Но сія остановка была еще и въ сей разъ не послѣдняя, а явилась новая. Мы начали уже запрегать лошадей и хотѣли ѣхать, какъ вдругъ является предъ меня того села сотскій, мужикъ ражій, грубый и великій горланъ, и требуетъ, чтобъ мы заплатили за теленка, котораго мы у него задавили. Тогда узнали мы впервыя, что былъ то теленокъ, а не баранъ, какъ мы сначала думали. Люди наши вздумали-было от того отпираться и отклёпываться; мнѣ, однако, совѣстно было имъ подражать и мужика оставить въ неудовольствіи и накладѣ. Я велѣлъ ему теленка своего мнѣ представить, дабы видѣть, чего бы онъ стоилъ, ибо я, по словамъ его, заключалъ, что онъ задавленъ до смерти. Сіе требованіе было ему не весьма пріятно. Онъ признался, что теленокъ еще живъ, и что только-что пораненъ. И какъ для самаго того я еще усильнѣе восхотѣлъ его видѣть, то нехотя принужденъ онъ былъ за нимъ ѣхать и привезть его ко мнѣ въ телѣгѣ; и тогда, къ удовольствію моему, оказалось, что теленокъ ни мало такъ не опасенъ, какъ онъ сначала сказывалъ, и что лошади повредили только его лядвеи и ноги своими копытами и произвели ничего нестоющія раны. Итакъ, принужденъ былъ мужикъ всѣ дальнія свои требованія оставить и накланялся еще мнѣ, когда далъ я ему нѣсколько алтынъ денегъ на покупку нужнаго вина для смоченія ранъ или, лучше сказать, ему на пропой въ кабакѣ. Все сіе задержало насъ долѣе, нежели я сначала думалъ, и мы не прежде изъ сего села выкрутились, какъ гораздо уже за полдень. Я отпустилъ отсюда привозившихъ меня лошадей и не преминулъ нѣсколько строкъ написать съ ними о себѣ къ своимъ домашнимъ роднымъ.
Продолжая от села сего путь на своихъ дорожныхъ лошадяхъ, поѣхали мы уже не такъ скоро. Но какъ дорога была хороша, то какъ ни поздно мы выѣхали, но успѣли доѣхать ночевать до села Малинокъ, принадлежащаго знакомому моему г. Крюкову и отстоящаго от города Донкова только за 12 верстъ. Дорога от села Ивановскаго до сего мѣста шла, по большой части, по ровнымъ мѣстамъ и на всей не было ни какихъ трудныхъ переправъ, кромѣ одной вершины, да и чрезъ ту переѣздъ былъ изрядный. Во все продолженіе оной упражнялись мы съ товарищемъ своимъ въ чтеніи кое- какихъ книгъ, взятыхъ съ собою на дорогу. Сими запаслись мы довольно; и какъ между прочими былъ съ нами и послѣдній мѣсяцъ издаваемаго въ Москвѣ политическаго журнала, полученный въ навечеріи нашего отъѣзда, то, почитавъ онаго нѣсколько, принялись мы за исторію государствованія императора Карла V. И какъ она была очень любопытна и занимательна, то читали мы ее съ превеликимъ удовольствіемъ; и занявшись тѣмъ, не видали какъ проѣхали всѣ скучныя и никакихъ хорошихъ видовъ неимѣющія мѣста. Когда же солнце начало уже склоняться къ западу, то открывшіеся намъ въ лѣвой сторонѣ лѣса, рощи и дубравы, а за ними долы, холмы и прекрасныя мѣстоположенія-отвлекли насъ от чтенія и заставили собою любоваться. Вечеръ былъ тогда наипрекраснѣйшій, небо чистое и испещренное только изрѣдка, въ западной сторонѣ, мелкими облачками и полосками изъ оныхъ. Солнце свѣтило ясно и вечерними лучами своими всему краю сему небеснаго свода придавало уже пурпуровый видъ, а лѣса, и за ними холмы, позлащало. И тѣ, и другіе представляли тогда очамъ прекрасныя зрѣлища. Первые, будучи прекрасными и большими дубовыми чистыми рощами, извивались своими закраинами и то къ дорогѣ приближались, то удалялись от ней пространными полукружіями и составляли какъ бы амфитеатры. Будучи всѣ еще зелены, густы и непрозрачны и освѣщаемы уже съ боку низкимъ вечернимъ солнцемъ, казались они отмѣнно красивыми, а особливо въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ выдающіеся ихъ мысы были рѣдки и сквозь ихъ видны были освѣщенныя луговыя поляны. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ дубровы сіи перерывались и въ прогалины между собою открывали вдали пріятные долы, а за ними отлогіе холмы, украшенные пріятною ржаною зеленью. Наконецъ, проѣхавъ оное, увидѣли мы въ лѣвой сторонѣ, въ небольшомъ разстояніи от дороги, сперва одинъ верхъ прекрасной каменной церкви, а потомъ и все село, сидящее нѣсколько за горою и имѣющее прекрасное положеніе мѣста. Видъ сего села съ его прудами имѣетъ въ особливости пріятный видъ; и, какъ казалось, то принадлежало оно какому- нибудь знатному барину, ибо все похоже было на то въ ономъ. Таковымъ точно и почиталъ я его, покуда изъ любопытства не спросилъ о томъ у жителей сихъ окрестностей, и тогда съ чувствованіемъ нѣкоего особливаго соболѣзнованія услышалъ, что оно дѣйствительно сначала было таковымъ и принадлежало одному зажиточному дворянину, но тогда, какимъ-тообразомъ, перешло въ купеческія руки. Сказывающій мнѣ о томъ не сомнѣвался, что причиною тому было мотовство и долги, чему легко можно было и повѣрить. Роскоши и непомѣрное мотовство большей части нашихъ дворянъ скоро произведетъ то, что большая часть нашихъ селъ и деревень принадлежать будутъ фабрикантамъ, купцамъ, подьячимъ, секретарямъ, докторамъ и лѣкарямъ, и не мы, а они господами и владѣльцами будутъ.
Симъ образомъ, любуяся отмѣнною красивостью тамошнихъ окрестностей, ѣхали мы, ни мало не воображая себѣ, что чрезъ небольшое число лѣтъ послѣ того сдѣлаются мѣста сіи для насъ интереснѣйшими, и что въ тамошнемъ краю и неподалеку оттуда родилась, воспитана и возростала та, которая назначена была Провидѣніемъ Господнимъ быть подругою моему сыну и произвесть от него тѣхъ драгоцѣнныхъ мнѣ потомковъ и продолжателей моего рода, для которыхъ наиболѣе и пишу я сію исторію. Отъѣхавъ нѣсколько верстъ от помянутаго села, потерлись мы еще подлѣ другаго экономическаго села, называющагося Маленькими Малинками. Сіе не имѣло въ себѣ ничего достопамятнаго и хорошаго, какъ от селъ такого рода и ожидать того не можно. Нѣтъ въ нихъ ни порядка въ строеніи и ни какихъ другихъ заведеній, достойныхъ любопытнаго ока. Сіе мѣсто проѣхали мы уже при самомъ почти захожденіи солнца, а отсюда до ночлега Ѣхали уже зарею. Но какъ дорога была прекрасная, то мы достальное разстояніе переѣхали скоро и доѣхали до села Большихъ Малинокъ еще засвѣтло. Такимъ образомъ весь переѣздъ въ сей первый день нашего путешествія простирался до 80 верстъ. Мы могли бы доѣхать и до города Донкова, какъ намъ сперва и хотѣлось, но позднее вечернее время и обстоятельство, что въ темнотѣ надлежало переѣзжать весьма большой и крутой оврагъ, впереди находящійся, меня от того удержало. Къ тому-жъ, извѣстно было мнѣ, что въ Донковѣ не такъ легко можно было отыскать хорошую квартеру, а особливо ночью. Итакъ, сіе меня и убѣдило остаться ночевать тутъ, и тѣмъ паче, что надѣялись мы получить себѣ хорошую квартеру у одного добродушнаго и степеннаго мужичка, задушевнаго друга того, у котораго мы обѣдали въ селѣ Ивановскомъ, и который при отъѣздѣ нашемъ намъ его раза три рекомендовалъ и просилъ, чтобы мы у него стали, и спросивъ только Данилу, сказали ему, что намъ велѣлъ стать у него Тихонъ, увѣряя, что мы будемъ имъ довольны.
