— Я… это не то, что меня беспокоит.
— А что же тебя беспокоит?
— Что именно я говорил?
Эдит улыбнулась:
— Ты скучаешь по маме. Когда идет дождь, его звук вызывает у тебя тревогу. Ты много говорил о доме, но в последнее время это стало реже. Однажды ты сказал: «Слишком зелено», — она тихо рассмеялась в явной надежде на то, что не обидела меня снова.
— Что-то еще? — требовательно спросил я.
Она поняла, к чему я веду.
— Ты действительно произносил мое имя, — призналась она.
Я вздохнул, смиряясь:
— Часто?
— Смотря что ты понимаешь под «часто».
— О нет, — простонал я.
Словно это было для нее легко и естественно, она обхватила меня за плечи и положила голову мне на грудь. Я не раздумывая ответил на объятие. Чтобы удержать Эдит на месте.
— Не стесняйся, — прошептала она. — Помнишь, ты уже упоминал о том, что я тебе снюсь?
— Это другое. Я говорил сознательно.
— Если бы я могла видеть сны, они были бы о тебе. И я этого не стыжусь.
Я погладил ее по голове. Если на то пошло, я и в самом деле был не против, поскольку всё равно не ожидал от Эдит следования нормальным человеческим правилам. Достаточно и тех, что она сама установила для себя.
— Мне не стыдно, — прошептал я.
Она напевала без слов, как будто мурлыкала. Ее щека лежала на моем сердце.
Потом мы оба услышали шуршание шин по подъездной дорожке и увидели в окнах свет фар. Вздрогнув, я опустил руки, а Эдит отстранилась.
— Хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь? — спросила она.
Я попытался быстро это обдумать.
— Хм…
— Тогда в другой раз…
И я остался один.
— Эдит? — шепнул я.
И услышал лишь тихий смешок, после чего наступила тишина.
Отец повернул ключ в замочной скважине.
— Бо? — позвал он. Я вспомнил, что раньше находил это забавным: кто еще тут может быть? Теперь вдруг оказалось, что его вопрос не совсем лишен смысла.
— Я здесь.
Не слишком ли взволнованный у меня голос? Я откусил еще лазаньи, чтобы можно было жевать, когда Чарли войдет. После дня, проведенного с Эдит, его шаги показались слишком громкими.
— Ты взял всю лазанью? — спросил он, заглядывая мне в тарелку.
— Ой, прости. Вот, возьми у меня.
— Не беспокойся, Бо. Я сделаю себе бутерброд.
— Прости, — снова пробормотал я.
Чарли шумно сновал по кухне, собирая все, что ему нужно. Я поедал свою огромную порцию лазаньи на предельной скорости, доступной для человека, не желающего подавиться насмерть. И думал о том, что Эдит сказала: «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь?» А это не то же самое что: «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я была здесь?», в прошедшем времени. Так означают ли ее слова, что на самом деле она не ушла? Я надеялся на это.
С бутербродом в руке Чарли сел на стул напротив меня. Было трудно представить, что Эдит сидела там же всего пару минут назад. Чарли был здесь на месте. Воспоминание же о ней было похоже на сон, который, вероятно, не мог быть реальным.
— Как прошел день? Ты сделал все, что хотел?
— Ммм, вообще-то нет. На улице было слишком хорошо, чтобы оставаться дома. Рыба клевала?
— Ага. Ей тоже нравятся погожие дни.
Я соскреб остатки лазаньи, набил полный рот и начал жевать.
— Есть планы на вечер? — внезапно спросил Чарли.
Я покачал головой — возможно, слишком выразительно.
— Ты какой-то взвинченный, — заметил он.
И надо же ему было проявить наблюдательность именно сейчас.
Я проглотил.
— Правда?
— Сегодня суббота, — размышлял он.
Я не ответил.
— Значит, ты пропускаешь танцы…
— Как и собирался, — заметил я.
Он кивнул:
— Ну да, танцы. Понимаю. Но, может быть, на следующей неделе… ты мог бы пригласить эту девушку Ньютон на обед или что-то еще. Выбраться из дома. Пообщаться.
— Я говорил тебе, она встречается с моим другом.
Чарли нахмурился:
— Ну, в море много другой рыбы.
— Не при твоих темпах лова.
Он рассмеялся:
— Делаю все, что могу. Так ты сегодня никуда не собираешься? — еще раз поинтересовался он.
— Некуда, — ответил я. — К тому же я устал. Снова лягу спать пораньше.
Я встал и отнес тарелку в раковину.
— Угу, — сказал он, задумчиво жуя. — Ни одна из девушек в этом городе не в твоем вкусе, а?
Пожав плечами, я начал мыть тарелку.
Я чувствовал на себе взгляд Чарли, и изо всех сил старался не краснеть. Не уверен, что у меня получалось.
— Не будь слишком придирчив к нашему городку, — сказал он. — Я знаю, что выбор здесь не так велик, как в большом городе…
— Здесь большой выбор, пап. Не беспокойся за меня.
— Ладно, ладно. Так или иначе, это не мое дело, — это прозвучало удрученно.
Я вздохнул:
— Ну, я закончил. Увидимся утром.
— Спокойной ночи, Бо.
Поднимаясь по лестнице, я старался еле волочить ноги, как будто безумно устал. Интересно, купился ли он, ведь актер из меня никудышный. Вообще-то, я не соврал. Я действительно никуда не собирался сегодня вечером.
