Наконец погода начинает улучшаться. Сокрушительный ветер, до сих пор терзавший склоны ребра и палатки пятого лагеря, сменился в ночь на 21 мая вполне терпимым ветром. Видимо, наступает затишье, обычное перед тем, как муссон ударит в полную силу. Оно длится иногда два дня, иногда неделю или две. Это последняя возможность достичь цели.
В 6 часов утра «пятерка» подтверждает улучшение погоды, и Иван Галфи обсуждает по радио с Ежи Псоткой последние детали штурма вершины. Вся группа из «пятерки» пойдет сегодня наверх, возьмет предвершину и продолжит подъем до седла под основной вершиной, где будет поставлена единственная палатка лагеря номер шесть. Оттуда Иван Фиала, Гонза Червинка и шерпы Чхумби и Пемба Дорже вернутся к «пятерке», где будут ждать в качестве вспомогательной группы и запасной штурмовой команды. На «шестерке» переночует тройка Псотка — Паленичек — Коуницки, которая завтра, 22 мая, начнет атаку вершины…
Верхняя часть ребра и вершинный гребень закрыты облаками, но утренний ветер слабеет. Весь состав «пятерки» двинулся… Их передатчик в последующие часы связи молчит, но это значит, что подъем продолжается, — связь будет уже из шестого лагеря.
В базовом лагере было принято следующее решение. Теперь, когда известно точное время первого штурма, можно рассчитать и дату возможной второй попытки. После нее понадобится несколько дней, чтобы ликвидировать высотные лагеря и подготовить снаряжение к обратной транспортировке. После этого мы сможем выйти из базового лагеря. Значит сейчас — самое время отправить почтальона к Норбу-ламе из деревни Седоа с указанием прислать носильщиков: 28 мая мы собираемся двинуться в обратный путь. Хочу воспользоваться этой возможностью для отправки последней корреспонденции. Дописываю письма. Иван готовит заявку на самолет. Последний отрезок обратного пути, из Тумлинктара до Биратнагара, мы хотим лететь, сократив таким образом наш путь на целую неделю. В одиннадцать часов почтальон Анг Намаял отправляется.
В лагере праздничное настроение. Наконец-то наступил кульминационный момент, которого мы так долго ждали. Несколько лет подготовки дома и ровно три месяца работы экспедиции! Да, вчера минуло четверть года, как мы покинули Прагу, и почему бы не признаться, что каждый из нас уже сыт по горло. Да и нет причин сомневаться в окончательном, завершающим успехе: над «пятеркой» уже натянуто два страховочных каната, а выше уже должно быть меньше технических трудностей. На предвершине новая чехословацкая трасса выходит на японскую трассу, ведущую к основной вершине. Конечно, этот последний этап не будет просто прогулкой, но все же он уже был пройден, а это значит, что трасса известна. К тому же в некоторых местах можно будет использовать канаты, навешанные еще японцами.
После десяти часов утра облачность разорвало, открылась верхняя часть ребра. В базовом лагере все собрались у подзорной трубы, направленной на предвершину. Не так уж трудно разглядеть темные точки на крутом снежном склоне над пятым лагерем. Все мы очень взволнованы: по нашим расчетам, они должны быть гораздо выше— ведь приближается полдень, а они еще не достигли пред-вершины… Проходит час, а они все стоят на месте и вот, кажется, начали спускаться! Что-то не в порядке, но хочется верить, что это всего лишь небольшая техническая неудача.
В полдень — голос радио с «пятерки». У микрофона Ежи Псотка. Его сообщение нас потрясает. Примерно в 150 метрах над лагерем, то есть уже приблизительно на восьми тысячах метров высоты, сорвался Гонза Коуницки! Падение выдержал, ранен, сейчас его спускают в пятый лагерь. Передача короткая: радио необходимо для указаний врача. Что будет с Гонзой в лагере, нам сообщат…
Проходят долгие и мучительные минуты неизвестности. За это время каждый на свой лад пытается найти повод для оптимизма. Надеемся, что положение не окажется тяжелым, главное, Гонза жив. Шестьдесят минут догадок и предположений, когда уже начинают обсуждаться варианты предстоящей спасательной операции. Подзорная труба ничего не дает. Радиостанция включена на прием, но пока молчит. Наконец в 13.00 «пятерка» заговорила. К сожалению, подтверждается сообщение, переданное час назад Ежи Псоткой: участник штурмовой группы доктор Ян Коуницки сорвался и был в падении примерно 80—100 метров до того, как застрял на скалах около 60 метров над «пятеркой». Остальным удалось за час спустить раненого в лагерь и уложить в палатке.
У передатчика Иван Фиала. Он сообщает диагноз, поставленный Гонзой Червинкой и Ежи Псоткой. Оба они опытные врачи с большой практикой лечебной работы в горах. Мы слышим их голоса рядом с Иваном, слышим и короткое, затрудненное дыхание раненого. Основная травма, по-видимому, — ушиб левой половины груди, очевидно с переломом ребер. На голове — рваная рана длиной около девяти сантиметров, причиненная редукционным вентилем кислородного баллона, который при ударе о скалы раскололся.
