изъявила намъ прямо нехотѣніе свое выходить за г. Кобелева; почему дѣло сіе и осталось такъ, И мы хотя ему и не отказали совершенно, но отложили дѣло сіе до времени, и онъ от насъ ни съ чѣмъ поѣхалъ.
Далѣе памятно мнѣ, что какъ около сего времени надлежало быть въ Тулѣ новымъ выборамъ, и слухъ былъ, что будетъ великій для сего съѣздъ всему дворянству, по поводу имѣющихъ быть въ сіе время въ Тулѣ маскарада, театра и разныхъ другихъ увеселеній, то восхотѣлось въ сей разъ не только мнѣ, но и моимъ домашнимъ взять въ сихъ публичныхъ увеселеніяхъ соучастіе. Почему и начали мы къ тому собираться и предъ послѣднимъ днемъ въ путь сей и отправились.
Мы пріѣхали въ Тулу наканунѣ новаго года и остановились сперва у г. Пастухова, откуда домашніе мои въ тотъ же день поѣхали въ Федешово на имянины къ Василію Ивановичу Кислинскому, а я, оставшись въ Тулѣ, переѣхалъ стоять на квартиру къ другу нашему Антону Николаевичу Сухотину, дабы быть ближе и къ пріѣхавшему уже въ Тулу намѣстнику и ко всѣмъ прочимъ своимъ знакомымъ. И всю Тулу нашли мы наполненную уже съѣхавшимся для выборовъ дворянствомъ и всѣ ожидали начала выборовъ и долженствующихъ быть притомъ увеселеніевъ.
Симъ образомъ кончился 1786 годъ, а вмѣстѣ съ нимъ дозвольте кончить мнѣ и письмо сіе, и сказать вамъ, что я есмь вашъ, и прочее.
(Октября 4-го дня 1810 года).
1787.Письмо 227
Любезный пріятель! Приступая теперь къ описанію происшествій, бывшихъ со мною въ теченіе 1787 года, предварительно скажу, что сей годъ былъ вообще въ жизни моей весьма достопамятнымъ, но не столько добромъ, сколько худомъ. Онъ былъ для меня прямо чорнымъ годомъ и преисполненъ множествомъ не только трудовъ, хлопотъ, заботъ, но и самыхъ недоумѣній, досадъ и разнаго рода неудовольствій и огорченій. Происходили они наиболѣе от зависти къ моему мѣсту, от людей злыхъ и негоднѣйшихъ характеровъ, и для меня потребна была вся моя философія къ терпѣливому переношенію всѣхъ бывшихъ со мною непріятностей, и еслибъ не бдило надо мною Всевидящее Око и не пеклось благодѣтельное обо мнѣ Провидѣніе Господне, то не знаю, чего-и-чего не могло со мною воспослѣдовать.
Уже при самомъ началѣ онаго озабочивался я весьма и безпокоился помышленіями о моемъ уже довольно взросшемъ сынѣ. Я уже увѣдомлялъ васъ, что изъ всѣх обѣщаній г. Давыдова постараться объ немъ въ бытность его въ Петербургѣ и изъ самыхъ увѣреній его по возвращеніи оттуда, будто-бы онъ и въ сержанты произведенъ и въ дѣйствительную службу введенъ, не вышло ничего и онъ все еще былъ каптернамусомъ (sic) и не въ дѣйствительной службѣ; и какъ до послѣднему пашпорту приближался уже срок явиться ему къ полку для вступленія въ дѣйствительную службу, то не знали мы что дѣлать. Одного его отпустить туда мнѣ не хотѣлось, а самому мнѣ весною съ нимъ туда ѣхать было никакъ не можно. Итакъ, принуждала меня самая необходимость помышлять о ѣздѣ съ нимъ туда въ самую тогдашнюю еще зиму, дабы, явивъ его въ службу, выпросить его еще на годъ домой; а буде можно, то какимъ-нибудь образомъ постараться ему и сержантскій чинъ, котораго онъ еще не имѣлъ. И какъ мнѣ безъ дозволенія от намѣстника въ такую даль отлучиться было не можно, то и намѣренъ я былъ въ сію бытность мою въ Тулѣ испросить у него на то дозволеніе.
