ся за время его путешествия.
И все-таки смерть грозит не летчику. Не всякий читающий (или слушающий) эту книгу ребенок сразу поймет, что случившееся с Принцем в конце этой истории, его последняя встреча с маленькой желтой змейкой – это и есть смерть. И автор подтверждает, что читатель совершенно прав – поскольку это не только смерть, но и обещание новой жизни, возможность возвращения на маленькую планетку, к капризной, переменчивой, единственной и неповторимой Розе. Летчик свидетельствует: «Когда рассвело, я не нашел на песке его тела»[47]. Значит, Маленький принц вернулся домой.
Конечно, эта история – сказка и поэтому не должна подчиняться строгим законам логики; в ней свой закон: любовь и смерть неразделимы. Летчику удается починить самолет и вернуться домой, но грусть разлуки его не покидает. Он все время вспоминает своего маленького друга, который помог ему не потерять надежду. Взрослому читателю книга напоминает еще и о трагической судьбе самого автора-летчика, без вести пропавшего вместе со своим самолетом во время разведывательного полета всего лишь год спустя после публикации книги, сразу ставшей знаменитой.
По своей трагической глубине история жертвенной любви Маленького принца к Розе перекликается с другой, не менее известной историей, рассказанной и нарисованной Шелом Сильверстайном в книге «Щедрое дерево» (1964). В начале картина идиллическая – мальчик играет под яблоней, забирается на ветки, ест яблоки, а потом спит в тени дерева. Оба – дерево и мальчик – счастливы. Яблоня готова пожертвовать всем ради любви к мальчику, который снова и снова полными руками забирает то, что ему так щедро дается, оставляя дерево без яблок, без веток, без ствола. Яблоня не умирает: оставшийся от нее старый пень жив и снова дает мальчику – теперь уже усталому старику – то, что ему нужнее всего: возможность посидеть и отдохнуть. И вместе подождать неминуемой смерти. Как и в «Маленьком принце», щедрость любящего становится условием любви. Любящий не требует, но предлагает – и, скорее всего, платит за любовь смертью.
Глава 8Смерть и печаль
Когда Бруно плакал, его утешали взрослые. А кто утешает взрослых, когда они плачут?
Исчезновение Маленького Принца или гибель Щедрого дерева – смерти символические. Но какая же смерть является настоящей трагедией в детской книге? Конечно же, смерть обычного ребенка, того, кто похож на самого читателя. Какими бы словами эта смерть ни была описана, читать такие книги невероятно трудно. В девятнадцатом веке их было немало, как в западной традиции, так и в русской. Часто болезнь, страдание и смерть описывались во всех подробностях, как, например, угасание маленькой Маруси в рассказе Владимира Короленко «В дурном обществе» (1885), который в обработке для детского чтения был издан под названием «Дети подземелья». Свидетели такого события всегда потрясены, оно полностью изменяет их картину мира, и они становятся луч ше, чище. К такой смерти готовятся загодя, она не приходит неожиданно. Долгая болезнь, медленное угасание подготавливает и саму «жертву», и тех, кто ее окружает, к роковому исходу. Это «прирученная», «нормальная» смерть по Арьесу.
В каком-то смысле это романтическая смерть: подобным образом во взрослой литературе девятнадцатого века юные особы умирали от несчастной любви (что в большинстве случаев оборачивалось смертью от чахотки). Но в детской особых причин для такой смерти нет. Бет – третья из сестер Марч в романе Луизы Мэй Олкотт «Маленькие женщины замужем» – ничем особенным не «заслужила» смерти, она даже не вполне главная героиня, но без нее повествование невозможно. Бет – ангел во плоти; она медленно расстается с жизнью, окруженная любовью родных и неизменной заботой сестры Джо. Все смирились с приближающейся смертью, они готовы отпустить страдалицу, уже не ощущающую связи с этим миром:
Со слезами и молитвами мать и сестры готовили ее к долгому сну, который навсегда прекратит ее страдания. Они глядели благодарными глазами, как выражение муки на лице их милой Бет уступает место прекрасному спокойствию, и в этот миг им даже верилось, что смерть может быть не только страшным призраком, но и тихим ангелом.
Впервые за много месяцев камин в комнате был холодным, а место Джо пустым. Но на расцветшей ветке перед окном распевала птичка, на подоконнике стоял букетик ландышей, а весенний луч озарял неподвижное лицо на подушке – уже не омраченное страданием, совершенно спокойное, так что все, кто пришел проститься, мысленно поблагодарили Бога за то, что Бет отстрадала свое и ей теперь наконец хорошо[48].
Остальные три сестры, Мег, Джо и Эми, каждая в свое время, находят своих суженых и счастливо выходят замуж, но Бет обручена со Смертью.
