— Почему бы тебе не начать сначала, — предложила она, сейчас ее голос был более нормальным. Деловым. — Это идея пришла тебе в голову ни с того ни с сего или что-то натолкнуло тебя на нее: комиксы, может быть, или фильм?
— Ничего такого, — сказал я. — Но не могу сказать, что сам это придумал.
Она ждала.
— Это было в субботу, на пляже, — я рискнул взглянуть Эдит в лицо. Она казалась озадаченной. — Я встретил старую подругу семьи — Джулс, Джули Блэк. Ее мать, Бонни, и Чарли были близкими друзьями еще до моего рождения.
Эдит явно все еще пребывала в замешательстве, поэтому я продолжил:
— Бонни — одна из старейшин квилетов…
Маска растерянности застыла на лице Эдит. Как будто все черты ее лица неожиданно заледенели. Как ни странно, от этого она стала еще красивее — я видел лик богини, освещаемый лишь светом приборной панели. Однако она не очень походила на человека.
Эдит молчала, по-прежнему не двигаясь, и мне пришлось договорить:
— На пляже была одна женщина из квилетов — Сэм, фамилию не помню. Логан, пытаясь высмеять меня, сказал что-то о тебе. А эта Сэм ответила, что твоя семья не бывает в резервации, вот только за ее словами явно крылось нечто большее. Джулс, похоже, знала, что именно, поэтому я пригласил ее пройтись и донимал расспросами, пока она не рассказала мне… рассказала старые легенды квилетов.
Я удивился, услышав голос Эдит — настолько неподвижным было ее лицо, а губы едва шевелились.
— И что это за легенды? Кем назвала меня Джулс Блэк?
Я приоткрыл было рот, но тут же опять закрыл.
— Кем? — повторила Эдит.
— Не хочу этого говорить, — признался я.
— Для меня это слово тоже не самое любимое, — лицо Эдит слегка оттаяло, и она снова казалась человеком. — Однако оно не исчезнет, если его не произносить. Иногда… мне кажется, что это слово становится даже более значительным, если не произносится.
Я подумал, что она, возможно, права.
— Вампир? — прошептал я.
Она вздрогнула.
Не-а. Сказанное вслух, это слово не стало менее значительным.
Забавно, что оно больше не звучало так глупо, как тогда, в моей комнате — словно в разговоре о какой-то небывальщине из старых легенд, дурацких фильмов ужасов или книг в мягкой обложке. Оно казалось реальным.
И очень значительным.
Еще минуту мы ехали молча, а слово «вампир» словно всё плотнее заполняло собой салон автомобиля. Я остро чувствовал, что оно не столько характеризует Эдит, сколько способно причинить ей боль. Хотелось как-нибудь стереть воспоминание о самом звучании этого слова, но ничего не приходило в голову.
Прежде чем я успел что-то придумать, Эдит заговорила:
— И что ты сделал потом?
— О… ммм… поискал информацию в Интернете.
— И это тебя убедило? — теперь ее голос звучал очень буднично.
— Нет. Ничего не подходило. Многое было очень глупым. Но я просто…
Я резко замолчал. Она подождала, пока я продолжу, а когда я так и не договорил, пристально посмотрела на меня.
— Что ты сделал? — настойчиво спросила она.
— Ну, я хочу сказать, это не имеет значения, ведь так? Так что я просто бросил это дело.
Ее глаза открывались всё шире, а потом резко сузились, превратившись в две щелочки, которыми она свирепо уставилась на меня. Мне не хотелось снова указывать на то, что ей следовало бы смотреть вперед, но скорость уже превысила девяносто пять миль в час, а Эдит, казалось, совершенно не обращала внимания на извилистую дорогу перед нами.
— Хм, Эдит…
— Это не имеет значения? — чуть ли не закричала она на меня, и ее голос стал пронзительным и почти… металлическим. — Не имеет значения?
— Нет. Во всяком случае, не для меня.
— Тебе все равно, что я монстр? Что я не человек?
— Да.
Наконец она снова перевела взгляд на дорогу, но глаза всё еще оставались гневно прищуренными. Я почувствовал, что скорость машины ощутимо увеличилась.
— Ты расстроена. Видишь, не стоило ничего говорить, — пробормотал я.
Покачав головой, она процедила сквозь зубы:
— Нет, лучше всё-таки знать твои мысли, даже если они безумны.
— Прости.
Раздался ее раздраженный вздох, и на несколько минут снова наступила тишина. Я медленно поглаживал руку Эдит большим пальцем.
— О чем ты сейчас думаешь? — поинтересовалась она более спокойным тоном.
— Хм… ни о чем, если честно.
— Незнание сводит меня с ума.
— Я не хочу… ну, обидеть тебя.
— Выкладывай, Бо.
— У меня много вопросов. Но тебе не обязательно на них отвечать. Мне просто любопытно.
— Что именно?
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать.
С минуту я смотрел на Эдит, пока уголок ее рта не приподнялся в улыбке.
— И давно тебе семнадцать? — уточнил я.
— Давненько, — призналась девушка.
Я тоже улыбнулся:
— Хорошо.
Она посмотрела на меня как на умалишенного.
Но так было лучше. Легче — когда она просто жила, не беспокоясь о том, чтобы держать меня в неведении. Мне нравилось быть в курсе. Я хотел стать своим в ее мире.
— Не смейся… но как ты выходишь на улицу днем?
Она все-таки засмеялась:
— Миф.
Ее смех отдавал теплотой. Казалось, я проглотил пригоршню солнечных зайчиков. И улыбнулся еще шире:
— Сгораете на солнце?
— Миф.
— Спите в гробах?
— Миф, — секунду поколебавшись, Эдит тихо добавила. — Я не могу спать.
Минута у меня ушла на осознание сказанного.
— Совсем?
— Вообще, — прошептала она и печально посмотрела на меня. Я выдержал ее взгляд, попав в прекрасную ловушку золотых глаз. И через пару секунд полностью потерял нить размышлений.
Резко отвернувшись, она опять прищурилась:
— Ты не задал самый важный вопрос.
— Самый важный вопрос? — повторил я, не понимая, о чем она.
— Неужели тебе не любопытна моя диета? — спросила она с насмешкой.
— А, этот.
— Да, этот, — безрадостно подтвердила она. — Разве ты не хочешь узнать, пью ли я кровь?
Я поморщился.
— Ну, Джулс кое-что сказала об этом.
— Да неужели?
— Она сказала, вы… не покушаетесь на людей. Вашу семью сочли не представляющей опасности, потому что вы охотитесь только на животных.
— Она сказала, что мы не опасны? — со скептицизмом переспросила она.
— Не совсем. По словам Джулс, вы не считались опасными. Но квилеты все равно не хотели видеть вас на своей земле, просто на всякий случай.
Хотя взгляд Эдит был устремлен вперед, я не мог с уверенностью сказать, следит ли она за дорогой.
— Так она права? В том, что вы не охотитесь на людей? — как можно ровнее проговорил я.
— У квилетов хорошая память, — прошептала она.
Я понял это как подтверждение.
— Только не позволяй этому успокоить тебя, — предупредила Эдит. — Они правы, что держатся от нас на расстоянии. Мы все равно опасны.
— Не понимаю.
— Мы… стараемся, — объяснила она медленно и обреченно. — Обычно у нас хорошо получается. Иногда мы совершаем… ошибки. Я, к примеру, когда позволяю себе быть с тобой наедине.
— Это ошибка? — я услышал боль в своем голосе, но не уверен, уловила ли ее Эдит.
— И очень опасная, — пробормотала она в ответ.
Мы оба замолчали. Я наблюдал, как фары освещали изгибы дороги. Их свет двигался слишком быстро, нереально, как в видеоигре. Я ощущал время, ускользающее так же быстро, как черная лента дороги под нами, и вдруг пришел в ужас от мысли, что мне может не выпасть еще одного шанса побыть с ней вот так — открыто, в кои-то веки без всяких стен между нами. Ее слова были похожи на прощание. Моя рука, лежащая поверх ее, напряглась. Нельзя было терять ни минуты из того времени, которое оставалось провести вместе с ней.
— Расскажи мне еще что-нибудь, — мне было все равно, о чём она будет говорить. Просто хотелось слышать ее.
Похоже, перемена в моем тоне испугала Эдит, и она кинула на меня короткий взгляд:
— Что еще ты хочешь узнать?
— Расскажи, почему охотишься на животных, а не на людей, — спросил я о первом, что пришло в голову.
Мой голос звучал хрипло. Я дважды моргнул, прогоняя излишнюю влагу с глаз.
Ответ был очень тихим:
— Не хочу быть монстром.
— Но животных недостаточно?
Эдит помолчала.
— Не уверена, но я сравнила бы это с жизнью на соевом молоке и тофу, мы ведь и зовем себя вегетарианцами — семейная шутка. Это не вполне утоляет голод… точнее, жажду. Но дает силы сопротивляться. Большую часть времени, — мрачно добавила она. — Иногда бывает труднее, чем обычно.
— Сейчас тебе очень трудно?
— Да, — со вздохом подтвердила она.
— Но ты не голодна, — это было утверждение, не вопрос.
— Почему ты так думаешь?
— Твои глаза. У меня есть теория на этот счет. Похоже, их цвет связан с настроением, а люди обычно становятся раздражительнее, когда проголодаются, так?
Она засмеялась:
— Ты наблюдательнее, чем я думала.
Я слушал ее смех, запоминая его.
— Значит, все, что, как мне казалось, я видел — в тот день с фургоном… и впрямь произошло. Ты остановила его.
Она пожала плечами:
— Да.
— Насколько ты сильная?
Кинула на меня взгляд искоса:
— Достаточно.
— Ну, к примеру, можешь ты поднять пять тысяч фунтов? (Прим. ред.: примерно 2300 кг)
Казалось, она была немного ошарашена моим энтузиазмом:
— Если понадобится. Но я не слишком увлекаюсь силовыми рекордами. Они способны только вызвать дух соперничества у Элинор, а я никогда не стану такой сильной.
— Что ты имеешь в виду?
— Честно говоря, если бы она захотела, то, думаю, могла бы поднять над головой гору. Но я никогда не скажу этого рядом с ней, потому что тогда она обязательно попробует, — смех Эдит прозвучал безмятежно. Ласково.
— Ты охотилась в этот уикенд с э… Элинор? — спросил я, когда снова наступила тишина.
— Да… — она на секунду замолчала, словно решая, добавить ли что-то или нет, а потом продо