Хлопнув дверью спальни достаточно сильно, чтобы внизу было слышно, я как можно тише подбежал к окну, открыл его и высунулся в темноту. Ничего было не разглядеть, кроме теней, отбрасываемых верхушками деревьев.
— Эдит? — шепнул я, чувствуя себя полным идиотом.
— Да? — ответил мне сзади тихий смеющийся голос.
Я так быстро развернулся, что скинул со стола книгу, и она с глухим стуком упала на пол.
Эдит лежала поперек моей кровати, закинув руки за голову и скрестив лодыжки, с широкой улыбкой на лице и ямочками на щеках. В темноте ее кожа казалась голубовато-перламутровой.
— Ох! — выдохнул я, потянувшись к столу, чтобы опереться на него для поддержки.
— Прости.
— Секунду, только сердце перезапущу.
Двигаясь медленно, как делала, когда старалась вести себя по-человечески или не напугать меня, Эдит села, свесив ноги с кровати, и похлопала по покрывалу рядом с собой.
Я неуверенно подошел и присел рядом с ней. Она накрыла мою руку ладонью.
— Как твое сердце?
— Это ты мне скажи — уверен, ты слышишь его лучше, чем я.
Она тихо засмеялась.
Мы немного посидели в тишине, слушая, как успокаивается мое сердцебиение. В голове крутились мысли об Эдит в моей комнате… и подозрительных вопросах отца… и моем дыхании, отдающем лазаньей.
— Можно я отлучусь на минутку по человеческим делам?
— Конечно.
Встав, я взглянул на нее, всю такую безупречную, сидящую на краю моей кровати, и подумал, что, возможно, мне всё это просто мерещится.
— Ты ведь будешь здесь, когда я вернусь?
— Даже пальцем не шевельну, — пообещала она и снова превратилась в неподвижную статую.
Я прихватил из ящика комода пижаму и, торопливо выйдя из комнаты, с силой захлопнул за собой дверь ванной, чтобы Чарли знал, что она занята.
Зубы я почистил дважды, затем умылся и переоделся. Обычно я сплю просто в дырявых трениках и старой футболке — из маминого любимого заведения, где готовят барбекю, поэтому на ней был изображен улыбающийся поросенок между двух булочек. Жаль, что у меня нет ничего менее… моего. Но я, в общем-то, не ожидал гостей, и к тому же всё равно глупо было переживать из-за этого. Если Эдит бывала тут по ночам, то уже и так знала, в чем я сплю. Напоследок еще раз почистил зубы.
На выходе из ванной я снова получил сердечный мини-приступ, чуть не налетев на Чарли, стоявшего на лестничной площадке.
— Ха! — выпалил я.
— Ох, прости, Бо, не хотел тебя пугать.
— Все нормально, — я глубоко вздохнул.
Оглядев мой наряд, он удивленно хмыкнул.
— Тоже идешь спать? — поинтересовался я.
— Да, пожалуй. Завтра снова рано вставать.
— Ладно. Спокойной ночи.
— Ага.
Радуясь, что с того места, где стоял Чарли, нельзя увидеть мою кровать, я вернулся к себе в комнату и крепко закрыл за собой дверь.
Эдит не сдвинулась ни на миллиметр. Я улыбнулся, и ее губы дрогнули; она расслабилась, вдруг вновь превратившись в человека. Ну или почти. Я уселся рядом с ней, и она развернулась ко мне лицом, подобрав под себя ноги и скрестив их.
— Не уверена насчет своего отношения к этой футболке, — она говорила очень тихо, и я ни капли не беспокоился, что Чарли нас услышит.
— Я могу переодеться.
Она закатила глаза:
— Дело не в том, что ты ее носишь, а в самом факте ее существования, — Эдит провела пальцами по улыбающемуся поросенку, отчего мой пульс ускорился, но она вежливо проигнорировала это. — Стоит ли ему так радоваться тому, что он станет пищей?
Я не удержался и широко улыбнулся:
— Ну, нам же неизвестны его аргументы, не так ли? Возможно, у него есть причина для улыбки.
Эдит посмотрела на меня так, словно сомневалась в моем психическом здоровье.
Я взял ее за руку. Это казалось очень естественным, но в то же время мне не верилось в собственную удачу. Что я сделал, чтобы заслужить такое?
— Твой папа считает, что ты собираешься удрать, — сообщила она мне.
— Я в курсе. Якобы выгляжу взвинченным.
— А ты взвинчен?
— Пожалуй, более чем. Спасибо. За то, что осталась.
— Мне тоже этого хотелось.
Сердце забилось… не то что быстрее, но сильнее, что ли. По какой-то причине, которой мне никогда не понять, Эдит хотела быть со мной.
Двигаясь с человеческой скоростью, она распрямила ноги и перекинула их через мои. Потом снова свернулась калачиком у моей груди — видимо, в своей любимой позе: приложив ухо к сердцу, которое реагировало, пожалуй, сильнее, чем следовало. Я обнял ее и прижался губами к волосам.
— М-м-м, — протянула она.
— Это… — пробормотал я в ее волосы, — …намного легче, чем я ожидал.
— Тебе кажется, что это легко? — насколько я мог слышать, она улыбалась. Потом приподняла голову, и я почувствовал, как она, слегка касаясь носом, прокладывает прохладную дорожку вверх по моей шее.