лжила: — Я не хотела отлучаться, но это было необходимо. Немного легче находиться возле тебя, когда я не голодна.
— А почему ты не хотела уезжать?
— Мне… тревожно… вдали от тебя, — ее взгляд был нежным, но напряженным, и мне стало трудно дышать. — Я не шутила в четверг, когда просила тебя постараться не свалиться в океан и не попасть под машину. Все выходные мне не удавалось сосредоточиться, я беспокоилась о тебе. А после того, что случилось сегодня, остается только удивляться, как ты ухитрился прожить целый уикенд невредимым, — она покачала головой, а потом, похоже, вспомнила о чем-то: — Ну, не совсем невредимым.
— Что?
— Твои руки, — напомнила Эдит. Я посмотрел на почти зажившие царапины у основания ладоней. Она ничего не упустила.
— Я упал.
— Так я и думала, — уголки ее губ приподнялись. — Зная тебя, можно было опасаться чего-то гораздо более страшного — и это мучило меня всё время, пока нас здесь не было. Эти три дня тянулись очень долго. Я здорово действовала Элинор на нервы.
— Три дня? Разве вы вернулись не сегодня?
— Нет, в воскресенье.
— Тогда почему же ты не была в школе? — при мысли о том, как меня изводило ее отсутствие, я почувствовал раздражение, почти гнев.
— Ну, ты спрашивал, не опасно ли мне находиться на солнце… нет, не опасно. Но нельзя выходить из дома в солнечную погоду — по крайней мере, туда, где меня могут увидеть.
— Почему?
— Когда-нибудь я покажу тебе, — пообещала она.
Я обдумал ее слова.
— Ты могла сказать мне.
Она была явно озадачена:
— Я же знала, что с тобой всё в порядке.
— Да, но я не знал, гдеты. Это… — опустив глаза, я замолчал.
— Что? — шелковистый голос Эдит был таким же завораживающим, как ее взгляд.
— Это прозвучит глупо… но… ладно, это сводило меня с ума. Я думал, что ты можешь не вернуться. Вдруг ты каким-то образом догадалась, что я все знаю, и… Я боялся, что ты просто исчезнешь. Не знал, что делать. Мне необходимо было увидеть тебя снова, — я почувствовал, что щеки становятся горячими.
Она молчала. Я взглянул на нее и увидел на ее лице страдание — словно что-то причиняло ей боль.
— Эдит, что с тобой?
— Ах… — тихо простонала она. — Это неправильно.
Я не понял ее реакцию:
— Что такого я сказал?
— Разве ты не понимаешь, Бо? Одно дело, когда я сама несчастна, но совершенно другое — когда в это настолько вовлечен ты, — она отвернулась и уставилась с тем же страдальческим видом на дорогу, ее слова обгоняли друг друга, я с трудом улавливал их смысл: — Не хочу слышать, что ты чувствуешь такое. Это неправильно. Это небезопасно. Я причиню тебе боль, Бо. Тебе очень повезет, если ты уцелеешь.
— Мне всё равно.
— Очень глупо так говорить.
— Возможно, но это правда. Как я уже сказал, мне не важно, кто ты. Слишком поздно.
Ее голос прозвучал тихо, но резко:
— Никогда так не говори. Не поздно. Я могу вернуть все обратно. И сделаю это.
Я уставился вперед, снова радуясь тому, что на мне шарф. Моя шея наверняка превратилась в скопище малиновых пятен.
— Не хочу, чтобы все вернулось обратно, — пробормотал я. И задумался, можно ли мне двигать рукой. Я держал ее неподвижно. Может быть, тогда Эдит забудет, что моя рука там.
— Прости, что поступила так с тобой, — в ее голосе слышалось искреннее сожаление.
Темнота тихо проносилась мимо нас. Я почувствовал, что машина замедляет ход, и даже сумел разглядеть знакомые места. Мы въезжали в Форкс. Вся поездка заняла меньше двадцати минут.
— Я увижу тебя завтра?
— А ты этого хочешь? — прошептала Эдит.
— Больше всего на свете, — в этих словах была настолько очевидная правда, что они прозвучали жалко. Вот тебе и изобразил неприступность.
Она закрыла глаза. Машина ни на йоту не отклонилась от центра полосы.
— Значит, я там буду, — сказала наконец Эдит. — Мне действительно надо сдавать письменную работу.
Потом она посмотрела на меня, лицо ее стало спокойнее, но во взгляде читалась тревога.
Внезапно оказалось, что мы уже перед домом Чарли. В окнах горел свет, мой пикап стоял на обычном месте, все выглядело совершенно нормально. Это напоминало пробуждение ото сна — который не хочется потерять, ради которого лежишь, крепко закрыв глаза, поворачиваешься на бок и накрываешь голову подушкой, только бы вернуться в это сновидение. Эдит выключила мотор, но я не двигался.
— Займешь мне место во время ланча? — нерешительно спросил я.
И был вознагражден широкой улыбкой:
— Это довольно просто.
— Обещаешь? — я не мог заставить свой голос звучать достаточно небрежно.
— Обещаю.
Я пристально смотрел ей в глаза и снова чувствовал себя так, словно она магнит и притягивает меня к себе, а у меня нет сил сопротивляться. И желания тоже. Слово «вампир» всё еще стояло между нами, но игнорировать его было легче, чем я считал возможным. Каждый взгляд на ее невыносимо прекрасное лицо причинял какую-то странную боль. В то же время мне совсем не хотелось отводить глаза. Вот бы узнать, так ли шелковисто-гладки ее губы, как кожа на руке…
Внезапно я увидел, как ее левая ладонь взметнулась в предостерегающем жесте в дюйме от моего лица. Эдит съежилась в дальнем углу, у самой дверцы, испуганно округлив глаза и крепко стиснув зубы.
Я отпрянул:
— Прости!
Эдит долго смотрела на меня, и я мог бы поклясться, что она не дышит. Через несколько бесконечных мгновений она слегка расслабилась.
— Ты должен быть осторожнее, Бо, — сказала она наконец глухо.
Осторожно, словно я стеклянный, она убрала мою руку со своей и отпустила. Я сложил руки на груди.
— Может быть… — начала Эдит.
— Я сумею вести себя лучше, чем сейчас, — быстро перебил я ее. — Только скажи мне правила, и я буду им следовать. Выполнять все, что от меня требуется.
Она вздохнула.
— Серьезно. Скажи мне, что надо сделать, и я сделаю это.
Я пожалел о своих словах, как только они слетели с губ. Что если Эдит попросит меня забыть о ней? Я не всесилен.
Но она улыбнулась:
— Хорошо, у меня есть одна просьба.
— Какая? — осторожно поинтересовался я.
— Не ходи больше один в лес.
— Как ты узнала? — мне не удалось скрыть изумления.
Она прикоснулась к кончику своего носа.
— Правда? Должно быть у тебя невероятное обо…
— Так ты выполнишь мою просьбу или нет? — перебила она меня.
— Конечно, это просто. А можно узнать, почему?
Эдит нахмурилась и напряженно уставилась в окно, избегая моего взгляда:
— Существует риск встретиться там с созданиями, которые даже опаснее меня. Давай на этом и остановимся.
Мрачные интонации, внезапно появившиеся в ее голосе, заставили меня вздрогнуть, но одновременно я почувствовал облегчение. Ведь она могла попросить и о чем-то гораздо более трудном.
— Как скажешь.
Она вздохнула:
— До завтра, Бо.
Я понял, что она хочет, чтобы я ушел, и неохотно открыл дверцу.
— До завтра, — с нажимом повторил я и начал выбираться из машины.
— Бо?
Обернувшись, я неловко согнулся, чтобы снова заглянуть в салон, а она уже наклонялась ко мне, ее божественно прекрасное бледное лицо было всего в нескольких дюймах от моего. Сердце мое остановилось.
— Сладких снов! — сказала Эдит. Я почувствовал на лице ее дыхание — тот же притягательный аромат, который наполнял ее машину, но в более концентрированном виде. Я моргнул, совершенно ошеломленный. Она отстранилась.
Только через несколько секунд у меня в голове прояснилось настолько, что я снова смог двигаться. Попятившись от автомобиля, я вынужден был ухватиться за дверцу, чтобы устоять на ногах. Мне показалось, что Эдит засмеялась, но звук был слишком тихим, чтобы можно было сказать наверняка.
Она подождала, пока я доковылял до крыльца, а потом завела тихо заурчавший двигатель. Повернувшись, я увидел, как серебристая машина исчезает за углом. И вдруг стало очень холодно.
Я машинально потянулся за ключом и открыл дверь.
— Бо? — окликнул меня отец из гостиной.
— Да, пап, это я.
Заперев дверь, я отправился на зов. Чарли сидел на своем любимом диване напротив телевизора. Шла трансляция бейсбольного матча.
— Кино так рано закончилось?
— Разве сейчас рано? — мне казалось, что я провел с Эдит несколько дней… или, возможно, только несколько секунд. В любом случае недостаточно долго.
— Еще даже нет восьми, — сказал он. — Хороший был фильм?
— Ну… ничего особенно запоминающегося, вообще-то.
— А что это у тебя на шее?
Я схватился за шарф, о котором совсем забыл, и попытался сорвать его, но он был так надежно обмотан вокруг шеи, что я чуть не задушил себя.
— Э… я забыл куртку… и мне одолжили шарф.
— Глупо выглядит.
— Да, знаю. Зато теплый.
— У тебя всё в порядке? Что-то ты бледный.
— А разве я не всегда бледный?
— Наверное.
На самом деле моя голова начала слегка кружиться, я все еще не мог согреться, хотя понимал, что в комнате тепло.
Ну да, ведь как раз в моем стиле будет в конце концов впасть в шок. «Держи себя в руках».
— Я… э… неважно спал ночью, — сказал я Чарли. — Наверное, стоит отправиться на боковую пораньше.
— Спокойной ночи, парень.
Я медленно поднимался по лестнице, сознание постепенно заволакивало туманом, я чувствовал странное оцепенение. У меня не было причин быть настолько выдохшимся — как и настолько замерзшим. Я почистил зубы, плеснул горячей водой себе в лицо — это заставило меня задрожать. Скинув обувь, забрался в постель, даже не дав себе труда раздеться — уже во второй раз за неделю. Плотно закутался в одеяло и подавил пару небольших приступов озноба.
Голова шла кругом. Перед глазами вставали образы… некоторые из них я с удовольствием рассмотрел бы более пристально, а другие не хотелось вспоминать вообще. Проносящаяся мимо дорога, искрящиеся в тусклом желтом свете ресторанной люстры волосы Эдит, ее изогнутые в улыбке губы… или крепко сжатые, когда она хмурилась… глаза Джереми, едва не вылезшие из орбит, стремительно приближающиеся фары и визг тормозов, пистолет, направленный мне в лицо, холодный пот, выступивший на лбу… Я снова задрожал, и кровать подо мной затряслась.