«Иногда случается страшное. Причем без всякой причины», – старается утешить мама[187]. Учительница естествознания в школе, наоборот, настаивает: для понимания непонятных вещей нужна наука, у всего есть своя причина, даже если она не всегда известна. Чтобы что-то узнать, надо задать правильный вопрос. Сузи начинает строить гипотезы, и логика приводит ее к ядовитым медузам, которые могут ужалить и тем самым погубить даже сильного пловца.
Пока Сузи докапывается до причин гибели подруги, ее родители изнывают от беспокойства. Девочка молчит, замыкается в себе, просто не обращает внимания на родителей. И ее, естественно, отправляют к психотерапевту[188]. Врач объясняет ей: «Нет правильного или неправильного способа горевать по человеку, которого любишь»[189].
Но дело не только в горе – смерть нарушает саму логику жизни. Фрэнни прекрасно плавала, значит, она не могла просто так утонуть. Что же скрывается за ее смертью? И тут выясняется, что Сузи уже сталкивалась со смертью. Это смерть лягушки, которую одноклассник со всего размаху шмякнул о ствол дерева. Лягушка разбилась в лепешку под одобрительный смех Фрэнни – той самой бывшей задушевной подруги, которая вскоре после этого утонет. Смерть лягушки как бы предсказывает смерть девочки: ведь, одобрив чужую жестокость, Фрэнни тем самым оказалась виновата. Смерть нарушает смысл и порядок мира, именно это больше всего мучает Сузи. Она еще не знает, что порядок мира медленно-медленно восстановится.
Психотерапевт пытается подсказать ответ: «Мы храним их частицу внутри себя»[190]. Горе сменится воспоминанием, самообвинение – прощением. Придет понимание – ужасные вещи действительно иногда случаются безо всякой причины.
«Охота на василиска» (2014) Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак тоже начинается с известия о смерти одноклассницы главной героини. Книга огорошивает сразу – на первый взгляд ее смерть кажется убийством, намеренным отравлением. Ксюша, потерявшая подругу, никак не может понять – как же такое могло случиться. Яд был в спайсе (курительной смеси), а Диана никогда спайсы не пробовала, наоборот, активно с ними боролась. Вот и приходится Ксюше, как Сузи, докапываться до причин, даже становиться следователем там, где настоящие полицейские-следователи бессильны.
Основная тема книги – наркотики и подростки, и понятно, что смерть оказывается в центре повествования. Постепенно выясняется, что Диана хотела, чтобы все перестали курить всякую гадость, и отравила курительную смесь, думая, что это вызовет и у нее, и у остальных лишь легкое недомогание. Но в результате умирает сама Диана. Ее смерть, как и смерть Фрэнни, – случайность, нелепость. Но из-за нее переворачивается весь мир Ксюши. Нарушается логика, исчезает смысл, друзья становятся врагами.
Как и Сузи, Ксюша в конце концов обретает новых друзей и снова понимает: она не одна в этом мире. Обе девочки мирятся с родителями, без этого невозможно обрести мир с самой собой. Любопытно, что родители, в обеих историях выступающие потенциальными гарантами логики и смысла, в силу обстоятельств не могут ничего изменить или исправить, и поэтому обе дочери воспринимают такое их поведение как предательство. Дети ожидают от родителей помощи, а помощь не приходит. И Сузи, и Ксюше, и Рите из еще одной современной книги всегда хочется, чтобы папа заверил, что все будет хорошо.
А еще лучше – не просто сказал, а сделал так, чтобы все наладилось. Жалко, что такая суперспособность у родителей бывает, только пока ты ребенок. Со временем приходится и самой исправлять ошибки Вселенной. А иногда и вовсе ничего с ними не поделаешь[191].
Для Сузи и Ксюши примирение станет возможным только тогда, когда обе девочки обретут способность выстроить внутреннюю логику событий; это и будет означать примирение и со смертью подруги, и с родителями, и с окружающим миром. Впрочем, еще один урок обеих книг – и не только этих – в том, что окружающий мир отнюдь не всегда так уж строго подчинен логике и совершенно не похож на десятичную классификацию Дьюи, с помощью которой организованы американские библиотеки и которая так нравится Сузи.
Глава 29О чем часто думают, но не часто говорят
Говорить о смерти ей было легко.
Дети и подростки постоянно задумываются и о собственной смерти. Но как они про это говорят – если вообще говорят вслух?
Книга Дарьи Доцук «Голос» (2017) позволяет подслушать такой разговор и услышать голос подростка, пережившего страшную травму. Доцук было только двадцать семь лет, когда она написала эту книгу; она еще очень хорошо помнила, что значит быть подростком. Ее героиня, Саша, ехала в школу, когда в вагоне метро произошла террористическая атака. Саша избежала физических травм, но травма психологическая оказалась почти невыносимой – девочка страдает от «невидимой болезни», посттравматического синдрома. Естественно, она постоянно думает о смерти – и человека, стоявшего рядом с ней и погибшего, и о своей собственной, которой ей удалось чудом избежать.