Въ сихъ помышленіяхъ пріѣхалъ я тогда въ Тулу. И какъ случилось сіе наканунѣ самаго новаго года, то, по наступленіи перваго дня онаго, вставши пораньше и одѣвшись, поѣхалъ я сперва къ моему меньшому командиру, г. Давыдову, а оттуда вмѣстѣ съ нимъ, для обыкновеннаго поздравленія, къ намѣстнику, который, увидѣвъ меня, по обыкновенію своему, не преминулъ со мною хотя немного поговорить и, по-прежнему, весьма благосклонно. Вскорѣ послѣ того поѣхалъ онъ, и мы вмѣстѣ съ нимъ, въ соборъ, для слушанія обѣдни и прекрасно поющихъ пѣвчихъ. Тутъ случилось мнѣ стоять вмѣстѣ съ меньшимъ братомъ славнаго г. Игнатьева, Аѳанасьемъ Ивановичемъ, человѣкомъ, имѣющимъ совсѣмъ отмѣнный от своего головорѣза братца, характеръ—тихій, дружелюбный и любезный. И какъ мы тутъ кой-о-чемъ съ нимъ говорили, то и познакомились съ нимъ короче и взаимно другъ друга полюбили.
Какъ все дворянство, которымъ церковь вся была наполнена, по окончаніи обѣдни поѣхало къ намѣстнику, для поздравленія его съ новымъ годомъ, то поѣхали и мы съ нимъ туда же, гдѣ, проводивъ съ часъ въ толпѣ народа, былъ я помянутымъ г. Игнатьевымъ приглашенъ ѣхать къ нему обѣдать; чему я, какъ заѣзжій человѣкъ, и радъ былъ. Онъ ласкался ко мнѣ чрезвычайно, и даже до того, что какъ дошла не нарочно у меня съ нимъ рѣчь о моемъ сынѣ и моей заботѣ, то предлагалъ онъ мнѣ, въ разсужденіи его, свои услуги, и говоря, что онъ имѣетъ у себя въ Петербургѣ многихъ знаменитыхъ друзей и знакомыхъ, и готовъ отписать къ нимъ и просить ихъ постараться объ ономъ. Симъ невѣдомо какъ обрадовалъ онъ меня для новаго года, и я поѣхалъ от него въ превеликомъ удовольствіи.
По возвращеніи на квартиру имѣлъ я второе удовольствіе чрезъ свиданіе съ другомъ моимъ и давнишнимъ знакомцемъ отцомъ Іеронимомъ, бывшимъ въ сіе время уже игуменомъ и пріѣзжавшимъ нарочно ко мнѣ по любви своей для свиданія. Мы провели съ нимъ нѣсколько минутъ въ пріятныхъ разговорахъ, а между тѣмъ показывалъ я ему и многимъ другимъ, бывшимъ у хозяина моего, гостямъ, привезенную съ собою книгу съ садовыми изображеніями, рисованными отчасти самимъ мною, а наиболѣе моимъ сыномъ, и имѣлъ удовольствіе слышать всеобщую похвалу онымъ.
По наступленіи вечера поѣхалъ я въ бывшій въ сей вечеръ въ залѣ собранія большой маскарадъ и пробылъ въ ономъ до перваго часа ночи, имѣя удовольствіе свидѣться со многими моими знакомцами и, между прочимъ, съ другомъ моимъ и прежнимъ корреспондентомъ по «Экономическому Магазину» Васильемъ Алексѣевичемъ Левшинымъ, бывшимъ тогда еще отставнымъ подпоручикомъ, и говорить съ нимъ о многомъ.
Въ послѣдующій за симъ второй день новаго года ѣздилъ я опять къ своему меньшому командиру и былъ опятъ у намѣстника, а у перваго и обѣдалъ. И какъ въ сей день никакихъ увеселеній не было, то возвратился я послѣ обѣда на свою квартиру и нашолъ тутъ пріѣхавшаго изъ Федешова моего сына и весь вечеръ сего дня провелъ дома въ пріятныхъ разговорахъ съ пріѣзжавшимъ ко мнѣ опять отцомъ Іеронимомъ.
Какъ 3-го числа начались у насъ уже выборы, то мы съ дѣтьми поѣхали поутру въ залу собранія, но тамъ никого не застали, ибо все дворянство было уже въ соборѣ для обыкновенной присяги. И какъ намъ ни тамъ, ни тутъ однимъ дѣлать было нечего, то разсудили мы между тѣмъ съѣздить къ намѣстнику. Однако его не удалось намъ видѣть, почему возвратились мы опять въ залу собранія и нашли уже все дворянство, занимающееся въ выборѣ по уѣздамъ новыхъ предводителей. Я, какъ посторонній членъ, не бралъ въ томъ соучастія, а смотрѣлъ только безпристрастнымъ окомъ, на все тутъ происходившее и досадовалъ па наглую несправедливость, при баллотировкѣ наблюдаемой (sic), и на явное пристрастіе многихъ, и суетился только о томъ, чтобъ узнать, кого выберутъ къ намъ въ Богородицкъ въ судьи и съ кѣмъ намъ судьба опредѣлитъ этотъ годъ вмѣстѣ раздѣлить время.