Такая «обрученность» и «обреченность» смерти в русском варианте, естественно, еще трагичнее, потому что у Короленко речь идет о совсем маленьком ребенке. Вася, сам незадолго до того лишившийся матери, становится свидетелем долгого, мучительного угасания четырехлетней Маруси. Вскоре после встречи сына судьи и дочери бродяги становится понятно, что Маруся не выживет – «серый камень» тянет из нее жизнь. Вася привязывается к девочке, старается скрасить ее последние дни, выпрашивает у сестры Сони красивую куклу – подарок покойной матери. Кукла творит чудо – но, увы, ненадолго; Маруся обречена, ее ничто не может спасти.
Слово «смерть» не имеет еще полного значения для детского слуха, и горькие слезы только теперь, при виде этого безжизненного тела, сдавили мне горло. Моя маленькая приятельница лежала серьезная и грустная, с печально вытянутым личиком. Закрытые глаза слегка ввалились и еще резче оттенились синевой. Ротик немного раскрылся, с выражением детской печали. Маруся как будто отвечала этою гримаской на наши слезы[49].
Маруся – тоже не главный персонаж этой истории, рассказанной от лица Васи; все действие строится именно вокруг него и его страдания, так же как в американском романе оно строится вокруг печали Джо Марч, потерявшей сестру. Джо старается скрасить последние дни любимой сестры, а Вася становится последней радостью умирающей девочки, почти единственной ее связью с миром. В случае Джо такая связь подчеркивается написанной ею поэмой, в случае Васи – куклой, подарившей хоть капельку счастья умирающей Марусе.
Как и многие другие книги девятнадцатого века, этот текст был написан Короленко для взрослых и не предназначался для детей; но в сокращенном и упрощенном варианте превратился в популярную детскую книгу. Целые поколения советских школьников читали эту историю и, может быть, впервые задумывались о смысле жизни и смерти, точно так же как поколения американских детей учились принимать смерть, читая об угасании Бет Марч.
Глава 9Чтобы не было так страшно
Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
Итак, в чем же смысл смерти? Вариантов ответов немало – каждая страна и культура, каждое религиозное учение, да и просто разные поколения предлагают свой. Христиане, например, полагают, что смерть вошла в мир благодаря первородному греху и является своего рода коллективным наказанием, зато потом праведникам обеспечена награда в виде Рая. (Рассказывать про Рай нетрудно, Ад все же не так часто попадает именно в детские книги.) Атеисты считают, что смерть – необходимое завершение жизни и к ней надо относиться как к неизбежному злу; баланс между жизнью и смертью обеспечивает эволюционное движение и прогресс[50].
Оба мнения нашли свое отражение в детских книгах. В девятнадцатом веке в книгах умирали в своей постели ангелоподобные создания, а дети, которые не слушались родителей, отправлялись прямо в Ад; преобладала христианская точка зрения в ее достаточно простом варианте. Двадцатый век начинает рассматривать куда более сложные ситуации. Христианский ответ теперь более нюансирован и уже не требует простого деления умерших на грешников и праведников. Когда умирают дети, такое деление не имеет никакого смысла – о каком высшем наказании тут может идти речь? Особенно если речь о смерти внезапной.
Как мы уже видели, Филипп Арьес различает смерть «прирученную», то есть предсказанную и ожидаемую, и смерть, которая настигает человека неожиданно, без малейшего предупреждения. Естественно, такая смерть кажется нам еще более страшной.
Одной из первых попыток поговорить с детьми о внезапной смерти стала книга американской писательницы Кэтрин Патерсон «Мост в Терабитию» (1977). Это история двух друзей – Джесса и Лесли. Они соседи, вместе ходят в школу и одинаково ее ненавидят, потому что оба отличаются от остальных учеников маленькой школы провинциального американского городка. Оба – мечтатели. Джесс хочет быть художником, но в его семье такое будущее даже не обсуждается. Лесли выдумывает свою несуществующую страну, пусть даже и под влиянием прочитанных ею «Хроник Нарнии» Клайва С. Льюиса, ставших ей примером для подражания. В Терабитии Лесли и ее друг становятся королевой и королем; здесь им не грозят издевательства одноклассников и придирки учителей. В этой стране они свободны и независимы. Чтобы попасть в их королевство, надо всего-навсего перебраться на другой берег речки, перепрыгнуть поток, держась за канат. Но когда любимая школьная учительница увозит Джесса в дождливый день в Вашингтонскую художественную галерею – она единственная поддерживает его страсть к рисованию, – Лесли неожиданно погибает. Веревка обрывается, и девочка тонет в реке. Первая реакция Джесса – непонимание и отрицание, он просто не верит, что такое может случиться. Отрицание переходит в ненависть: