[43] (М. К. был знаком с ее сестрой Ириной[44] и братом Владимиром[45]). К рецензированию учебника были привлечены А. М. Астахова и И. Н. Розанов. К лету 1951 г. их отзывы поступили в издательство, причем в рецензии Розанова очерки М. К. признавались «наиболее удачной частью пособия»[46]. Называя его «единственным крупным» у нас в настоящее время (после смерти Ю. М. Соколова) фольклористом и «лучшим эрудитом» в вопросах историографии, Розанов упоминает о «большой работе» М. К., которую ученый закончил еще до окончания войны, но не успел издать. «Такой монографии по данному вопросу у нас еще никогда не было», – сказано в его рецензии; и хотя в учебнике представлена не вся работа М. К., а лишь ее часть, но она тем не менее «слишком важна для данного сборника» (81–5; 11).
Что касается второй рецензии, то в письме к Богатыреву, почти целиком посвященном учебнику, М. К. отозвался о ней следующим образом: «Замечания Астаховой о книге в целом очень, конечно, подробны и тщательны, но удивительно мелки и неглубоки» (письмо от 22 сентября 1951 г.).
Ознакомившись с обеими рецензиями, издательство сделало свои выводы. «К Вам просьба и от меня, и от редакции Учпедгиза, – просит П. Г. Богатырев 8 июня 1951 г., – дополнить Вашу историографию, а именно довести ее до советского периода, т. е. дать обзор собирательской деятельности Ончукова, Маркова, Григорьева, Зеленина и братьев Соколовых (Песни и сказки Белозерского края). Достижениям советской фольклористики будет отведено несколько страниц в моем вступлении» (58–37; 64).
Так в течение нескольких лет продолжалась работа над учебником. Наконец, в августе 1951 г. редакция Учпедиза предложила М. К. просмотреть готовый том целиком, что и было им выполнено. «Ваша работа по рецензированию учебного пособия будет оплачена Учпедгизом… – заверяла его 15 сентября Н. И. Муравьева. – <…> Работа по Вашим замечаниям уже началась…» (67–19; 18).
М. К. внимательно прочитал все статьи, составляющие учебник, и общая его оценка была в целом одобрительной. «Я имел возможность ознакомиться, помимо самого сборника, и с двумя рецензиями, составленными А. М. Астаховой и И. Н. Розановым, и должен сказать, что вполне разделяю ту положительную оценку, которую дают оба рецензента сборнику в целом» (6–2; 9). С этих слов начинается отзыв М. К., направленный в издательство (далее следовал ряд критических замечаний).
Впрочем, 23 сентября 1951 г. он писал Крупянской в ином тоне:
Учебник, скажу Вам по совести, производит на меня грустное и мрачное впечатление (эти строки только для Вас!). Редакторской руки не чувствуется! Полнейшая разномыслица: люди разных культур, разного отношения к науке, разной эрудиции, разных стилей.
Помимо «разномыслицы», вызывавшей у М. К. понятное раздражение, М. К. был не удовлетворен и собственным текстом. Ученый не мог не видеть, что отдельные главы его масштабного и новаторского исследования предстают в учебнике в обедненном, буквально выхолощенном виде. Желавший изложить историю русской науки о фольклоре не в отдельных «очерках», а на широком культурном фоне и в тесной связи с развитием общественной мысли, М. К. не мог удовлетвориться ограниченным пространством «учебного пособия», лишавшего его возможности представить свою концепцию в целостном виде.
Читая рукопись учебника, М. К. с особым вниманием изучил статью Крупянской о народном театре и ее же (совместно с С. И. Минц) статью о фольклоре советской эпохи. Его письма к Вере Юрьевне от 23 сентября и 1 октября 1951 г. содержат подробный разбор обеих статей, причем некоторые его возражения существенны. М. К. протестовал, в частности, против освещения фольклорной политики 1930‑х гг.:
…Вы избегаете критических замечаний – точнее: историко-критической оценки. Вы спокойно повествуете о совместной работе Попова с Марфой Крюковой, излагая этот вопрос так, как будто так оно и быть должно. И ни единым словом не касаетесь тех аномалий, которые с этим связаны, не говорите ни слова об отрицательных сторонах такого «содружества», а в другом месте учебника, – кажется, в главе о сказках[47], с упоением говорится о совместной работе Голубковой с Леонтьевым[48].