Обѣдалъ я въ сей день опять у г. Давыдова, а, возвратясь на квартиру, нашолъ тамъ пріѣхавшаго ко мнѣ Василія Ивановича Кислинскаго изъ Федешова, а изъ Калуги самую хозяйку, съ сыномъ своимъ, Петромъ Антоновичемъ, имѣвшимъ незадолго до того въ Калугѣ несчастіе: что при стрѣляніи изъ ружья разорвало оное и повредило ему чрезвычайно руку; а ввечеру ѣздили мы всѣ въ театръ и съ удовольствіемъ смотрѣли представленіе комедіи «Хвастуна» и оперы «Бочара».
На четвертый день происходилъ выборъ дворянскихъ предводителей, а потомъ въ кандидаты въ верхній земскій судъ. И какъ намъ хотѣлось и сіе видѣть, то ѣздилъ я опять въ залу собранія и упрошенъ былъ алексинскими дворянами баллотировать вмѣстѣ съ ними. Все сіе продолжалось очень долго и меня зазвалъ обѣдать къ себѣ отмѣнно меня приласкавшій г. Григоровъ, Петръ Васильевичъ. Ввечеру же ѣздили мы въ бывшій въ сей день концертъ, гдѣ я видѣлся опять со многими изъ своихъ знакомцевъ.
При наступленіи 5-го дня, занялись всѣ дворяне выборомъ новыхъ судей, но я при томъ не былъ и не баллотировалъ, а ѣздилъ по дѣламъ своимъ къ г. Давыдову, куда прискакалъ от намѣстника за мною ординарецъ съ приказаніемъ, чтобъ я къ нему былъ. Я обрадовался сему случаю и, вознамѣрясь употребить его въ свою пользу, завернулъ па минутку въ свою квартиру для взятія съ собою садовой книги. Намѣстникъ принялъ меня по-прежнему весьма благосклонно и, пользуясь досугомъ, распрашивалъ меня о волости и обо всемъ, что было надобно. По окончаніи же того, приступилъ я къ нему съ просьбою Объ, увольненіи меня въ Петербургъ. Намѣстникъ изумился, о семъ услышавъ. И какъ ему отпустить меня для волостныхъ надобностей не хотѣлось, то спросилъ онъ меня: зачѣмъ бы я туда хотѣлъ и какая бы была мнѣ нужда? Тогда пересказалъ я ему свою надобность, о чемъ не успѣлъ онъ услышать, какъ мнѣ сказалъ: «О, когда только въ этомъ состоитъ ваша надобность, то не для чего вамъ забиваться въ такую даль, а оставайтесь-ка спокойно при волости, а о сынѣ, вашемъ беру я на себя выпросить у князя Григорія Александровича ему и сержантскій чинъ и отсрочку, на сколько тебѣ надобно». Я ему за сіе большой поклонъ и, поблагодаривъ, сказалъ далѣе: «великую бы, ваше высокопревосходительство, оказали мнѣ тѣмъ милость и тѣмъ паче, что мнѣ хотѣлось очень еще подержать его при себѣ годъ или другой, для усовершенствованія его въ наукахъ, а особливо въ рисованіи, къ чему онъ имѣетъ великую охоту и отмѣнную способность, а особливо къ рисованію съ натуры разныхъ видовъ и мѣстоположеній». И тотчасъ послѣ сего сталъ ему сказывать, что онъ уже сдѣлалъ и такую книгу, составленную изъ срисованныхъ сценъ и садовыхъ видовъ. Симъ произвелъ я въ намѣстникѣ превеликое любопытство. «Ее видѣть весьма бы я хотѣлъ, сказалъ онъ мнѣ, и не привезъ ли ты ее съ собой?»—«Привезъ, ваше высокопревосходительство, и она со мною здѣсь».—«О, такъ покажи же намъ, покажи же». Тогда побѣжалъ я тотчасъ за нею къ каретѣ и принесъ ее къ нему, разговаривавшему между тѣмъ съ случившимися быть тогда у него генераломъ Бутурлинымъ и нашимъ губернаторомъ г. Заборовскимъ. Намѣстникъ не успѣлъ ее издали увидѣть, какъ воскликнулъ: «о, какая ажно у васъ она большая! Покажи-те, судырь, покажите». Тогда раскрывъ ее, сказалъ я ему: «но извините, ваше высокопревосходительство, рисовальщик въ ней одни только скицы нарисовалъ, на скорую руку и почти вчернѣ только, а онъ мог-бы нарисовать сіи и гораздо лучше».