вычистили въ сей разъ и запрудили нагорную нашу сажелку; а во время перепадавшихъ дождливыхъ дней, прибирали переправленныя свои хоромцы, обивали ихъ обоями и украшали картинами, переносимыми изъ хоромъ старыхъ и дѣлали ихъ къ житью отъ-часу удобнѣйшими. Не преминули мы также и въ ближнемъ саду своемъ произвесть кое-какія поправленія и дѣлишки, образовали большую круглую еловую поляну; сдѣлали на ней для сидѣнія большую, полукаменную сидѣлку; прокладывали и прочищали кое- гдѣ новыя дорожки; положили основаніе небольшому, уединенному храмику, подлѣ проулка, и прочее, и прочее.
Между сими разными производствами садовыхъ дѣлъ, случилось въ третій день нашего пріѣзда нѣчто особливое. Однажды, сидючи подъ группою прекрасныхъ нашихъ березъ, подлѣ основаннаго храма уединенія, разговорились мы съ сыномъ моимъ о красотѣ предметовъ, окружающихъ сіе мѣсто, и о тѣхъ украшеніяхъ, которыми вознамѣревались мы украсить сей ревиръ. Говоря о разныхъ монументахъ, назначиваемыхъ въ оное, вдругъ сказалъ мнѣ онъ: «а здѣсь, батюшка, подъ сими великолѣпными и пышными березами, и посреди самыхъ оныхъ надобно со временемъ сдѣлать настоящій монументъ, и хорошо бы его посвятить основателю сего сада». Мысль сія была для меня такъ поразительна, что слезы удовольствія навернулись на глазахъ у меня. Я легко могъ выразумѣть, что слова сіи значили, и догадаться, что онъ намѣренъ былъ, по смерти моей, въ семъ мѣстѣ сдѣлать мнѣ памятникъ. Я одобрилъ душевно сію мысль и возжелалъ, чтобъ оный и не совсѣмъ былъ пустой, но чтобъ положено были въ него или подъ нимъ и дѣйствительно что-нибудь оставшееся послѣ существованія моего. И на случай, если сіе со временемъ исполнится, чрезъ нѣсколько лѣтъ послѣ сего зарылъ дѣйствительно подъ березами сими, въ нѣсколькихъ мѣстахъ глубоко, клочки моихъ волосъ и нѣсколько выпавшихъ зубовъ. Такимъ же образомъ, бывши въ самый сей день въ нашей церкви, выбралъ и назначилъ я самъ то мѣсто, гдѣ хотѣлось бы мнѣ быть по смерти погребенну.
Во все время тогдашняго нашего пребыванія въ деревнѣ, ни въ который день мы такъ ни веселились, какъ въ пятый, случившійся тогда 21 іюня. Оный былъ 7,777 день от рожденія моего сына. Въ оный, послѣ обѣда, пили мы чай въ саду на новой своей полукаменной сидѣлкѣ, которую мы самымъ тѣмъ и обновили. Между тѣмъ, подъ группою березъ, гдѣ нѣкогда будетъ, можетъ быть, мой монументъ, играли музыканты наши на флейт- раверсахъ дуэты, и птички пѣніемъ своимъ акомпанировали онымъ. Потомъ ходили мы всѣ гулять въ нашъ нижній садъ, при играніи всей нашей духовой музыки, а вечеръ сего дня проведенъ нами очень весело. Смѣхи, игры, пріятные разговоры и истинное душевное удовольствіе господствовало въ сердцахъ всѣхъ, и мы были прямо счастливы.
На другой день послѣ сего, привезли къ намъ изъ Богородицка кой-какія вещи, для украшенія нашего сада приготовленныя, и вмѣстѣ съ ними газеты и журналы, политическій и московскій, также книгу, присланную ко мнѣ вновь изъ Экономическаго Общества, съ письмомъ г. Нартова, содержаніе котораго было слѣдующее:
«... Что-жъ касается до изъясненныхъ вами причинъ, удерживающихъ от описанія намѣстничествъ по обнародованной задачѣ, то я съ симъ согласенъ; почему и, кажется, полезнѣе бы было и легче дѣлать частныя описанія округъ, или городовъ, о коихъ можно имѣть способнѣе свѣдѣніе, нежели о всемъ пространномъ намѣстничествѣ. Я сіе мнѣніе собранію предлагалъ, и думаю, что по оному выдетъ новая перемѣна...»
Письмо сіе хотя было мнѣ не противно, но не произвело дальнаго удовольствія, но напротивъ того возобновленнымъ бомбандированіемъ меня о присылкѣ вещей въ минеральный кабинетъ возбуждена была паки досада моя на сіи крайне отяготительныя для меня, а совсѣмъ пустыя требованія, почему и не спѣшилъ я отвѣтствованіемъ на оное, и отлагалъ то съ одной почты до другой.
