— Да, конечно. Ты не должна извиняться передо мной.
— Разве не должна? — вздохнула она.
Я не знал, что ответить, да и всё равно ее слова прозвучали как риторический вопрос. Я рассматривал свои руки, в которых держал бутылку лимонада, не представляя, что делать дальше. Очень странно сидеть здесь с ней — как обычные люди. Я был уверен, что только один из нас обычный.
— О чем ты думаешь? — спросила Эдит.
Я поднял взгляд. Она опять пристально смотрела на меня, в ее золотистых глазах светилось любопытство и, как и в день нашей первой встречи, разочарование. И вновь мои мысли отказывались подвергаться фильтрации:
— Задаюсь вопросом, кто ты.
Улыбка Эдит вдруг стала натянутой, словно она резко сжала зубы, тщательно сохраняя при этом выражение лица.
— И как успехи? — ее голос звучал небрежно, как будто ее не особенно интересовал мой ответ.
Я почувствовал, что шея стала горячей и, вероятно, покрылась непривлекательными красными пятнами. В течение последнего месяца я иногда думал о том, что собой представляет эта девушка, но в результате пришел к совершенно нелепым выводам. В голову лезла только всякая чепуха вроде Кларка Кента и Питера Паркера.
Эдит наклонила голову набок, уставившись мне в глаза, словно прямо сквозь них пыталась пробраться к моим мыслям. Она улыбнулась — на сей раз приглашающе, и устоять было невозможно.
— Не расскажешь об этом?
Но я должен попытаться оказать сопротивление. Эдит и так уже считает меня идиотом. Я отрицательно покачал головой:
— Слишком стыдно.
— Это очень раздражает, — пожаловалась она.
— В самом деле? — мои брови приподнялись. — Так же, как… когда кто-то отказывается рассказать, о чем думает, хотя все время бросает маленькие загадочные намеки, после которых не можешь ночью глаз сомкнуть, гадая, что же она имела в виду… раздражает примерно так же?
Эдит нахмурилась и надула губы — видимо, чтобы отвлечь меня. Но я старался удержать свое внимание на теме разговора:
— Или так же, скажем, как когда она делает кучу других странных вещей — например, в один день спасает тебе жизнь при невозможных обстоятельствах, а назавтра прикидывается, что вообще тебя не знает, и ничего не объясняет, хоть и обещала? Примерно так раздражает?
Ее нахмуренные брови дернулись, а вид стал еще более угрюмым.
— Ты действительно не оставил эту тему?
— Не совсем.
— Поможет, если я еще раз извинюсь?
— Объяснение помогло бы лучше.
Она поджала губы, а затем посмотрела чуть левее меня и хохотнула.
— Что?
— Твоя девушка думает, что я грубо с тобой разговариваю. Кажется, она собирается подойти, чтобы разнять нас.
— У меня нет девушки, а ты просто пытаешься сменить тему.
Вторую часть моего утверждения Эдит проигнорировала:
— Возможно, ты не считаешь ее своей девушкой, но она думает о тебе иначе.
— Это не может быть правдой.
— Может. Я же говорила тебе: большинство людей я читаю с легкостью.
— Кроме меня.
— Да, кроме тебя, — она уставилась мне в глаза, буквально буравя меня взглядом. — Интересно, почему?
Мне пришлось отвернуться. Я сосредоточился на откручивании крышки с бутылки лимонада. Потом сделал глоток, невидяще глядя на стол.
— Разве ты не голоден? — спросила она.
Я с облегчением заметил, что взгляд ее стал не таким пронизывающим.
— Нет, — наверное, не обязательно упоминать о том, что мой желудок ещё недостаточно устойчив для приема пищи. — А ты? — я взглянул на пустой стол перед ней.
— Нет, я тоже не голодна, — она улыбнулась, как будто я не уловил какую-то шутку «для своих».
— Можешь сделать мне одолжение? — спросил я. Слова слетели с моих губ еще до того, как я убедился, что этот вопрос уместен.
Она быстро стала серьёзной:
— Зависит от того, чего ты хочешь.
— Немногого, — пообещал я.
Она ждала ответа слегка настороженно, но с явным любопытством.
— Ты можешь предупреждать меня заранее, когда в следующий раз решишь меня игнорировать? Для моего же блага или еще для чего-то. Просто чтобы я был готов, — я снова посмотрел на лимонад и провел пальцем по краю горлышка.
— Это кажется справедливым.
Подняв глаза, я увидел, что она сдерживает смех.
— Спасибо.
— А могу я попросить об ответном одолжении? — спросила она.
— Конечно, — настала моя очередь быть любопытным. Чего она от меня хочет?
— Изложи мне одну из твоих гипотез.
Черт.
— Ни за что.
— Ты обещал.
— А ты сама нарушала обещания, — напомнил я.
— Всего одну гипотезу — я не буду смеяться.
— Будешь, — в этом я не сомневался.
Она опустила взгляд, а потом посмотрела на меня сквозь длинные густые ресницы. Ее большие глаза обжигали расплавленным золотом.
— Пожалуйста? — выдохнула она, наклоняясь ко мне. Мое тело невольно подавалось к ней, как если бы она была магнитом, а я скрепкой, пока между нашими лицами не осталось всего несколько сантиметров. Я не мог думать.
Я тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, и заставил себя сесть прямо.
