[209]. Уроки религиоведения продолжаются, но на них Майлз не найдет прямых ответов и указаний. Это понимает и преподаватель:
И теперь, несомненно, темы, которые мы затрагиваем, приобретают большую важность, чем несколько дней назад. Например, вопрос, что происходит с человеком после смерти, уже не будет казаться вам отвлеченной философией. Теперь вам приходится задавать этот вопрос, думая о своей однокласснице. И как жить с этой болью потери – задача, которую пытались решить для себя все буддисты, христиане, мусульмане. Думаю, теперь вопросы, ответы на которые ищет религия, для вас стали личными[210].
Аляска часто говорила о смерти, но как бы в шутку. Неужели это все-таки было самоубийство? Или она просто хотела выйти из лабиринта страданий и это несчастный случай? И в итоге получается, что книга не столько о девочке по имени Аляска, обреченной умереть, сколько о том, как Майлз-Толстячок и два его друга, Чип-Полковник и Такуми, переживают смерть той, которую они так по-разному, но одинаково сильно любили. Снова и снова мы видим, что литература рассказывает не о тех, кого уже не стало, а о тех, кто остался и кому надо научиться жить с горем разлуки, – то есть о нас самих, читателях любой из этих книг, взрослых и детях.
Глава 31Самоубийство
Людям будет намного лучше без меня.
Смерть Аляски оказывается несчастным случаем, а не самоубийством. А самоубийство, увы, – другая, и притом огромная проблема. То и дело в разных странах происходят волны подростковых самоубийств. Пресловутая грубость подростков – лишь ширма, прикрывающая их ранимость, не говоря еще и о том, что многое они делают в подражание старшим, – отсюда и волны суицида. Если вспомнить и подростковую тягу к смерти, о которой мы уже говорили, а также поиск «легкого» пути разрешения проблем – станет понятно, как актуальна эта тема и в жизни, и в литературе. «Причин» для самоубийства у подростков может быть множество, и они по большей части не кажутся взрослым достойными непоправимого шага. Но в подростковом возрасте все воспринимается гораздо сложнее.
В романе американского писателя Джея Эшера «Тринадцать причин почему» (2007) описывается, как маленькие на первый взгляд обиды накапливаются, проблемы умножаются – и приводят к чудовищному результату. Репутация в классе, мальчики, которые не обращают на тебя внимания или, наоборот, уделяют слишком большое внимание отдельным элементам твоей фигуры, девочки, которые притворяются подружками, а на самом деле распускают о тебе сплетни. Разговоры за спиной, унижение (реальное или воображаемое), сексуальные домогательства (часто вполне реальные). Но все же взрослому читателю довольно трудно поверить, что из-за всего этого кому-то действительно захочется покончить с собой. Увы, у подростков часто именно так, и литература просто старается не отставать от жизни. Недаром Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак утверждают, что в настоящий момент самые популярные книги для подростков – о суициде[211]. По большей части это переводы, но и русскоязычные писатели тоже начали разговор на столь важную тему.
В книге «Пока я на краю» (2017) Жвалевский и Пастернак пытаются ответить именно на этот вопрос – что же все-таки толкает подростка на самоубийство и что может его остановить. Типичной последней каплей часто выступает конфликт с родителями – непонимание, неприятие ими того, как дочь или сын хотят жить, что хотят чувствовать, кого хотят любить. Это одна из самых распространенных причин подростковых попыток распрощаться с жизнью. Активные издевательства или пассивное поддакивание обидчикам в школе положения не улучшают. В книге описано сразу несколько таких случаев – от простого «я никому не нужна» главной героини Аллы до куда более трагического случая с Верой – она лесбиянка, и ее мать не желает иметь с ней ничего общего. Все это только подтверждает правоту Аллы: «Железное правило тинейджера: никогда ничего не рассказывай родителям!»[212]
Но как родители смогут помочь, если им ничего нельзя рассказать? Да и всегда ли захотят? В случае с Венерой/Верой, чей сексуальный выбор мать категорически отрицает, родительской помощи ждать не приходится.
Она говорит, что я позорище. Что я превратила ее жизнь в ад. Что она не знает, что сказать родным, что, если соседи узнают, она меня задушит сама. Я брак, понимаешь? Меня вообще не должно быть! Я ошибка, по мне психушка плачет[213].
Не пересказывая сюжета книги – сложного, завязанного на нескольких подростковых самоубийствах и истории бывшего психолога, которому понравилось быть настоящим манипулятором и все контролировать, – отмечу, что у взрослых не всегда чистые намерения и «не бывает манипуляций во благо»[214]. «Спаситель» подростков Яков Ильич на самом деле никому не помогает, хотя утверждает, что именно этим и занимается. Алла объясняет любящей, но не слишком хорошо понимающей дочь маме:
– Никаких манипуляций! Никогда. Ни с кем. Это страшно. Просто поверь мне. Так можно довести до самоубийства[215].
