На другой день послѣ сего получилъ я от командира моего очень ласковое и пріятное письмо; но оное меня очень мало радовало, ибо я усматривалъ, что онъ въ разсужденіи забранныхъ денегъ и хлѣба очень трусилъ от намѣстника и имѣлъ причину ласкаться ко мнѣ изъ опасенія, чтобъ я не объявилъ всей истины и чтобъ я помогъ ему какъ-нибудь поживиться сими денежками и хлѣбомъ. И я не зналъ что дѣлать.
Наступившій за симъ праздникъ Вербнаго Воскресенья провели-таки мы довольно весело: ко мнѣ пріѣзжали нѣкоторые изъ городскихъ и сидѣли, у насъ весь день. При которомъ случаѣ, по нѣкоторому поводу, читалъ я имъ давно сочиненную мною драму «Награжденная Добродѣтель». И какъ оная всѣмъ въ особливости нравилась и многіе от чувствительности утирали даже при слушаніи от удовольствія слезы, то сіе побудило меня испытать передѣлать ее въ романъ, дабы тѣмъ удобнѣе можно было напечатать сіе сочиненіе, лежавшее до того праздно, которое желаніе возобновлялось во мнѣ и послѣ того нѣсколько разъ, но никогда я къ тому неудосужился, почему она и теперь еще все въ манускриптѣ драмою.
Не успѣли мы начать послѣ того говѣть, какъ смутила меня новая забота и опасеніе. Сказываютъ мнѣ, что бездѣльникъ слесарь нашъ, котораго незадолго до того, какъ вышеупомянуто, я высѣкъ плетьми, занемогъ и лежитъ очень болѣнъ. «Батюшки мои! говорилъ я самъ себѣ въ мысляхъ: чтобъ еще не умеръ этотъ негодяй и чтобъ не нажить мнѣ и от сего еще какой бѣды». Итакъ, ну-ка я посылать скорѣе за лѣкаремъ и просить его убѣдительнымъ образомъ, чтобъ онъ постарался полѣчить сего бездѣльника.
Едва только я сіе дѣло кончилъ, какъ полученныя съ пришедшею почтою письма вновь меня смутили и озаботили. Одно было изъ Петербурга съ увѣдомленіемъ, что сынъ госпожи Бакуниной кончилъ наконецъ свою жизнь. Намъ жаль было невѣдомо-какъ сего добраго и завиднаго молодаго человѣка, котораго мы любили какъ роднаго, и въ женихи дочери моей прочили. И какъ я прошенъ былъ, чтобъ извѣстіе, сіе доставить поискуснѣе его матери, о которой боялись всѣ мы, что она сего удара не перенесетъ, то озабочивался я мыслями о томъ, какъ бы сіе сдѣлать лучше; и наконецъ другаго не нашолъ, какъ переслать письмо сіе тайно къ племяннику ея г. Хвощинскому и просить его, чтобъ онъ къ тому времени, какъ можно будетъ мнѣ къ ней пріѣхать поприготовилъ ее стороною къ тому нѣсколько.
Другое письмо было от племянницъ моихъ Травиныхъ изъ Кашина. Сіи наиубѣдительнѣйшимъ образомъ просили меня ссудить ихъ полутысячью рублями на постройку дома. Требованіе сіе было тогда весьма для меня не ко времени: деньги надобны были и самому мнѣ для всякаго случая, при тогдашнихъ обстоятельствахъ; къ тому-жъ не было ихъ тогда столько и въ наличности, а займы сіи были почти безъ отдачи. Итакъ, не зналъ я, что мнѣ и въ семъ случаѣ дѣлать, и не менѣе смущался о томъ мыслями.
Къ умноженію смущенія моего, и оба мы съ сыномъ были какъ-то въ самое сіе время, не очень здоровы и оба жаловались на боль въ груди и разслабленіе, а особливо сына моего такъ обезпокоивала возобновившаяся въ груди боль, что мы, озабочиваяся тѣмъ чрезвычайно, принуждены были лѣчить его посредствомъ воронки парами. Хожденіе обоихъ насъ въ баню, до которой оба мы были не охотники, и потомъ ѣзда въ церковь для пріобщенія Святымъ Тайнамъ болѣзнь сію не столько уменьшили, сколько увеличили, къ тому-жъ присовокуплялись и хлопоты при убираніяхъ и приготовленіяхъ къ наступающему празднику.
