъ нашъ намѣстникъ и опредѣлится къ намъ другой. Какъ оба сіи случая долженствовали имѣть и на мою судьбу великое вліяніе, то нельзя было, чтобъ не трогали они меня и не смущ