— Ты делаешь это постоянно, — напомнила она мне.
— Не когда ты здесь, — возразил я, крепче обнимая ее.
— Ты прав. В таком случае, раз ты не намерен спать, то чем хочешь заняться?
— Честно? Много чем. Но все это не имеет ничего общего с осторожностью. — Она ничего не ответила и, кажется, перестала дышать. Я быстро продолжил: — Но раз уж я обещал быть осторожным, то хотел бы… побольше узнать о тебе.
— Спрашивай о чём угодно. — Теперь я расслышал в ее голосе улыбку.
Из всех вопросов я выбрал наиболее важный.
— Зачем ты это делаешь? — спросил я. — До сих пор не могу постичь, почему ты настолько упорно сопротивляешься своей… природе. Не истолкуй мои слова неправильно, я, конечно, рад, что ты так поступаешь… никогда еще не был так счастлив быть живым. Я просто не понимаю, зачем тебе вообще было себя утруждать.
Эдит медленно ответила:
— Хороший вопрос, и ты не первый, кто его задает. Других — а именно подавляющее большинство представителей нашего вида, вполне довольное своей судьбой — тоже удивляет наш образ жизни. Но, видишь ли, только то, что нам… выпал такой жребий, еще не значит, что у нас нет права выбора подняться выше — выйти за рамки участи, которой никто из нас не хотел. Попытаться, насколько это возможно, сохранить человечность.
Я лежал неподвижно, испытывая своего рода благоговение. Эдит была лучше, чем я когда-либо мог бы стать.
— Ты уснул? — почти неслышно пробормотала она спустя несколько минут.
— Нет.
— Это все, что тебя интересовало?
Я закатил глаза.
— Не совсем.
— Что еще ты хочешь знать?
— Почему ты способна читать мысли — почему только ты? И Арчи, предвидящий будущее и всё такое… почему так происходит?
Я почувствовал под своей рукой, как Эдит пожала плечами.
— Мы толком не знаем. У Карин есть теория… согласно которой мы приносим с собой в следующую жизнь наши самые яркие человеческие качества, и они усиливаются — так же, как разум и органы чувств. Она считает, что я, вероятно, еще до обращения была очень восприимчива к мыслям окружающих. И что Арчи обладал прозорливостью, где бы он ни был.
— А что принесла в новую жизнь она сама и остальные?
— Карин принесла сострадание. Энист — способность страстно любить. Элинор — силу, Роял свое… упорство. Или это скорее можно назвать ослиным упрямством, — она усмехнулась. — У Джесамины очень интересный дар. В своей прошлой жизни она была весьма харизматичной и умела влиять на окружающих таким образом, чтобы они принимали ее точку зрения. Теперь ей удается управлять эмоциями тех, кто находится рядом с ней — успокоить целую комнату обозленных людей, к примеру, или, наоборот, взбодрить вялую толпу. Это очень тонкий дар.
Я обдумывал те невероятные вещи, о которых услышал, и пытался осознать полученную информацию. Эдит терпеливо ожидала, пока я размышлял.
— Так с чего же все началось? То есть Карин обратила тебя, а до этого кто-то, должно быть, обратил ее, и так далее…
— Ну а откуда произошли вы? Эволюция? Сотворение? Разве не могли мы развиваться так же, как и другие виды, среди которых есть и хищники, и жертвы? Или, если ты не веришь в самопроизвольное возникновение всего этого мира, которое мне и самой сложно принять, то неужели так трудно согласиться с предположением, что сила, породившая изящную коралловую рыбку и акулу, детеныша тюленя и кита-убийцу, вполне способна была создать и оба наших вида?
— Позволь уточнить сразу — я детеныш тюленя, не так ли?
— Верно, — Эдит рассмеялась, и пальцы ее коснулись моих губ. — Разве ты не устал? Это был довольно долгий день.
— Просто у меня осталось еще несколько миллионов вопросов.
— А у нас есть завтра, и послезавтра, и послепослезавтра…
Чувство эйфории, абсолютного блаженства, наполняло мою грудь до такой степени, что мне казалось, я могу просто лопнуть. Невозможно было представить, что где-то в мире нашелся бы наркоман, который не променял бы свое излюбленное снадобье на это чувство.
Прошло некоторое время, прежде чем я снова заговорил:
— Ты уверена, что утром не исчезнешь? В конце концов, ты ведь мифическое существо.
— Я тебя не покину, — торжественно пообещала Эдит, и меня вновь, даже сильнее, чем раньше, охватило то же самое чувство.
Когда ко мне вернулся дар речи, я сказал:
— Тогда еще один вопрос напоследок… — и тут же кровь прихлынула к моей шее. Темнота не спасала. Я был уверен, что Эдит почувствовала этот жар.
— Что такое?
— Ммм… не-а, забудь. Я передумал.
— Бо, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
Я молчал, и она застонала.
— Я всё еще надеюсь, что со временем буду меньше раздражаться, не слыша твоих мыслей. Но становится только хуже и хуже.
— Хватает и того, что ты подслушиваешь мою болтовню во сне, — пробормотал я.
— Пожалуйста, скажи мне, — тихо попросила Эдит, и в ее бархатном голосе прозвучала та гипнотическая сила, против которой я не в силах устоять.
Но я пытался. Я молча покачал головой.
— Если ты мне не скажешь, то я решу, что это гораздо хуже, чем на самом деле, — пригрозила она.
— Мне не следовало заводить речь об этом, — сказал я и сжал зубы.
— Пожалуйста? — снова этот завораживающий голос.
Я вздохнул:
— Ты… не обидишься?
— Конечно нет.
Я набрал полную грудь воздуха:
— Ну… в общем, ясное дело, я не знаю всей правды о вампирах, — это слово вырвалось у меня случайно, я слишком сильно увлекся обдумыванием своего вопроса, а потом понял, что именно сказал, и замер.
— Да?
Ее голос звучал обыденно, будто это слово не имело никакого значения.
Я выдохнул с облегчением.
— Хорошо, то есть я знаю только о тех вещах, о которых ты мне рассказывала, и, похоже, мы очень… отличаемся. Физически. Ты выглядишь как человек… только лучше… но ты не ешь и не спишь, например. Не нуждаешься в том, что необходимо нам.
— Некоторые моменты спорны, но многое из сказанного тобой верно. И какой у тебя вопрос?
Я вдохнул поглубже:
— Прости.
— Спрашивай.
Я быстро выпалил:
— В общем, я всего лишь обычный человеческий парень, а ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, и я просто… сражен тобой, и отчасти это, естественно, выражается в том, что меня безумно влечет к тебе, чего ты, уверен, не могла не заметить, учитывая твою чрезвычайную осведомленность о моей кровеносной системе, но я понятия не имею, ощущаешь ли ты то же самое. Или же это как сон и пища, которые тебе не нужны, а мне да… хоть я и желаю их несравнимо меньше, чем желаю тебя? Ты сказала, что Элинор и Роял уезжают и живут как супружеская пара, но означает ли это для вампиров то же самое, что и для людей? И это абсолютно непозволительный вопрос, совершенно неприемлемый на первом свидании, и я прошу прощения, а ты не обязана отвечать…
Я втянул огромную порцию воздуха.
— Хм… Я назвала бы это свидание вторым.
— Ты права.
Эдит хохотнула:
— Ты спрашиваешь меня о сексе, Бо?
Мое лицо снова вспыхнуло.
— Да. Я не должен был.
Она снова рассмеялась:
— Я действительно забралась к тебе в постель, Бо. И считаю, что этот факт делает подобные вопросы вполне объяснимыми.
— Но ты всё равно не обязана отвечать.
— Я же говорила, что ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — Эдит помедлила, а затем ее голос изменился. Стал официальным, как у читающего лекцию преподавателя. — Итак… в широком смысле — «Секс и вампиры. Основы». Все мы были людьми, Бо, и большинство человеческих страстей остались при нас — просто их затмевают более мощные желания. Но мы не всё время испытываем жажду, и, как правило, склонны образовывать… очень прочные связи. Сильные как физически, так и эмоционально. Роял и Элинор очень похожи на любую пару людей, которых влечет друг к другу, и под этим я подразумеваю, что они очень, очень действуют на нервы тем из нас, кому приходится жить с ними под одной крышей, особенно тому, кто слышит их мысли.
Я тихо рассмеялся, и она присоединилась.
— Неудобно, — пробормотал я.
— Ты даже не представляешь, — мрачно заметила она, потом вздохнула: — А теперь о частностях… «Секс и вампиры. Часть вторая: Бо и Эдит», — она снова вздохнула, на этот раз более медленно. — Не думаю… что это будет возможно для нас.
— Потому что тогда я буду слишком… близко? — догадался я.
— Это стало бы проблемой, но не это главное. Бо, ты не представляешь насколько ты… ну, хрупкий. Я не хочу оскорбить тебя как мужчину, ведь для меня хрупким является любой человек. Когда мы вместе, мне постоянно приходится контролировать каждое свое движение, чтобы не навредить тебе. Я же могу убить тебя очень легко, совершенно случайно.
Я подумал о том, как она касалась меня первые несколько раз, как осторожно тогда двигалась, как сильно, казалось, это пугало ее. Как она просила меня убрать руку, вместо того чтобы просто выдернуть из-под нее свою кисть.
Теперь Эдит положила ладонь мне на щеку.
— Если бы я заторопилась… или хоть как-то отвлеклась, то могла бы, намереваясь просто дотронуться до твоего лица, нечаянно раскроить тебе череп. Ты не понимаешь, как невероятно легко тебя сломать. Когда я с тобой, мне нельзя ни на мгновение позволить себе потерять самоконтроль.
Если бы жизнь Эдит таким же образом была в моих руках, неужели я уже убил бы ее? При этой мысли я съежился.
— Думаю, ты способен очень сильно отвлечь меня, — пробормотала она.
— Меня никогда не отвлечь от тебя.
— Могу теперь я спросить кое о чем — не исключено, что это тебя обидит?
— Твоя очередь.
— У тебя есть опыт по части «Секс и люди»?
Я был слегка удивлен тем, что мое лицо снова не стало горячим от прилива крови. Казалось естественным рассказать Эдит обо всем.
— Ни малейшего. Это все для меня впервые. Я говорил тебе, что прежде никогда не чувствовал такого к кому-либо, даже ничего похожего.