[49]. Наконец, 22 декабря новоизбранное правление собирается в квартире В. В. Радлова для избрания президиума (присутствуют, помимо Азадовского, Н. К. Волков, В. М. Ионов, А. А. Макаренко, Н. В. Некрасов, В. В. Радлов, И. П. Толмачев[50], Я. С. Эдельштейн и др.). Председателем Общества избирается Радлов, товарищем председателя – Некрасов, секретарем (закрытой баллотировкой) – М. К.[51]
Через месяц после февральских событий, 26 марта 1917 г., в квартире В. В. Радлова проходит «экстренное заседание» правления; присутствуют восемь человек. Обсуждается вопрос о недавнем собрании «инициативной группы» петроградских сибиряков, на котором было предложено создать Сибирский комитет – «для посредничества между сибирским населением и центром». В собрании принимают участие два члена правления – М. К. и И. П. Толмачев, обратившие внимание инициативной группы на «недопустимость обособления от работы ныне действующих организаций, как Общество изучения Сибири и улучшения ее быта, Сибирское собрание, Сибирское общество подачи помощи раненым и т. д.» Согласившись с доводами М. К. и Толмачева, собрание «инициативной группы» высказалось за необходимость выдвижения делегатов от каждого общества и постановило «собрать на 27 марта в 7 ½ вечера экстренное собрание представителей находящихся в Петрограде сибирских организаций и на 29 марта – общее собрание сибиряков. Местом собрания представителей сибирских организаций, по указанию г. секретаря Общества изучения Сибири, намечено помещение названного Общества (Невский 15)»[52].
Кроме того, Азадовский и Толмачев высказали на собрании «инициативной группы» мысль «о необходимости организации общесибирского собрания-митинга». «Инициативная группа» поддержала это предложение и просила Общество изучения Сибири организовать такой митинг «под своим флагом»[53].
Все это И. П. Толмачев доложил правлению, которое «после обмена мнений» признало желательным как создание представительного комитета с необходимым присутствием делегатов с мест, так и устройство общесибирского собрания-митинга, организация которого была поручена М. К. и Толмачеву.
И наконец, на том же «экстренном заседании» в квартире Радлова было решено, по предложению М. К., «попытаться организовать цикл лекций по вопросам земского и городского самоуправления для учащейся сибирской молодежи»[54]. И уже через несколько дней в одной из крупнейших петербургских газет появляется объявление:
Общество изучения Сибири и улучшения ее быта совместно с Сибирским обществом подачи помощи раненым организует в ближайшее время ряд лекций по вопросам земского и городского самоуправления. Справки и запись в помещении Сибирской столовой (Б. Разночинная д. 3, кв. 2), у секретаря Общества М. К. Азадовского (Мещанская 21, т. 4–93–36) и в Сибирском обществе (Невский 15, т. 2–06–36)[55].
Сибирское общество подачи помощи больным и раненым воинам, о котором идет речь, являлось благотворительной организацией, возникшей в сентябре-октябре 1914 г. по инициативе живущих в Петрограде сибиряков; председателем комитета Сибирского общества был избран В. П. Сукачев, одновременно возглавлявший Общество вспомоществования учащимся сибирякам. Члены Сибирского общества занимались сбором денежных средств и вещевых пожертвований для тех, кто пострадал от войны, создавали полевые госпитали, помогали оформить прошение на получение пайков или пенсий, составляли списки раненых или пропавших без вести, информировали сибиряков о судьбе их близких и т. д. Петроградское отделение Сибирского общества считалось головным, а в других городах России действовали региональные отделения; в 1915 г. их насчитывалось уже более 30.
Сибирское общество имело три отдела: хозяйственный, справочно-информационный и юридический (юридическая комиссия). М. К. работал в Справочном отделе, задача которого состояла в том, чтобы регистрировать раненых и увечных солдат, заносить сведения о них в специальных карточный каталог, оказывать им необходимую помощь при возвращении на родину или в действующую армию, составлять списки убитых и увечных… Там же, бок о бок с ним, работали Э. А. Левенберг, А. А. Макаренко, А. С. Гинтовт-Дзевалтовский и, наконец, А. Я. Райцын, близкий знакомый М. К., в то время – студент Психоневрологического института в Петербурге[56].
