Посмертная записка Бобби Арнстайн
В 1974 году прямо у ворот особняка в Чикаго была задержана социальный секретарь Хью, Бобби Арнстайн. В ее сумочке было обнаружено полфунта кокаина.
Когда случится непоправимое, Хефнер скажет: он не подозревал, что Бобби употребляет кокаин. он и в страшном сне не мог подумать, что эта женщина будет втянута в такую грязную историю.
Коллеги вспоминали: среди прочих у Бобби был один явный недостаток — низкая самооценка. Воспринимавшая коллектив Playboy, как вторую семью, бесконечно преданная Хефнеру, она была из тех сотрудников, с которыми окружающие и поздороваться-то, порой, забывали. И это при том, что Бобби выполняла львиную долю поручений Хефнера: улаживала, договаривалась, находила, бегала, докладывала, контролировала каждую мелочь.
Год за годом выполняя функции секретаря, она смешила Хефнера своими шутками, и с тоской смотрела на более успешных и красивых. Ее хорошенькая предшественница быстро взобралась по карьерной лестнице: работала секретарем, затем моделью, затем стала одной из «кроликов». Бобби, как она полагала, не повезло с внешними данными. Сегодня, глядя на ее фотографии, с этим можно поспорить. И все же эти ее сомнения нельзя не понять: каждый день на ее рабочем столе появлялись тысячи фотографий девушек — от симпатичных до божественно красивых. Не прибавляло Бобби уверенности и соседство с коллегой по Playboy — моделью Синтией — девушки снимали одну на двоих квартирку.
«Они приезжали к нам в гости по пятницам, — вспоминала мать Бобби. — И, конечно, все мы любовались Синтией. Она была настоящей красавицей. Когда девочки шли загорать, Синтия облачалась в бикини — тогда редко кто носил бикини. Я смеялась и говорила, что через минуту к нашему дому сбегутся все соседи — глазеть на Синтию. А Бобби часто повторяла: „Моя подруга гораздо красивее меня“».
«Не знаю, как она это переживала, о чем думала, когда меня выбрали исполнительным помощником Хью Хефнера, — рассказывал журналистам Ричард Розенцвейг. — И это после того, как она столько лет была секретарем. Уверен, что все, за что мне предстояло отвечать, Бобби могла выполнить не то что не хуже, а гораздо лучше меня. Но она словно убеждала себя, что не справится, не понимала, когда люди воюют за должности, за пять долларов прибавки. Не понимала и страдала от собственной нерешительности, недооцененности».
Не могла похвастаться Арнстайн и гармоничными отношениями с представителями противоположного пола.
Однако, в начале шестидесятых счастье, наконец, улыбнулось молодой женщине.
«Она стала появляться у нас с симпатичным молодым человеком по имени Том Лоунсон. Он работал помощником редактора в журнале Playboy, — рассказывала мать Бобби. — Когда они пришли на обед вдвоем один раз, а затем второй, а потом третий, четвертый, я поняла, что это не просто дружба».
Летом 1963 года молодые люди решили отправиться во Флориду. Тому нужно было забрать кое-какие документы у бывшей жены, поэтому предстоящую поездку шутя называли увеселительно-деловой. В Кентукки Бобби решила подменить Тома за рулем. Она помнила, как врезалась во что-то твердое, машину закрутило и словно вихрем снесло с шоссе. Бобби вылетела на дорогу, а Том остался в салоне автомобиля. Машина перевернулась. Том был раздавлен насмерть.
Случившееся стало для Бобби страшным потрясением. «Это я, я убила Тома», — то и дело повторяла женщина.
Почти не способную передвигаться самостоятельно, Бобби забрали в особняк, и ее тетушка с восхищением вспоминала, как, приехав проведать свою девочку, увидела: мистер Хефнер, едва проснувшийся, облаченный в голубую пижаму, брал Бобби на руки и носил в столовую — завтракать.
Прощал он ей и пьянство — с горя Бобби пристрастилась к бутылке. Журил, но не увольнял. Через год Бобби пить перестала, подменив алкоголь марихуаной.
«После случившегося, когда встала на ноги и окончательно выздоровела, Бобби боялась заводить отношения с мужчинами, — вспоминала одна из подруг Арнстайн, Ширли Хиллман. — Кроме того, она считала себя несексуальной и все время носила костюм-двойку. Помню, я тогда думала: „О, Боже, женщина, у тебя же должна быть еще какая-то одежда!“»
Бобби претило поведение девушек, которых она видела в компании Хью Хефнера. Вся эта игра: жеманство, кокетство, макияж, духи… Она называла это фальшивкой, лицемерием. Сама играть не умела, не желала, хоть и признавала, что это работает. Были, конечно, периоды, когда Бобби пыталась вести себя также, но все заканчивалось словами: «Пусть все катится к черту!». Как-то она сказала, что было бы нам неплохо завести роман. Но затем, подумав, заявила, что одна мысль о том, что придется поцеловать женщину, приводит ее в ужас.
Природа диктовала свое. И хотя Бобби старалась скрывать свои мысли от знакомых, в душе ей хотелось стать слабой и зависимой, выйти замуж, родить детей.
Тогда-то на ее пути и появился он — уличный торговец Ронни Шарф.
«Бобби влюбилась, как кошка, — вспоминали коллеги Арнстайн. — Сложно сказать, когда именно она узнала, что ее возлюбленный приторговывает кокаином и, что на подобных сделках его неоднократно ловила полиция».
Коллеги помнили, как хвасталась счастливая Бобби, что Ронни пригласил ее в поездку во Флориду. (Там Ронни должен был встретиться с неким Джорджем Мэтьюзом и выкупить у него кокаин).
За Мэтьюзом следили агенты ФБР, телефон Шарфа прослушивался. Как-то во время одного телефонного разговора агент услышал, как Шарф заверял Мэтьюза, что «Бобби сказала, что у нее найдутся желающие приобрести кокаин».
«Я сочинила бы еще не то, лишь бы только Ронни оставался со мной», — говорила после Арнстайн.
Они уже были вместе, когда Ронни арестовали первый раз, не тронув при этом Бобби. Тогда она попыталась покончить с собой впервые. Врачи вымывали снотворное из ее желудка, а своевременно пришедшая на помощь подруга Ширли, сидела в гулком больничном коридоре, прикрыв глаза ладонью.
Во второй раз Бобби привезли в участок вместе с Шарфом.
Ее просили подробно рассказать о причастности Хефнера к этому делу, но она уверенно стояла на своем. Хью не имеет к этому отношения. Ни ее, ни кого бы то ни было из сотрудников Хью не просил и не заставлял поставлять ему наркотики. Никто и не поставлял. Она никогда не видела, чтобы мистер Хефнер употреблял что-то из запрещенных веществ.
По мнению коллег, именно из-за того, что Бобби отказалась сотрудничать с ФБР, ее осудили на пятнадцать лет тюремного заключения. Сыграл на руку властям и Мэтьюз, заявивший, что не Шарф, а именно Бобби покупала у него кокаин с целью распространения.
«Шарфу дали шесть лет, а ей — пятнадцать!».
«Когда я узнал, что Бобби употребляла кокаин, скажу честно, я не удивился, — сказал в одном из интервью мистер Хефнер. — Однако до ее ареста, я понятия не имел, что она имеет дело с этим наркотиком. В моем присутствии Арнстайн никогда его не употребляла, потому что дорожила нашими деловыми отношениями и моим уважением к ней».
Дело осложнялось еще и тем, что Бобби была готова взять всю вину на себя, лишь бы отвести удар от Ронни.
«Я убеждала ее, что этот мерзавец не заслуживает такой жертвы, — рассказывала подруга Ширли. — Но, к сожалению, когда женщина влюблена, она глохнет и перестает соображать».
Розенцвейг, Хефнер и прочие сотрудники журнала успокаивали Арнстайн, обещая ей всестороннюю, в первую очередь квалифицированную юридическую, поддержку.
Но Бобби знала: адвокаты Хью убеждают его отстраниться. Лучше, если его имя вообще не будет фигурировать в этом деле. Арнстайн отказалась от защиты, сказав Ширли, что, когда ей совсем будет невмоготу, она лишит себя жизни.
Судебный процесс казался ей вечностью. Записи телефонных разговоров, ложь Мэтьюза, блеющий Ронни и приговор: виновна, пятнадцать лет тюремного заключения условно.
Дело было подано на апелляцию. Хефнер утешал.
Меж тем, Chicago Tribune[89] опубликовала статью, автор которой сообщил: «Издатель журнала Playboy является фигурантом дела, связанного с распространением психотропных веществ. Делом мистера Хефнера занялось федеральное управление по борьбе с наркотиками. Напомним, в 1973 году от передозировки наркотического вещества скончалась служащая Эдриэн Поллак, работавшая официанткой в чикагском клубе Playboy».
Сам Хью уверял журналистов: девушки с таким именем он в глаза не видел.
Оказавшись на свободе до решения суда, Бобби не знала, что делать. Розенцвейг, как и Хью, настаивали на том, что она должна приехать в Калифорнию и продолжить работу в Playboy. И она уж было собралась… Но в последний момент передумала.
«Хью Хефнер — хотя мало кто из нас когда-либо осознавал это — непоколебимо честный, строго нравственный человек, — написала в предсмертной записке Бобби. — Я хорошо знаю его. Знаю также, что он никогда не был вовлечен в преступную деятельность, что так старательно пытаются ему приписать. Но в последнее время я пришла к выводу, что репутация человека — какой бы кристальной она ни была — ничто по сравнению с целью, которую поставили перед собой люди, преследующие меня, мистера Хефнера и доносящие откровенную клевету до широких масс».
Когда ее нашли, Арнстайн была мертва около двенадцати часов.
Вот что писал о Бобби помощник главного редактора журнала Playboy Роберт Антон Уилсон.
«Бобби была той, к кому направляли людей, если происходила несправедливость. В девяти из десяти случаев она все исправляла. Бобби нравилась людям. Я уж не говорю о ее сексуальной привлекательности. Теперь Бобби мертва. И вроде бы правильно ее называют самоубийцей, но по факту она жертва войны. Она убита в войне между Управлением по борьбе с наркотиками и Хью Марстоном Хефнером. Хефнер достаточно богат, чтобы его нельзя было посадить в тюрьму так же легко, как какого-нибудь бедного чернокожего радикала, который раздражает правительство. У Хефа есть двести миллионов долларов, которых достаточно, чтобы держать суды в напряжении в течение чертовски долгого времени. Бюрократы, которых он обидел, знают, что на то, чтобы посадить Хью, уйдет много времени и энергии, но они верят в себя и в свое правительство наркотиков»