Между тѣмъ имѣли мы время разсмотрѣть и прочесть присланную ко мнѣ книгу и нашли въ ней много хорошаго, но много и пустаго. Наилучшая и полезнѣйшая статья была о новооткрытой аглинскимъ садовникомъ г. Форзитомъ древесной садовой и самой дешевой мази, которая намъ съ сыномъ такъ полюбилась, что мы тотчасъ положили ее составить и испытать надъ нашими скорбными деревьями, и она дѣйствительно оказалась послѣ весьма полезною и столь для садовъ нужною, что мы ее и понынѣ еще употребляемъ. Что касается до моего, въ сей части напечатаннаго сочиненія, то было оно о новомъ средствѣ, поспѣшествующемъ лучшему урожаю спаржи. Впрочемъ, и въ сей части, на концѣ, помѣщена была большая статья о всѣхъ происшествіяхъ въ Обществѣ, бывшихъ въ 1790 и 791 году, и которая была очень любопытна и достойна чтенія.
Чрезъ день послѣ сего заѣзжалъ къ намъ ѣдущій изъ степной своей деревни родственникъ нашъ Иванъ Аѳанасьевичъ Арцыбышевъ и опечалилъ всѣхъ насъ привезеннымъ извѣстіемъ о кончинѣ малютки внуки моей Александры Петровны. Бѣдняжка не могла никакъ перенести болѣзни, которою давно она страдала. Была она милый и любезный ребенокъ, и намъ всѣмъ очень было жалъ ее. Что касается до ея бабушки, а моей жены, отмѣнно ее любившей, то она извѣстіемъ симъ чрезвычайно огорчилась, и съ самой той минуты начала поспѣшать нашимъ отъѣздомъ, хотя и безъ того хотѣли мы уже скоро назадъ ѣхать. Итакъ, пробыли мы въ деревнѣ одинъ только день послѣ сего, и хотя мирную и спокойную деревенскую жизнь успѣли такъ полюбить, что не хотѣлось намъ съ нею и разстаться, но принуждены были, противъ хотѣнія, собираться, и въ десятый день пребыванія нашего въ обратный путь и отправились. Мы выѣхали изъ двора, напившись только чаю, и для поспѣшности не стали заѣзжать уже въ Ѳедешово, а проѣхали прямо большою дорогою до Сулемы, гдѣ покормивъ лошадей и пообѣдавъ, пустились далѣе. Тутъ на дорогѣ застигла насъ престрашная громовая туча, от которой на-силу уплелись мы въ Погромное, и въ ней болѣе часа отсиживались; почему и въ Тулу пріѣхали уже поздно и остановились ночевать у Пастухова. Переночевавъ въ Тулѣ и погулявъ по-утру у Пастухова въ саду и напившись чаю, пустились мы далѣе в-свои, съ безпокойными мыслями о томъ, что господа тульскіе собирались опять ѣхать къ намъ на ярмонку. Сіе и знали мы от хозяина нашего Пастухова, и вѣсти сіи были намъ непріятны. Что касается до ѣзды нашей, то продолжалась она своимъ чередомъ, и мы, покормивъ въ Дѣдиловѣ лошадей, доѣхали еще рано до Ламокъ. Тутъ нашли мы всѣхъ погруженныхъ въ печали и горюющихъ о потеряніи милой и любезной нашей Алексаши, которую намъ всѣмъ такъ было жаль, что я самъ не могъ воздержаться, чтобъ нѣсколько разъ не обтирать кулакомъ навертывающіяся слезы, всякій разъ какъ ни приходила она мнѣ на память. Что касается до хозяина, то нашли мы его занимающагося пріуготовленіями къ празднованію на Петровъ день своихъ имянинъ. И какъ мы пріѣхали только за день до онаго, то не разсудили уже ѣхать въ Богородицкъ, а остались тутъ дожидаться онаго.
Праздникъ сей у зятя моего, отмѣннаго охотника строить у себя пиры, былъ и въ сей годъ многолюдный, и гостей съѣхалось много. Но было всѣмъ не слишкомъ весело. Гости, на большую часть, засѣли послѣ обѣда играть въ карты, а мы, прочіе, валандались безъ дѣла и читали даже от скуки книги. Къ тому же, и сама хозяйка от грусти и печали была весьма нездорова, и мы боялись, чтобъ она не слегла даже въ постелю. Со всѣмъ тѣмъ мы у нихъ тутъ ночевали, и не прежде въ Богородицкъ возвратились, какъ въ послѣдній день іюня мѣсяца.