Делами Сибирского общества М. К. занимался уже в 1915 г. Протоколы заседаний Справочного отдела свидетельствуют о его участии в заседаниях 18 февраля, 7 мая и 19 августа 1915 г. Последнее из них состоялось вскоре после возвращения М. К. из Ленской экспедиции. В «журнале заседания» читаем:
М. К. Азадовский доложил о результатах своей поездки в Иркутск, где путем переговоров с представителями местного отдела Общества выяснилась крайняя желательность продолжения издательской деятельности Справочного отдела (бюллетени) и неполнота издававшихся доныне бюллетеней. Местный отдел просит об организации бесплатной пересылки корреспонденции[57].
В официальном отчете о деятельности Сибирского общества за первый год его существования М. К. был упомянут в числе тех, кто принимал «ближайшее участие» в работе Справочного отдела[58].
Через несколько дней после краха самодержавия комитет Сибирского общества созывает общее собрание, на котором обсуждает текущие дела и задачи, возникшие в связи с новой ситуацией (организация местного самоуправления в Сибири, создание временных земских комитетов, работа на местах и т. д.). Среди присутствующих на собрании – М. К.[59]
Мы не обладаем достаточной информацией, чтобы перечислить все мероприятия той весны, в которых участвовал М. К., тесно связанный тогда с несколькими объединениями петроградских сибиряков. Тем не менее ясно, что это была деятельная и разносторонняя работа. Вплоть до мая 1918 г. он ведет документацию и деловую переписку Общества изучения Сибири, регистрирует почтовые отправления и поступления. Книга для записи членов Общества и несколько сохранившихся протоколов свидетельствуют о том, что этот завершающий и драматический период в жизни Общества, неумолимо распадавшегося под натиском событий, неотделим от имени его последнего секретаря.
Общественная активность М. К. еще более возрастает летом 1917 г. Покинув Петроград около 10 мая[60], он приезжает к родным в 20‑х числах и с головой погружается в политическую жизнь Приамурья. В Хабаровске и в других городах шла подготовка к выборам в Учредительное собрание; обострялась борьба между кадетами, социал-демократами и эсерами. Наибольшим авторитетом в Приамурье, как, впрочем, и в большинстве сибирских регионов, пользовались в тот период эсеры. Центральной фигурой среди них в Хабаровске становится старинный друг семьи Азадовских М. А. Тимофеев, председатель Хабаровской городской думы и одновременно председатель бюро Хабаровского комитета партии эсеров, издававшего (с 22 апреля 1917 г.) еженедельную газету «Воля народа».
Сразу же по приезде М. К. подключается к работе хабаровской группы и сотрудничеству в партийной газете. 3 июня он председательствует на «собрании студенческих организаций», в котором принимает участие и Е. М. Тимофеев[61]. 7 июня в «Воле народа» появляется заметка «О пропорциональном представительстве», подписанная «М. Веров» (этим псевдонимом, восходящим к имени его матери, М. К. пользовался еще в 1912 г.[62]). В заметке комментировалось недавнее решение «Совещания по выработке положений о выборах в Учредительное собрание», созданного при Временном правительстве и признавшего необходимость пропорционального представительства в Учредительном собрании всех групп российского населения. «Долгая борьба за право меньшинства закончилась победой», – восклицал автор, завершивший свою заметку словами: «…Идея, выдвинутая Великой французской революцией, получает свое реальное воплощение в эпоху великой российской революции»[63].
15 июня М. К. выступает в помещении хабаровского арсенала с лекцией «Революционные дни в Петрограде»[64] – рассказывает о событиях, которые он наблюдал воочию и в которых, возможно, принимал участие. В тот же день в газете «Воля народа» появляется его статья «К вопросу об единении сил социалистических партий» (эта тема широко дискутировалась в то время в периодической печати левого толка). Ратуя за «слияние» социалистических партий, автор делает, однако, следующую оговорку:
Настаивая на единении и блоке всех социалистических партий, мы, конечно, не имеем в виду т<ак> называемых «большевиков ленинского толка». Ни о каком объединении с ними не может быть и речи, т<ак> к<ак> последние представляются нам в сущности не социалистами, а анархистами, скрывшимися и действующими под флагом центрального комитета р<оссийской> с<оциал>-д<емократической> партии[65].
А 3 июля на общем собрании местных эсеров под председательством М. А. Тимофеева состоялось еще одно публичное выступление М. К., озаглавленное «Итоги партийного съезда» (т. е. III съезда партии социалистов-революционеров, проходившего в Москве с 25 мая по 4 июня). М. К. на этом съезде не было, но он мог воспользоваться печатными материалами («Резолюции, принятые на III съезде партии социалистов-революционеров» и др.), письмами из Москвы и Петербурга и, видимо, рассказами кого-либо из сибирских делегатов. В кратком газетном отчете, посвященном этому выступлению М. К., говорилось: