Въ городъ Донковъ пріѣхали, мы еще очень рано и въ самое то время, какъ туманъ разошолся и просіявшее солнце обѣщало намъ краснѣйшій день. Мы нашли сей бѣдный степной городишко въ прежалкомъ состояніи. Онъ и издавна былъ на городъ непохожимъ, а бывшій за годъ до того пожаръ сдѣлалъ его и того еще худшимъ. Тогда начиналъ онъ хотя выстраиваться по плану регулярно, но-бѣдное тамъ регулярство, гдѣ жители живутъ въ крайнемъ убожествѣ и имѣютъ во всемъ нужномъ, а особливо въ строельномъ лѣсѣ, недостатокъ! Повсюду видны были только безпорядочныя кучи навоза; повсюду пустыри, зарослые бурьяномъ; а домики и дворишки плетневые, покрытые кое-какъ соломою, разбросанные кое- гдѣ, стояли по одиночкѣ и въ такомъ еще безпорядкѣ, что ни улицъ, ни площадей различить и распознать не можно. Немногіе только домики видны были въ сторонѣ, похожіе сколько-нибудь на городскіе, да и тѣ, повидимому, принадлежали судьямъ, откупщикамъ, а не городскимъ мѣщанамъ. Со всѣмъ тѣмъ, еслибъ не выведены были въ ближнихъ окрестностяхъ и послѣдніе лѣса винокуренными заводами, то, можетъ бы, онъ сколько- нибудь и построился лучше, нежели каковъ былъ прежде, какъ то всегда бываетъ съ мѣстами, посѣщенными пожарами.
Мы проѣхали сей городишко не останавливаясь и, спустившись съ крутой и огромной горы, переправились чрезъ рѣку Донъ, по мосту. И проѣхавъ чрезъ слободу, на другомъ берегу противъ города находящуюся и изъ мизернѣйшихъ двориковъ состоящую, и выбравшись въ чистое поле, пустились влѣво по дорогѣ къ Ранибургу. Тутъ ѣхали мы цѣлыхъ 18 верстъ обширнѣйшею и такою равниною, что ни въ которую сторону ничего было не видно. Одинъ только Донковъ видѣнъ былъ потому, что сидѣлъ на высокомъ берегѣ, гораздо возвышеннѣйшемъ предъ сею равниною. И какъ во время сего переѣзда дѣлать было нечего, то упражнялись мы съ спутникомъ своимъ въ безпрестанномъ чтеніи, покуда доѣхали до села Толстова, обратившаго на себя наше вниманіе и заставившаго собою любоваться.
Село сіе -принадлежитъ графу Толстову, и красиво не столько своимъ мѣстоположеніемъ, сколько величиною своею и находящимися въ немъ разными зданіями. Мы въ ономъ въ сей разъ не останавливались потому, что было очень рано, и мы надѣялись еще доѣхать до села Остапова, и хотѣли уже тамъ кормить лошадей и обѣдать. Но не такъ сдѣлалось, какъ мы думали и гадали. Не успѣли мы от села отъѣхать съ версту, какъ вдругъ закричали намъ сзади: «стой! стой!» Случилось сіе въ самое то время, когда мы съ спутникомъ своимъ разговаривали о красотѣ и расположеніи около села, и я ему разсказывалъ, что большая дорога лежала прежде не чрезъ самое село, а поодаль онаго, и что самое то мѣсто, гдѣ мы тогда ѣхали, было прежде сего сумнительно и не безопасно от воровъ, по причинѣ, что стояло тутъ, на большой вершинкѣ дворика два однодворческихъ, о которыхъ носилась дурная молва, такъ что проѣзжающіе по самой только крайней нуждѣ останавливались кормить или ночевать, и что сами мы, однажды будучи принуждены въ семъ мѣстѣ ночевать, почти всю ночь не спали изъ опасенія. Столь сумнительно было сіе мѣсто.