— Мм, что?
— Одну маленькую гипотезу, — промурлыкала она. — Пожалуйста?
— Ну, ээ… тебя укусил радиоактивный паук?
Она еще и гипнотизировать умеет? Или я просто безнадежно легкая добыча?
Эдит закатила глаза:
— Не очень-то изобретательно.
— Прости, это всё, что у меня есть.
— Ты даже не рядом с правдой.
— И никаких пауков?
— Никаких.
— Никакой радиации?
— Ни малейшей.
— Ха, — пробормотал я.
Она хохотнула:
— И криптонит меня совершенно не беспокоит.
— Помнится, ты обещала не смеяться?
Она сжала губы, но плечи все еще тряслись от еле сдерживаемого смеха.
— В конце концов я это выясню, — пробормотал я.
Ее шутливое настроение исчезло так быстро, словно его выключили:
— Лучше бы тебе не пытаться.
— Как я могу не думать? Я имею в виду… ведь ты невозможна, — я не критиковал, просто констатировал факт. Ты не возможна. Ты больше, чем что-либо возможное.
Эдит поняла.
— Но что если я не супергерой? Что если я отрицательный персонаж, злодейка? — она сказала это шутливо, с улыбкой, но в ее глазах читалось какое-то тяжелое бремя, которого я не мог себе представить.
— О, — сказал я удивленно. Ее многочисленные намеки начали складываться вместе, пока наконец не обрели смысл. — Ну хорошо.
Она ждала, напряженно застыв. Мне показалось, что в эту секунду все невидимые стены вокруг нее исчезли.
— Что конкретно ты имеешь в виду под словом «хорошо»? — спросила Эдит очень тихо, почти шепотом.
Мне хотелось привести свои мысли в порядок, но ее явная тревога заставила меня ответить быстрее. И слова вырвались без предварительной подготовки.
— Ты опасная? — это прозвучало как вопрос, с большой долей сомнения.
Она была меньше меня, ничуть не старше, изящного телосложения. При нормальных обстоятельствах я рассмеялся бы, применив слово «опасный» в отношении кого-то вроде нее. Но она не была нормальной, и я не знал никого похожего на нее. Я вспомнил, как при первой встрече Эдит смотрела на меня с ненавистью и в тот момент я по-настоящему испугался, не поняв причины, а секундой позже подумал, что это было глупо. Теперь я понимал. При всех сомнениях и полной несовместимости слова «опасная» с ее стройным идеальным телом, я чувствовал, что в главном не ошибаюсь. Опасность была реальной, хотя мой ум и не мог понять этого. И все это время Эдит пыталась предупредить меня.
— Опасная, — пробормотал я снова, пытаясь сопоставить это слово с девушкой, сидящей передо мной. Ее бледное лицо все еще было незащищенным, без всяких преград и секретов. Глаза были широко открыты в ожидании моей реакции. Казалось, она готовится к какому-то удару. — Но не злодейка, — прошептал я. — Нет, я не верю в это.
— Ты ошибаешься, — сказала она чуть слышно. Опустив глаза, она взяла мою крышечку от лимонада и закрутила ее волчком между пальцами. Я воспользовался тем, что Эдит отвлеклась, чтобы внимательно вглядеться в нее. Она явно говорила серьезно. Ей нужно, чтобы я ее боялся.
Но я сильнее всего был… очарован ею. И немного нервничал, конечно, сидя так близко к ней. Боялся выставить себя дураком. И все же хотел только одного: сидеть здесь вечно, слушать ее голос и наблюдать за ее лицом, выражение которого менялось быстрее, чем я успевал понять его. Но тут я заметил, что кафетерий почти опустел.
Я отодвинул свой стул от стола, и Эдит посмотрела на меня. Она казалась… грустной. Но смирившейся. Как будто именно этого и ожидала.
— Мы же опоздаем, — сказал я, вставая.
Всего секунду на ее лице читалось удивление, а затем я снова увидел уже знакомое выражение веселого удивления.
— Я не иду на урок, — она так быстро крутила крышку, что та казалась размытым пятнышком в ее пальцах.
— Почему?
Эдит улыбнулась мне, но глаза ее выдавали. За показным весельем я по-прежнему видел напряжение.
— Иногда полезно прогулять урок-другой, — ответила она.
— О. Ну, наверное… Мне нужно идти? — был ли у меня выбор? Я не в восторге от прогулов, но если бы она меня попросила…
Она снова занялась своим импровизированным волчком:
— Тогда увидимся позже.
Это прозвучало так, словно она предлагает мне уйти, и я не особенно возражал против этого. Нужно было о многом подумать, а в ее присутствии у меня это плохо получалось. Прозвенел первый звонок, и я поспешил к выходу. Оглянувшись, я увидел, что Эдит сидит неподвижно, только крышка все еще крутится, словно не собираясь останавливаться.
Я почти бежал к кабинету биологии, а голова кружилась чуть ли не так же быстро, как та крышка. Я получил ответы на некоторые вопросы, но появились новые — и в гораздо большем количестве.
Мне повезло — учительницы еще не было на месте, когда я, опаздывая, с горящим лицом, вбежал в класс. МакКейла и Аллен посмотрели на меня: Аллен удивленно, чуть ли не с благоговейным страхом, а МакКейла негодующе.