Врач базового лагеря отдает распоряжение о немедленной транспортировке вниз, но положение осложняется шоковым состоянием, в которое впал пострадавший. На «пятерке» мобилизованы все средства для оказания помощи. Мирек Вольф по радио руководит мерами противошоковой терапии, обращает особое внимание на то, как важно сохранить у больного хорошее психическое состояние. После первых необходимых мер надо немедленно начать спуск.
В базовом лагере микрофон берет Иван Галфи и просит сообщить, как произошло падение. Иван Фиала отрывочно передает события последних часов:
— …Шел под кислородом, но, видимо, баллон начал отказывать, так как замерз редукционный вентиль. Сорвал маску и позвал. Хотел пройти на снежный заструг и там исправить, но не дошел. Сам не знает, как это случилось — может быть, на какое-то время потерял сознание, он ничего не помнит…
Галфи:
— Как ты думаешь, сколько вам оставалось до предвершины?
Фиала:
— Ну, это лучше видно снизу. Если посмотреть на те более светлые гранитные полосы — так мы были уже на них. А вообще, представь себе: мгла и снегопад, как сейчас, так что трудно сказать, сколько нам еще оставалось. Но трудности уже были позади…
Да, чисто альпинистские трудности были уже позади…
В передаче в 14.00 сообщается, что врачи продолжают противошоковое лечение. Ясно, что продолжать спуск сегодня уже невозможно. Необходимо решить проблему, связанную с нехваткой места на «пятерке»: палатка, переправленная в лагерь номер шесть, осталась наверху. Решено, что шерпы спустятся вниз. В «пятерке» всего две палатки. Одна отведена раненому и тем, кто дежурит около него, в другой будут по очереди отдыхать остальные.
В 15.00 шок проходит, пострадавший в сознании, психическое состояние хорошее. Жалуется на боли в левой части груди. Уложен в три спальных мешка, и товарищи постоянно растирают ему руки и ноги, которые наощупь уже теплые, хотя вначале казалось, что они были переохлаждены.
Передача в 17.00. Во всех лагерях густой снегопад. На «пятерке» спокойно. Гонза Коуницки спит. Ежи Псотка, нервничавший во время утренней передачи, сейчас говорит в микрофон совсем спокойно. Просит, чтобы базовый лагерь передал наверх «Апассионату». И снова, на сей раз без единого слова сопровождения, звучит над долиной Варуна музыка Бетховена. Слушаем и мы в базовом лагере и воспринимаем музыку совсем иначе, чем в прошлые вечера. Вокруг стола в кают-компании сидят Оролин, Прохазка, Кришак, Шимунич, Вольф, Галфи, Калвода, Сиротек и я. Все в испачканных, порванных «пуховках», усталые, головы глубоко втянуты в поднятые воротники. У Карела Прохазки, этого вечного шутника, тихо ползет по щеке слеза. Звучит Бетховен. Через крышу палатки, прожженную солнцем, капает вода от тающего муссонного снега, в нескольких местах образовались лужицы. Звучит «Апассионата», и все думают об одном: это — конец экспедиции, конец надежды на вершину…
Для штурмовой группы наступает шестая ночь на высоте 7850 метров.
Вместо подъема флага на вершине перед экспедицией теперь новая цель — спасение жизни, спасение товарища. Разворачивается акция, которая по своему характеру не имела подобных себе в истории гималайского альпинизма. Высота, на которой находится раненый, и крайне трудный подход к «пятерке» заставляют думать о необходимости использования вертолета. Но в нашем распоряжении только собственные силы — наши и друзей-шерпов. Никто не хочет остаться в стороне.
Уже 21 мая в середине дня выходит первая спасательная группа. Все движение людей между лагерями строго продумано и подчинено новой задаче. Это как строго рассчитанная шахматная партия. Возможность ночевки в промежуточных лагерях крайне ограниченна, нигде не должно быть ничего непредвиденного. От каждого сегодняшнего перемещения зависят завтрашний и последующие дни. Разумеется, что при всех акциях на ребре все высотные лагеря должны быть и в дальнейшем постоянно заняты и обеспечены продовольствием — иначе может оказаться отрезанной головная группа.
Возрастающее число заболеваний (в эти дни с высокой температурой слег заболевший воспалением легких Иван Галфи) требует постоянного состава в базовом лагере. Однако каждый, кто получает, хотя бы и неуверенное, разрешение врача, спешит наверх.
На следующий день трое товарищей пытаются спустить раненого в нижний лагерь. В «пятерке» остается только Польда Паленичек, страдающий снежной слепотой. Червинка, Псотка и Фиала полтора часа сражаются за двенадцать метров спуска, но к полудню из-за состояния раненого они вынуждены осилить эти же двенадцать метров обратно к палатке. Неудача первой попытки не имела бы значения, если бы не обнаружилось, что у Гонзы Коуницкого не только ранение головы и ушиб грудной клетки, но поражен позвоночник и задет спинной мозг.
Целую неделю продолжается тяжелое сражение с высотой, с налетевшим муссоном, со временем, со смертью. Неделя, которая кажется вечностью, которая навсегда останется в памяти каждого из нас. Неделя, закончившаяся в понедельник 28 мая в 12 часов словами Польды Паленичека по радио из пятого лагеря:
— Он скончался…