Нечто подобное происходит и в повести казахстанской писательницы Аделии Амраевой «Я хочу жить» (2018). Когда невмоготу видеть, что творится вокруг, можно натянуть козырек бейсболки на самый нос и смотреть только под ноги. Или задрать голову и увидеть высоченную крышу – ту, что зовет разом решить все проблемы. Прыгнешь – и больше не будешь мучиться; уже не важно будет, что отец бьет мать, а та делает вид, что ничего не происходит. В книге Амраевой перед каждым из героев – мальчиком Ратмиром в этой самой бейсболке, девочкой Саидой, мечтающей вопреки всему стать певицей, мальчиком Сашкой, которого родители-алкоголики вынуждают воровать, – маячит эта возможность: каждый из них может уйти. Конфликты в семье, насмешки в школе… всего хватает. Но это лишь пока каждый из них пытается справиться со своими проблемами в одиночку. А как только есть возможность увидеть ситуацию, в которой находятся другие, – сразу что-то меняется.
Ратмиру стало стыдно. Он вдруг понял, что не у него одного проблемы. И что проблемы – они разные бывают, разной степени тяжести…[216]
В жизни Ратмира и Саиды появляется Иво, мальчик-тень, он пришел из прошлого, потому что много-много лет назад не нашел другого выхода, кроме самоубийства. Теперь Иво призван помогать тем, кто, как и он, задумал лишить себя жизни. Этот совершенно фантастический прием оказывается весьма действенным – история Иво работает как зеркало, позволяя современным детям увидеть свои проблемы в отраженном свете давней истории. Глядя в такое зеркало, они понимают, что выход на самом деле существует и смерть можно победить. Да, «когда человек живой, это такое счастье»[217].
Глава 32Сражение со смертью
Я описал смерть многих героев, но ведь иногда это бывает очень даже кстати. Сцены гибели писать нелегко, они часто выходят чрезмерно слезливыми, но гибель Сажерука мне воистину удалась.
Что это означает – примирение жизни со смертью? Победа над смертью и торжество жизни? Взрослые часто вкладывают в эти слова религиозный смысл: залог будущей жизни в том, что «Христос победил смерть». Но ребенку, только что потерявшему близкого человека, трудно понять, что имеют в виду взрослые, утверждая, что у Бога все живы.
Попробуем посмотреть на подобную ситуацию глазами одиннадцатилетнего героя белорусской писательницы Анны Зеньковой. У книги смешное название – «С горячим приветом от Фёклы» (2020), но ее герой Сева – дважды сирота. Он даже и не знает, кто его родители: мальчика подобрала (в буквальном смысле), усыновила и воспитывает Фёкла. Она его то и дело поругивает – за рваные штаны, за то, что ест недозрелые фрукты, иногда грозит выдрать ремнем, если он будет употреблять слова, написанные на заборе. Но только грозит. При этом вкусно кормит – блинчиками и супом с галушками. В общем, Фёкла любит Севу.
По возрасту она Севе годится не столько в мамы, сколько в бабушки, и вот она внезапно умирает. Теперь Сева совсем один: все, что ему остается от Фёклы, – только ее настойчивый, неумолкающий голос, который непрестанно звучит у него внутри. Мальчик оказывается в заведении с длинным официальным названием «вспомогательное учреждение для детей-сирот и оставшихся без попечения родителей» – а проще говоря, детдоме. Со смертью Фёклы парень теряет не только семью и дом, но и друга-приятеля; тот остается в старой жизни и словно бы тоже умирает. Голос Фёклы в голове продолжает поучать, поддразнивать, утешать; он звучит все громче – потому что Севе не с кем больше разговаривать. Хотя Сева и окружен такими же мальчишками и девчонками – у кого-то родители умерли, у кого-то мама в больнице, – сходиться со сверстниками ему поначалу очень трудно, потому что он никак не может победить смерть, она живет в нем.
Медленно-медленно возникает новое братство таких же, как он сам. У этих детей никого нет – зато они есть друг у друга. Это и есть победа над смертью – появление новых связей с окружающими, возможность выйти из замкнутого круга воображаемых диалогов с Фёклой. Но жизнь подбрасывает еще одно испытание: Сева с новым то ли приятелем, то ли соперником по прозвищу Ржавый заблудились в лесу и сами оказались в смертельной опасности: один из них падает в старый, оставшийся со времен войны бункер, им реально грозит неминуемая гибель. При этом они понятия не имеют, как вообще выбраться из леса. Побороть смерть помогает зарождающаяся дружба, та самая, которая позволяет твердо сказать: «Я без тебя никуда не уйду»