Въ сихъ неблагопріятныхъ и по многимъ отношеніямъ смутныхъ обстоятельствахъ засталъ насъ день Пасхи, случившійся въ сей годъ въ 16 день апрѣля. Мы отпраздновали его по старинному обыкновенію, переѣзжая другъ къ другу и занимаясь разными веселостями до вольно весело. Но едва только прошли первые оба дня нашей Святой недѣли и мы спровадили от себя приходившій къ намъ, по обыкновенію, съ образами и обѣдавшій у насъ весь духовный клиръ, какъ по-утру во вторникъ прискакалъ ко мнѣ человѣкъ от г. Хвощинскаго съ убѣдительною просьбою, чтобъ мы поспѣшили къ нимъ пріѣхать въ Волково, для сказыванія теткѣ его госпожѣ Бакуниной о смерти ея сына и привезли бы съ собою нашего лѣкаря. Но какъ сіе составляло великую коммиссію, то условились мы ѣхать туда въ послѣдующій день и съ тѣмъ человѣка и отпустили, а сами занялись своими праздничными увеселеніями и угощеніями пріѣзжавшихъ къ намъ въ сей день гостей.
Но едва только началъ приближаться вечеръ, какъ прискакалъ ко мнѣ вторичный гонецъ от г. Хвощинскаго съ увѣдомленіемъ, что госпожа Бакунина, о смерти сына своего уже знаетъ и находится въ отчаянномъ положеніи, и съ убѣдительнѣйшею просьбою, чтобъ мы колико можно поспѣшили для поданія ей руки помощи. Тогда не оставалось намъ другаго, какъ, бросивъ все, скакать туда, въ ту же самую минуту. Итакъ, я, подхватя свою старушку тещу, лѣкаря и меньшую дочь госпожи Алабиной, въ Волково и полетѣлъ.
Какъ селеніе сіе было от насъ около двадцати верстъ, то со всею поспѣшностію не прежде мы могли пріѣхать туда, какъ уже ночью. Мы нашли госпожу Бакунину лежащею въ постели и въ прежалостнѣйшемъ положеніи, и я принужденъ былъ употребить всю свою философію и напрягать всѣ силы ума своего къ выдумыванію и употребленію лучшихъ и дѣйствительнѣйшихъ средствъ и убѣжденій къ приведенію сей огорченной до самой крайности матери въ разсудок и къ успокоенію ея духа. И какъ употребилъ я не такія пустыя слова, какими другіе обыкновенно печальныхъ утѣшаютъ, а такія, которыя прямо доходили до ея сердца и трогали разумъ то и удалось мнѣ такъ ее утѣшить и подкрѣпить, что она при отъѣздѣ нашемъ на другой день послѣ обѣда, принося мнѣ тысячу благодареній, признавалась, что я ее оживотворилъ своими убѣжденіями и разговорами, и что она за то обязана мнѣ чрезвычайною благодарностію. Впрочемъ, при семъ случаѣ, узнали мы съ достовѣрностію, что она дѣйствительно имѣла намѣреніе сватать за сына своего нашу дочь. Сама она признавалась намъ, что она спала и видѣла то, чтобъ имѣть при старости своей утѣшеніе, и видѣть сына своего пріобщеннаго къ нашему семейству, но что, по всему видимому, не угодно было то волѣ нашего Господа.
Возвратившись оттуда, принялись, мы за продолженіе нашихъ праздничныхъ увеселеній и за разъѣзды другъ къ другу. Прекрасная погода, стоявшая около сего времени, и начавшая произрастать трава съ одной стороны, а съ другой—наша музыка поспѣшествовали много къ пріятному препровожденію достальныхъ дней нашей Святой недѣли. Я могъ уже въ первый разъ быть почти весь день на воздухѣ и посѣтить всѣ сады, послѣ долговременнаго невиданія оныхъ, и въ особливости занимался увеселеніемъ себя красотами натуры и получилъ охоту собирать всѣ мысли, относящіяся до сего блаженнаго искусства и записывать оныя, дабы впредь можно было сочинять что-нибудь по сему предмету, каковымъ сочиненіямъ учинилъ я тогда же и нѣкоторое начало. Самый сынъ мой получилъ также въ томъ вкусъ и испытывалъ съ успѣхомъ и свои къ тому способности.