Симъ образомъ кончилось наше путешествіе, а съ нимъ окончу я и сіе письмо, сказавъ вамъ, что я есмь, и прочая.
(Ноября 12 дня 1812года. Дворениново).
Письмо 279.
Любезный пріятель! Во все теченіе мѣсяца іюля не произошло у насъ почти ничего важнаго, и въ особливости достойнаго замѣчанія. Мы продолжали жить по-прежнему — заниматься множествомъ разныхъ дѣлъ и безпрерывнымъ почти лѣченіемъ на машинѣ моей больныхъ, не только простолюдиновъ, приходящихъ и пріѣзжающихъ ко мнѣ со всѣхъ сторонъ толпами, но и самыхъ благородныхъ, какъ тутъ пользующихся от лѣкаря обыкновенными лѣкарствами, такъ и нарочно за тѣмъ только къ намъ въ Богородицкъ и пріѣзжающихъ, чтобъ полѣчиться у меня на машинѣ. Толико то славна она сдѣлалась удачными своими дѣйствіями! Словомъ, никогда не было у насъ такого большого съѣзда лѣчащихся дворянскихъ фамилій, какъ въ сіе время, и мы всякій день посѣщаемы от нихъ были.
Легко заключить, что чрезъ самое сіе имѣли мы случай свести и основать многія новыя знакомства съ людьми, до того намъ незнакомыми, показывать имъ разныя услуги и одолженія, и тѣмъ самымъ пріобрѣтать себѣ от нихъ и дружбу, и благодарность. И какъ лѣченіе мое всѣмъ вообще не стоило ни полушки, и я за труды мои награждаемъ былъ единымъ чистымъ и душевнымъ удовольствіемъ, что многимъ, изъ нихъ удавалось мнѣ дѣйствительно и лучше всѣхъ иныхъ лѣкарствъ помогать, то и не опасался я ни мало нажить от сего какое-нибудь нареканіе; но съ сей стороны былъ совершенно спокоенъ.
Впрочемъ, пребываніе у насъ въ городѣ толь многочисленнаго дворянства и частые къ намъ пріѣзды подавали натурально поводы и къ частымъ съѣздамъ и гуляньямъ по садамъ нашимъ, а особливо въ вечернее время. Что касается до дневнаго, то по бывшимъ во все почти теченіе сего мѣсяца страшнымъ и несноснымъ почти жарамъ было оно къ гуляньямъ совсѣмъ неспособно. Одинъ только помянутый г. Ждановъ, котораго, и по возвращеніи своемъ изъ деревни, нашли мы все еще живущаго въ Богородицкѣ, по особливой его къ намъ ласкѣ и благопріятству, посѣщалъ насъ ежедневно и, много разъ у насъ обѣдая, бралъ соучастіе и въ дневныхъ нашихъ садовыхъ препровожденіяхъ времени, и съ нимъ не однажды купывались мы въ нашей прекрасной ваннѣ, или, забравшись въ какое-нибудь тѣнистое въ саду моемъ мѣстечко, на дерновыхъ канапе послѣ обѣда отдыхали, или читали вмѣстѣ книги, или провождали время въ пріятныхъ дружескихъ и любопытныхъ разговорахъ.
Теперь надобно сказать, что толь частое сего молодаго и достойнаго человѣка къ намъ хожденіе нечувствительно подало поводъ нѣкоторымъ изъ нашихъ городскихъ къ заключеніямъ — не имѣет- ли онъ какихъ видовъ на дочерей моихъ, а особливо на старшую изъ нихъ, Настасью. А признаться надобно, что и у самихъ насъ бродили не одинъ разъ о томъ такія же мысли. Обстоятельство, что хотя онъ во все сіе время и продолжалъ лѣчиться у нашего лѣкаря, но болѣзнь его была совсѣмъ не слёглая и почти непримѣтная, и даже такая, что не стоило-бъ ему для оной такъ долго жить у насъ въ Богородицкѣ, — подавало намъ и самимъ поводъ къ заключеніямъ, что не сопряжено ли его пребываніе у насъ и толь частое къ намъ хожденіе и оказываемое всему моему семейству особое почтеніе и ласки съ какими-нибудь иными намѣреніями. Но какъ во всемъ его поведеніи не замѣчали мы ни малѣйшаго худаго, сумнительнаго и подозрительнаго, и онъ всѣмъ своимъ нравственнымъ характеромъ всѣмъ намъ отъ- часу болѣе нравился, а по состоянію достатка своего могъ быть и добрымъ женихомъ для моей Настасьи, — то и не опасались мы от него ничего, а принимали его у себя всегда съ удовольствіемъ и съ каждымъ почти днемъ ожидали, не начнет ли онъ чрезъ кого-нибудь сватовства, или самъ, предлагать себя намъ въ семьянина.