— Возвращаясь к выяснению того, о чем ты думал, — сказала она, как будто сумела прочитать мои мысли. Я вздохнул. — Тебе станет легче, если ты узнаешь, что не только тебя обвинили в одержимости?
Я застонал.
— Ты и это слышала. Замечательно.
Она снова рассмеялась:
— Я слушала, как завороженная, всё, от первого слова до последнего.
— Прости.
— Почему ты извиняешься? Мне приятно знать, что это происходит не только со мной.
Я с сомнением посмотрел на нее.
— Позволь мне объяснить это так, — она задумчиво поджала губы. — Хотя ты единственное существо, насчет которого я не могу быть уверена, но все же я поспорила бы на крупную сумму, что провожу больше времени, думая о тебе, чем ты — обо мне.
— Ха, — удивленно хохотнул я. — И точно проиграла бы.
Эдит изогнула бровь, а потом заговорила так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы услышать:
— Но ведь ты бодрствуешь только примерно шестнадцать часов из каждых двадцати четырех. Это дает мне значительное преимущество, тебе так не кажется?
— Возможно, хотя ты не учитываешь сны.
Она вздохнула:
— Разве к ним приравниваются кошмары?
Я почувствовал, как по шее расползается краснота.
— Когда ты мне снишься… это определенно не кошмары.
Рот Эдит слегка приоткрылся от удивления, а лицо стало вдруг беззащитным.
— Правда? — спросила она.
Видно было, что она обрадовалась, поэтому я с готовностью подтвердил:
— Каждую ночь.
Эдит закрыла глаза, но почти сразу же открыла, ее улыбка снова сделалась дразнящей:
— Фаза быстрого сна — самая короткая из всех. Я все еще на несколько часов впереди.
Я нахмурился. Это ускользало от понимания.
— Ты действительно думаешь обо мне?
— Почему тебе так трудно в это поверить?
— Да ты посмотри на меня, — сказал я, хотя в этом не было необходимости, она и так не спускала с меня глаз. — Я абсолютно обычный… ну, если не считать выдающегося умения попадать в почти смертельные ситуации и такой плохой координации, что я едва сохраняю равновесие при ходьбе. А теперь посмотри на себя, — я взмахнул свободной рукой в сторону Эдит и всего ее невозможного совершенства.
Она медленно улыбнулась. Вначале слегка, но потом просияла полным набором ямочек — словно заключительный фейерверк огненного шоу в день Четвертого июля.
— Не могу спорить с тобой насчет того, что ты перечислил…
— Вот видишь.
— Но ты самый необычный человек из всех, кого я когда-либо встречала.
Наши взгляды встретились на несколько долгих мгновений. Я всматривался в ее глаза, словно пытаясь поверить, что она видит во мне что-то достаточно важное, чтобы задержаться здесь. Мне постоянно казалось, что она может в любой момент ускользнуть, исчезнуть, словно действительно была всего лишь мифическим существом.
— Но почему… — я не знал, как выразить свои мысли.
Она ждала, склонив голову к плечу.
— Вчера вечером… — я остановился и покачал головой.
Эдит нахмурилась:
— Ты делаешь это нарочно? Не заканчиваешь фразы, чтобы свести меня с ума?
— Просто не знаю, смогу ли правильно объяснить это.
— Попытайся, пожалуйста.
Я глубоко вдохнул:
— Ладно. Ты утверждаешь, что тебе со мной не скучно и что ты не подумываешь в ближайшее время уйти от меня к Джереми.
Она кивнула, гася улыбку.
— Но вчера вечером… ты словно… — Теперь она явно встревожилась. И я торопливо выпалил: — Словно уже искала способ попрощаться.
— Какой проницательный, — прошептала она. И лицо ее внезапно снова стало страдальческим, словно подтверждая мои наихудшие опасения.
Ее пальцы нежно сжали мою ладонь.
— Но эти два обстоятельства никак не связаны друг с другом.
— Какие два обстоятельства?
— Глубина моих чувств к тебе и необходимость уйти. Ну, то есть связаны, но совсем наоборот.
Необходимость уйти. Сердце мое упало.
— Я не понимаю.
Она снова уставилась мне в глаза, ее взгляд обжигал, зачаровывал. Голос был едва слышен:
— Чем больше я дорожу тобой, тем важнее найти способ… уберечь тебя. От меня. Правильнее всего было бы уйти.
Я покачал головой:
— Нет.
Она глубоко вдохнула, а глаза ее, казалось, странно потемнели:
— Что ж, у меня не больно-то получилось оставить тебя в покое, когда я попыталась. Просто не знаю, как это сделать.
— Можно попросить тебя об одолжении? Прекрати попытки это выяснить.
Эдит невесело улыбнулась:
— Учитывая частоту твоих «почти смертельных ситуаций», полагаю, ты действительно в большей безопасности, когда я рядом.
— И то правда. Невозможно предусмотреть заранее, когда на меня нападет еще какой-нибудь норовистый фургон. — Она помрачнела, а я продолжил: — Ты ведь по-прежнему собираешься ехать со мной в Сиэтл, правильно? Там так много фургонов. Поджидают в засаде буквально за каждым углом.
— Вообще-то, у меня к тебе вопрос как раз на эту тему. Тебе действительно нужно в Сиэтл в эту субботу или это было всего лишь предлогом, чтобы избежать решительного отказа стайке твоих поклонниц?
— Мм…
— Так я и думала.
— Знаешь, тогда, на парковке, ты поставила меня в очень трудное положение в отношении Тейлор.
— Ты имеешь в виду, что идешь с ней на выпускной?
Я изумленно разинул рот, а потом стиснул зубы.
Теперь Эдит явно пыталась не засмеяться:
— Ох, Бо…
Я понял, что это еще не всё.
— Что?
— У нее уже есть платье.
Я не смог найти слов, чтобы ответить на это.
Должно быть, Эдит прочитала панику в моих глазах:
— Могло быть и хуже — на самом деле она купила его до того, как объявила, что ты будешь ее кавалером. К тому же оно подержанное, стоило ей не слишком дорого. Она просто не устояла перед такой возможностью.
Ко мне все еще не вернулся дар речи. Эдит снова сжала мою руку:
— Ты разберешься.
— Я не танцую, — уныло сказал я.
— А если бы я пригласила тебя на весенние танцы, ты отказал бы?
Я посмотрел в ее миндалевидные золотистые глаза и попытался представить себе, как отказываю ей хоть в чем-то.
— Скорее всего, нет, но потом мне пришлось бы найти причину, чтобы не пойти. Например, сломать ногу, если понадобится.
Она выглядела озадаченной:
— Зачем тебе это делать?
Я грустно покачал головой:
— Наверное, ты никогда не видела меня в спортзале, иначе поняла бы.
— Ты имеешь в виду тот факт, что не можешь пройти по ровной устойчивой поверхности, не найдя чего-нибудь, обо что можно споткнуться?
— Угадала.
— Я хорошая учительница, Бо.
— Сомневаюсь, что координации можно научиться.
Она тряхнула головой:
— Вернемся к моему вопросу. Обязательно ли тебе ехать в Сиэтл, или ты не будешь возражать, если мы займемся чем-нибудь другим?
Пока речь идет о нас, остальное не имеет значения.
— Я не против других вариантов, — заявил я. — Но действительно должен попросить еще об одном одолжении.
Эдит взглянула на меня настороженно, как делала всегда, если я задавал неопределенный вопрос.
— О каком?
— Можно я сяду за руль?
Она нахмурилась:
— Почему?
— Ну, главным образом потому, что ты жуткий водитель. К тому же я сказал Чарли, что еду один, и не хочу нарываться на расспросы.
Эдит закатила глаза.
— Из всего пугающего, что связано со мной, тебя беспокоит только мой стиль вождения, — она покачала головой, но потом ее взгляд снова стал серьезным: — А ты не хочешь сообщить своему отцу, что мы проведем день вместе? — в ее вопросе, похоже, был какой-то подтекст, которого я не понял.
— Что касается Чарли, чем меньше он знает, тем лучше, — в этом я совершенно уверен. — Кстати, а куда мы поедем?
— Арчи говорит, что ожидается хорошая погода, поэтому я должна буду оставаться подальше от посторонних глаз… и ты можешь побыть со мной, если хочешь, — она снова предоставляла выбор мне.
— А ты покажешь мне, что имела в виду… насчет солнца? — спросил я, взбудораженный мыслью о возможности раскрыть еще один секрет.
— Да, — она улыбнулась, но потом нерешительно добавила: — Но если ты не хочешь быть… наедине со мной, то я всё равно предпочла бы, чтобы ты не ездил в Сиэтл один. Страшно даже подумать обо всех этих фургонах.
— Так уж случилось, что я не возражаю быть наедине с тобой.
— Знаю, — вздохнула она. — Но тебе всё же следует поставить в известность Чарли.
Представив себе, как я рассказываю Чарли о своей личной жизни, я покачал головой:
— С какой стати мне делать это?
Ее взгляд неожиданно стал свирепым:
— Чтобы дать мне хоть крошечный стимул привезти тебя обратно.
Я подождал, пока она успокоится. Когда этого не произошло, сказал:
— Пожалуй, я рискну. — Она сердито выдохнула и отвернулась. — Значит, это улажено. Поговорим о чем-нибудь другом?
Моя попытка сменить тему не очень-то помогла.
— Что ты хочешь обсудить? — спросила она сквозь зубы, все еще раздосадованная.
Я огляделся, чтобы убедиться, что нас никто не может услышать. В дальнем углу кафетерия Арчи, подавшись вперед, разговаривал с Джесаминой. Элинор сидела рядом с ней, но Рояла уже не было.
— Зачем вы ездили в Гоут Рокс в выходные… охотиться? Чарли сказал, что это не лучшее место для туризма — из-за медведей.
Эдит уставилась на меня с таким видом, словно я не замечаю чего-то совершенно очевидного.
— Медведи? — ахнул я.
Она ухмыльнулась.
— Знаешь, охота на медведей в это время года запрещена, — добавил я строго, чтобы скрыть потрясение.
— Если ты внимательно прочитаешь, то убедишься, что в законе говорится только об охоте с оружием, — сообщила она.
И с явным удовольствием смотрела, как до меня медленно доходит.
— Медведи? — с трудом выдавил я еще раз.
— Гризли — любимая добыча Элинор, — Эдит по-прежнему сохраняла небрежный тон, но явно изучала мою реакцию.
Я попытался взять себя в руки.
— Хмм… — я еще раз откусил от пиццы, чтобы был предлог опустить глаза. Медленно прожевал, потом проглотил. — Ладно, — сказал я через секунду, — а кого предпочитаешь ты?