Но господинъ Давыдовъ не далъ намъ и Святую недѣлю провести всю спокоемъ и въ удовольствіи. А не успѣла настать суббота, какъ произошла новая от него ко мнѣ бомбандирація. Явились новыя и прямо безстыднѣйшія и безпокойнѣйшія требованія. «Господи! воскликнулъ я, прочитавъ полученное от него письмо, от досады и удивленія. Что этотъ человѣкъ думаетъ и помышляетъ! Итакъ уже по уши въ бѣдѣ, и чѣмъ бы ту какъ-нибудь тушить, а онъ еще болѣе лихія болѣсти затѣваетъ, и возможно ли? и есть ли въ немъ стыдъ и совѣсть? Дай ему еще сто четвертей гречихи, а про то и позабылъ, что на немъ уже и безъ того до 2,500 четвертей всякаго хлѣба. Пришли къ нему жалованье, а о томъ и позабыто совсѣмъ, что уже и безъ того 2,500 рублей промоталъ и, Богъ знаетъ, на что, и что даже Варсобинъ задержалъ за него 1,000 рублей собственныхъ своихъ денегъ»... Но что было дѣлать? Поговоривъ и по- досадовавъ симъ образомъ, принужденъ былъ наконецъ выполнить и сіи его требованія.
Какъ въ понедѣльникъ на Ѳоминой недѣли была старшая дочь моя имянинницею, то по сему случаю сдѣлалъ я у себя опять пирушку. Пригласили всѣхъ городскихъ къ себѣ и угостили ихъ у себя обѣдомъ и потомъ увеселяли музыкою и танцами, и были въ сей день веселы.
Павелъ мой въ состояніи былъ уже играть тріо и за игру свою пріобрѣлъ от всѣхъ похвалу не лестную. Но и сей день не прошелъ безъ нѣкоторыхъ для меня неудовольствій. Получилъ я письмы изъ деревень своихъ, и письмы непріятныя: изъ Дворенинова моего писалъ прикащикъ, что не достаетъ хлѣба на сѣмяна, а мужикамъ ѣсть нечего, и садовники жаловались на бездѣлье, и что не съ кѣмъ имъ работать въ садахъ моихъ; а изъ Козловской увѣдомляли меня, что межевой секретарь Дьяковъ, у котораго на рукахъ было наше межевое дѣло, умеръ и пошелъ воровать на тотъ свѣтъ. Все сіе было мнѣ непріятно, а особливо, что я съ симъ человѣкомъ былъ знакомъ и его предварительно нѣсколько уже и позадобрилъ. Далѣе подтвердилось извѣстіе, чтонамѣстникъ нашъ зачѣмъ-то и скоро-на-скоро поскакалъ изъ Тулы въ Москву. Сіе послѣднее меня нѣсколько порадовало и у меня, опасающагося от него гнѣва, нѣсколько на душѣ, по крайней мѣрѣ, на время отлегнуло.
Но радость моя не долго продолжалась. На другой же день послѣ того получилъ я ордера от своего начальника, которые меня вновь смутили и вздурили. Сей вѣтрогонъ, до отъѣздѣ намѣстника, еще болѣе взбѣленился и дурить началъ.
Въ сей разъ писалъ онъ ко мнѣ не партикулярно, какъ прежде, а безъ церемоніи повелѣвая ордеромъ, чтобъ я отпустилъ сто четвертей гречихи нѣкоторымъ постороннимъ. «Боже мой, воскликнулъ я, сей ордеръ прочитавши, что это за хозяйство? Хлѣба у самихъ нѣтъ и сами предъ недавнимъ временемъ предписали мнѣ, чтобъ оный всячески стараться покупать, дабы крестьяне не могли претерпѣть нужды, а намѣстникъ ордеромъ повелѣвалъ, чтобъ никому изъ постороннихъ не давать, а теперь изволь отпускать и послѣдній постороннимъ. Что это будетъ?!!» Кромѣ сего, было еще новое явленіе. Возмечталось, конечно, ему, что я от покупанія на волостныхъ крестьянъ рекрутъ получаю невѣдомо какіе прибытки, хотя въ самомъ дѣлѣ не имѣлъ я от того ни малѣйшихъ, а напротивъ того, скучалъ сими хлопотами. Итакъ, приказывалъ онъ, чтобъ впредь не мнѣ на свое имя ихъ покупать, а хочетъ самъ онъ покупать ихъ на свое имя. Захохоталъ я, сіе прочитавши, и сказалъ: «батюшка ты мой! изволь, изволь, я очень еще радъ, что ты меня от сихъ хлопотъ избавляешь. Увидишь самъ, есть ли тутъ какіе барыши, а разв