Все сіе было причиною, что помянутый крикъ сзади, поразившій уши наши, привелъ обоихъ насъ въ превеликое изумленіе. «Что такое? что такое?» спросили мы и бросились смотрѣть изъ оконъ назадъ. Но какое горе и досада поразила насъ обоихъ, когда увидѣли мы кибитку нашу въ самой вершинкѣ присѣвшею однимъ угломъ на бокъ, и услышали, что заднее ее, сумнительное колесо, вдругъ совсѣмъ разсыпалось и разломилось. «Ахъ, какая бѣда!» воскликнули оба мы, и тотчасъ, выскочивъ изъ кареты, побѣжали несчастіе сіе смотрѣть. Досадовали, тужили, горевали; но всѣмъ тѣмъ не могли ничего помочь. Какъ далѣе ѣхать ни одного шага было не можно, то горе наше услаждалось еще сколько-нибудь тѣмъ, что случилось сіе не на полѣ и не въ степи, а противъ самыхъ помянутыхъ двориковъ, гдѣ надѣялись мы найтить кормъ для лошадей и столько воды, чтобъ ихъ напоить можно было, хотя мы оной нигдѣ въ вершинѣ не видали. Съ другой стороны радовались мы тому, что несчастіе сіе случилось не въ дальнемъ разстояніи от помянутаго села, и мы надѣялись достать въ немъ колесо, вмѣсто разломавшагося.
Такимъ образомъ, расположившись тутъ обѣдать и кормить лошадей, придвинули мы карету нашу ко двору, а кибитку оставили тамъ, гдѣ она изломалась, ибо ее съ мѣста сдвинуть было не можно. Потомъ стали помышлятъ о доставаніи колеса. Другого не оставалось, какъ посылать искать оное въ помянутое село, ибо тутъ въ деревнишкѣ не только кибиточнаго большаго, но и телѣжнаго колеса достать было не можно, а мы рады были и тому, что достали сѣна и овса. О самой водѣ мы уже немного говорили, хотя и принуждены были употреблять ее изъ лужи, или небольшой калдобины въ вершинѣ, и то далеко от селенія найденной. Со всѣмъ тѣмъ, какова она ни была, но я велѣлъ варить себѣ чай и готовить потомъ обѣдать, а между тѣмъ отправилъ человѣка въ село доставать колесо.
Какъ, по случившейся тогда ясной и весьма жаркой погодѣ, самимъ намъ, подъ открытымъ небомъ быть было не спокойно, то искали мы себѣ убѣжища на дворѣ того однодворца, противъ котораго мы остановились. Изба была у него хотя изрядная, но въ ней такъ душно и жарко, что и помыслить о томъ, чтобъ въ ней сидѣть, было не можно. Но что касается до сѣней, которыя обыкновенно служатъ крестьянамъ вмѣсто лѣтней комнаты, то они были такъ дурны, такъ загромощены, что и въ нихъ мѣста найтить было не можно. Но услужливый хозяинъ тотчасъ велѣлъ опростать и сколько-нибудь прибрать для насъ свою клѣтчонку, противъ избы стоящую. Тотчасъ перетащенъ былъ туда столъ изъ избы, и хотя была она нарочито темна (ибо свѣтъ дневной проходилъ въ нее только сквозь маленькое вол[о]ковое окошечко, да и оное то-и-дѣло заслоняла влѣзающая и вылѣзающая опять назадъ превеликая кошка), — однако, въ тогдашней нуждѣ мы и сей квартеркѣ были очень рады. По меньшей мѣрѣ, было тутъ прохладно, а и темноту сколько-нибудь уменьшало свѣтящее прямо въ окошечко наше солнце.
Такимъ образомъ, расположившись въ сей конуркѣ и усѣвшись за столомъ на лавкѣ, слѣпленной кое-какъ изъ дощечек , начали мы съ товарищемъ своимъ, въ ожиданіи чая, провождатъ скучное время въ чтеніи. Но не успѣли нѣсколько страницъ прочесть, какъ постигло меня новое горе и озаботило еще больше, нежели испортившееся колесо. У спутника моего сдѣлалось помраченіе въ глазахъ, припадокъ, которому онъ давно былъ подверженъ, и за которымъ обыкновенно послѣдовала сильная головная боль, продолжающаяся нѣсколько часовъ сряду. Мы помогли-было ему своею электрическою машиною и ласкались надеждою, что онъ от сего зла совсѣмъ освободился; но сей случай доказалъ мнѣ, что мы въ надеждѣ своей обманулись. Сколь чувствителенъ былъ для меня сей случай и какъ глубоко поразилъ онъ мое сердце, того изобразить не можно. Для полученія о томъ нѣкотораго понятія, надобно быть самому нѣжно любящимъ отцомъ, имѣющимъ, одного только и достойнаго сына, и быть въ такомъ же положеніи, въ какомъ былъ я въ то время. Словомъ, минута сія была для меня очень прискорбна. Дорого-бъ я тогда заплатилъ, еслибъ могъ имѣть при себѣ свою машину. Но какъ ей не было, то старался я напоить его скорѣе чаемъ и укласть спать, какъ къ единому средству къ его облегченію. Чай нашъ, по худобѣ (sic) воды, былъ со всячинкою, а деревнишка такая хорошая, что мы не чаяли найтить въ ней и лозоваго деревца, котораго листья надобны были мнѣ для лѣченія моего сына. Итакъ, принуждены мы были прикладывать къ заболѣвшей головѣ его капустные листья. Сими снабдила насъ добросердечная и услужливая хозяйка, но они мало помогли. Но, наконецъ, къ великому моему обрадованію, нашли какой-то кусток и лозоваго дерева и принесли къ намъ вѣточку онаго. Тотчасъ оборваны были съ ней листья и привязаны къ головѣ больнаго. Послѣ чего уклали мы его въ каретѣ.