Почему-то считается, что у человека только одна смерть – его собственная, но ведь ей предшествуют и другие: смерти родных, друзей, незнакомцев, – и с ними тоже надо как-то ужиться[192].
Саше повезло: она смогла найти собеседников, с ними можно говорить на эту трудную тему. Далеко не каждому подростку удается найти общий язык со сверстниками и даже со взрослыми в обсуждении страха смерти. Девочка переезжает в Калининград к бабушке и в местной библиотеке присоединяется к группе подростков, организовавших книжный «Клуб рассказов о смерти». В группе обсуждаются рассказы Франца Кафки и Эдгара Аллана По, «Лотерея» Ширли Джексон, эссе Курта Воннегута «Дай Вам Бог здоровья, доктор Кеворкян»[193]. Саше нравится этот подростковый клуб «по интересам»: «не часто все-таки распирает от желания подойти к незнакомым людям и поговорить о жизни и смерти»[194]. Особенно этой темой интересуется мальчик по имени Стас: он очень болезненно переживает смерть дедушки. Подростка «оглушила эта страшная обыденность, с которой смерть забрала человека»[195]. Саша осмеливается если не поговорить о том, что ее так волнует, то хотя бы написать еще одному члену клуба, Глебу.
«Ты чего больше всего боишься?» – спросил он.
Я задумалась. Смерти? Нет, не ее. Страшен сам страх. Я боюсь паники, и от этого она становится еще сильнее. И я ему рассказала. Печатать было легче, чем говорить вслух[196].
Только вместе, с помощью друзей-сверстников, разговаривая и обсуждая, подростки могут выбраться из капкана страха – нельзя начать жить, не приблизившись хотя бы отчасти к разгадке тайны смерти. Но даже если ничего особенного еще не случилось и ничего такого ужасного не грозит, подросток может вдруг увидеть весь мир как одну огромную угрозу жизни – его жизни.
Почему это никогда не приходило ему в голову? Он может провалиться в люк или умереть от инфаркта. Сломать позвоночник в аварии. Подхватить птичий грипп. На него может упасть дерево. А еще бывают кометы. Пчелы-убийцы. Войны. Наводнения. Маньяки. Захороненные ядерные отходы. Этнические чистки. Вторжения пришельцев.
Авиакатастрофы.
Теперь, куда бы он ни посмотрел, ему виделись трагедии, кровопролитие, гибель планеты, закат человеческой расы, не говоря уже об основном источнике тревоги – его собственных страданиях и муках[197].
Это уже пятнадцатилетний Дэвид, герой романа Мег Розофф «Джастин Кейс» (2006). Он всерьез задумывается о том, что человек смертен, а главное, «внезапно смертен». Ему кажется, что он просто обречен погибнуть в катастрофе. Если она не настигла его сегодня, значит, это случится завтра. Надо либо убежать от судьбы, либо перестать верить в нее. Чтобы скрыться от судьбы, исподтишка готовящей смертельный удар, следует изменить все – одежду, внешность, даже имя. Но и это не помогает – героя и вправду будто преследует злой рок. В аэропорту небольшого английского городка, где живет Джастин Кейс (это его новое имя, которое созвучно английскому выражению «Just in case» – «на всякий случай»), происходит взрыв.
Очень символично, что обе книги, российская и английская, используют образ взрыва – наиболее типичную современную угрозу неожиданной смерти, пусть даже взрыв самолета в аэропорту вовсе не дело рук террористов, а результат технической неисправности. Сашу мучит то, что она осталась в живых, когда вокруг нее погибло столько людей, у Джастина – вина выдуманная, он убежден, что причиной взрыва стала преследующая его несчастная судьба. В случае Джастина страх смерти – точнее, гибели – тесно связан с сексуальными желаниями подростка; фрейдовские Эрос и Танатос, стремление к жизни и стремление к смерти, встречаются и перемешиваются. Джастин отчаянно борется со своей злосчастной судьбой, но в конце концов заболевает бактериальным менингитом и окончательно теряет волю к жизни.
Ничего страшного. Он все еще тут.
Еще как тут, думал Джастин. Я тут и тут и хочу остаться. Так что отвяжитесь и дайте мне быть тут. Дайте остаться тут на месяцы. Навсегда. Дайте мне отдыхать тут вечно.
А иногда, выплывая из себя и заплывая обратно, он думал, интересно, выживу ли я. И так ли обязательно выживать. Нельзя ли просто умереть и вечно пребывать в этом блаженстве