Мы и въ самомъ дѣлѣ мужичкомъ симъ были довольны. Онъ былъ степеннѣйшій изъ всего села, которое было господское, хлѣбное и довольно изрядное, имѣло въ себѣ деревянную церковь и небольшой господскій домикъ. Расположившись ночевать, велѣли мы себѣ тотчасъ варить чай и готовить ужинъ. А между тѣмъ, какъ все сіе готовили, любовались мы съ спутникомъ своимъ красотою и великолѣпіемъ вечернаго неба, отмѣнно тогда хорошимъ и пріятнымъ. Весь огромный сводъ неба въ сей сторонѣ украшался наиживѣйшимъ пурпуромъ, а маленькія и равно какъ бы рѣдѣвшія и торящія облачка и полоски, изображающія тысячу разныхъ фигуръ, равно какъ бы провожали закатившееся за горизонтъ дневное свѣтило и всему зрѣлищу придавали особливую пріятность. Мы, будучи увѣрены, что на красоту сей зари въ самую тужъ минуту смотрятъ и оставшіеся въ Богородицкѣ наши милые родные и также тѣмъ любуются, какъ мы, — не преминули о семъ вспомнить и пожелать имъ заочно всякаго добра. Наступившая темнота и холодъ вечера прогнали насъ потомъ съ надворья подъ смиренный кровъ кроткаго поселянина. Добродушная старушка, хозяйка того дома, предложила намъ свои сѣни, какъ обыкновенное ихъ лѣтнее обиталище. Мы и расположились-было сначала въ оныхъ, но вѣтерокъ, провѣвающій сквозь неплотныя стѣны, и опасеніе, чтобъ оттого не простудиться, побудили насъ перейтить въ избу, которая сначала показалась намъ не очень душною и жаркою, но послѣ сдѣлалось намъ несноснѣе еще сѣней. Отѣ теплоты оной, а того болѣе от вкуснаго и хорошаго чая съ сливками, которыя намъ сварили, а наконецъ, от прекрасной куриной похлёбки, показавшейся намъ очень вкусною, такъ мы распотѣли, что не знали какъ намъ на дворъ показаться, а того паче-спать въ первый разъ въ каретѣ; и мы принуждены были уже кое-какъ себя напередъ прохлаждать и заняться, между тѣмъ, разговоромъ съ хозяиномъ. Наконецъ, прохладивъ себя, сколько было можно, пошли мы въ дорожную свою спальню и закрывшись легли въ каретѣ спать, приказавъ не прежде себя будить, какъ при разсвѣтаніи дня, дабы намъ при Свѣтѣ удобнѣе было переѣзжать тотъ страшный и крутой оврагъ, о которомъ я упоминалъ выше. Сколь ни спокойно мы улеглись, однако, спать намъ далеко не таково хорошо было, какъ мы думали. По непривычкѣ спать на дворѣ, и вышедши изъ тепла, боялись мы, чтобъ не простудиться; но скоро сдѣлалось намъ такъ душно, что мы и теплу были не рады. Сія духота была намъ такъ несносна, что мы принуждены были то-и-дѣло просыпаться и прохлаждать себя сколько-нибудь впусканіемъ надворнаго воздуха, а сіе и было причиною, что не люди насъ, а мы ихъ, спавшихъ подъ каретою, разбудили, какъ стало только начинать свѣтать.
Такимъ образомъ въ 5 день сентября отправились мы очень рано въ свой путь далѣе. Утро было въ сей день туманное и холодноватое. Не спавши почти всю ночь, или спавши, но очень безпокойно, на разсвѣтѣ разоспались-было мы очень сладко, какъ оврагъ принудилъ насъ проснуться, обуваться, одѣваться и выходить изъ кареты, ибо въ ней не хотѣлъ я никакъ отважиться переѣзжать. Со всѣмъ тѣмъ, спуск былъ въ сей разъ гораздо лучше и спокойнѣе противъ прежняго, разрытъ и проложенъ по инымъ мѣстамъ. Итакъ, спустились мы спокойно, а поднялись потомъ, хотя и съ трудомъ, на превеликую гору, на которую входя пѣшкомъ, видѣлъ я тутъ страшныя и преужасныя рытвины, сдѣлавшіяся въ горѣ от водороинъ. Поднявшись на гору, пустились мы далѣе въ свой путь по высокимъ, но весьма ровнымъ мѣстамъ къ Донкову. Туманъ препятствовалъ намъ видѣть вдаль и принуждалъ любоваться одними только деревьями, коими обсажена дорога. Нигдѣ ихъ такъ много ни уцѣлѣло, какъ тутъ: индѣ цѣлые ряды изъ нихъ великолѣпствовали, и сіе произошло оттого, что сажены были тутъ не березки, а осинки. Деревья сіи выросли тутъ уже въ хорошее бревёшко, и нигдѣ я не видывалъ такихъ прямыхъ и густыхъ осинъ, какъ тутъ, и произошло сіе оттого, что сажены онѣ и росли не часто, а на просторѣ, и сажень на 30-ть одна от другой. Тутъ опять я воскликнулъ: «Ахъ, какъ бы хорошо было, еслибъ вездѣ дороги симъ образомъ украшались деревьями!»