Успокоивъ его симъ образомъ сколько-нибудь, возвратился я въ свою темную клѣтушку съ унылымъ духомъ и старался разсѣять смутныя мысли чтеніемъ пріятной книжки. Но, признаюсь, что и самое чтеніе не могло меня совершенно занять, такъ, что я, положивъ книгу, сталъ говорить съ хозяиномъ и обозрѣвать все его житьё-бытьё и пожитки.
Бѣдное самое оно было, хотя и принадлежалъ онъ къ числу тѣхъ поселянъ, которыхъ однихъ можно почесть въ нашемъ отечествѣ вольными! Бѣдняки сіи называли себя дворянами, хотя въ самомъ дѣлѣ были они только однодворцы и никогда не принадлежали къ числу дворянскаго корпуса. Онъ сказывалъ мнѣ, что прежде сего была тутъ цѣлая деревня, состоящая болѣе нежели изъ 20 дворовъ, и что, вся она, за нѣсколько уже лѣтъ, сошла въ другое мѣсто, и что ихъ тутъ только три дворика осталось. Впрочемъ, показался онъ мнѣ мужикомъ изряднымъ и не походилъ на вора и разбойника. Велика ли его семья — я не спрашивалъ, а видѣлъ только множество дѣтей обоего пола и разнаго возраста. Всѣ они, особливо дѣвчонки, были сколько-нибудь лучше крестьянскихъ. Платьецо и юпчонки было на нихъ изрядное и не похожее на крестьянское, а такое, какое носятъ въ дворянскихъ домахъ дворовыхъ людей дѣти; а такое-жъ имѣли и взрослыя женщины. Что касается до мущинъ, то они ни чѣмъ не отличались от крестьянъ. Были у нихъ такія же бороды, такое же платье и такая же обувь; почему и лучшая ихъ нажить, которую я видѣлъ тутъ развѣшанную по шестамъ, состояла только изъ нѣсколькихъ шубъ, кафтановъ, юпок , тѣлогрѣекъ и тому подобномъ. Во всемъ видна была простота и весьма небогатое состояніе, а тому же и отвѣтствовало и все строеніе двора. Не было въ немъ ничего особливаго и могущаго свидѣтельствовать о его преимуществѣ передъ крестьянами, или чтобъ было вниманія достойное, не смотря хотя и могъ онъ въ свое время употреблять на себя и предпринимать всё, что ему угодно; ибо не отправлялъ онъ ни боярщины, ни подводъ и не платилъ ничего и ни кому, кромѣ однѣхъ обыкновенныхъ податей государю.
Между тѣмъ какъ я симъ образомъ то о томъ, то о другомъ съ хозяиномъ разговаривалъ, имѣлъ посланный мною въ село время исполнить свою коммиссію и ко мнѣ возвратиться. Онъ обрадовалъ меня, сказавъ, что хотя съ превеликимъ трудомъ, но колёса досталъ, и что принужденъ былъ ходить къ самому графу и умолять его, чтобъ онъ продалъ намъ ихъ изъ подъ своей кибитки, ибо, кромѣ его колесъ, не можно было отыскать никакихъ иныхъ во всемъ его селѣ. Мы принуждены были на мѣсто ихъ отдать оба свои и придать еще 5 рублей денегъ, что было хотя и слишкомъ дорого, но мы, по крайней мѣрѣ, довольны были тѣмъ, что достали и что несчастіе сіе не произвело намъ ни какой остановки.