Свои общие суждения и ряд фактических поправок М. К. сообщил в издательство, но его замечания были учтены лишь частично[49].
В конце 1951 г. М. К. возвращается к учебнику, дорабатывая – в связи с новыми пожеланиями рецензентов и редактора – собственные разделы. 7 ноября 1951 г. он сообщает Крупянской:
…собираюсь вплотную приступить к переработкам, дополнениям, исправлениям. Боюсь, как бы не увлекся чересчур исправлениями. Нужно, конечно, как-то учесть и выступления «критиков», хотя согласиться ни с кем не могу. Но и Нат<алья> Игн<атьевна>[50], к<ото>рая тоже с ними не согласна, говорит, что надо «учесть». Удивительно мерзкая рецензия Астаховой в части, касающейся меня, несмотря на все ее реверансы попутные. Она, именно, бесстыдна – другого слова не подберешь. А чего стоят рассуждения Астаховой о слове «фольклор».
Тогда же М. К. был написан раздел «Фольклористические исследования в начале XX века» – видимо, на основании статьи «Фольклористика в годы реакции. 1905–1917 гг.» (М. К. упоминает о ней в письме к С. Ф. Баранову).
В конце 1951 г. учебник был, казалось, готов к печати, но его прохождение неожиданно осложнилось: начались гонения на П. Г. Богатырева[51] (в связи с арестом сына[52]). Н. И. Муравьева писала 6 декабря 1951 г.:
Вы, конечно, в курсе всех событий в его <Богатырева> жизни. Снятие его с заведования кафедрой тоже, по-видимому, поведет к некоторым осложнениям и задержкам в работе над учебником. Министерство теперь требует, чтобы весь материал мы направили на обсуждение на другую кафедру (Пединститута). Однако учебное пособие с планов мы не снимаем, возможно только, что выпуск его еще несколько затянется (67–19; 23).
11 декабря 1951 г. М. К. писал В. Ю. Крупянской:
…сегодня получил письмо от Н. И. Муравьевой. Вижу, что с учебником дело затягивается. Его собираются дать на новый разбор: кафедре в Пед<агогический> Ин<ститу>т, т. е. Водовозову!!!!![53] А за этим может воспоследовать и передача редактуры тому же лицу? Ну тогда…
В 1952 г. пособие направляется на отзыв к фольклористу А. В. Позднееву. «Что слышно об Учебнике? – спрашивает М. К. 3 сентября 1952 г. П. Г. Богатырева. <…> Ведь ровно три года скоро будет, как я отправил свое рукописание, и два года после дополнительного текста» (88–8; 25).
Убедившись, что учебник «буксует», М. К. предпринял попытку издать (хотя и не целиком) свою главную книгу, построив ее по-новому и дав ей другое название. В начале 1952 г. он подает заявку в ленинградское отделение Издательства художественной литературы (Гослитиздат), предлагая книгу под предварительным заголовком «Вопросы народного творчества в русской литературе и общественной мысли (XVIII и первая половина XIX века)». К заявке были приложены оттиски трех опубликованных статей: «Фольклорная тема в „Путешествии…“ Радищева» (1948), «Декабристская фольклористика» (1948) и «Народная песня в концепциях русских революционных просветителей 40‑х годов» (1950).
Сохранилась рецензия на эту заявку М. К., написанная А. Л. Дымшицем[54], который, в частности, подчеркнул:
Принципы, изложенные в заявке М. К. Азадовского, не вызывают возражений. В заявке выражено стремление показать национальную самостоятельность и демократический характер прогрессивной русской фольклористической мысли от Ломоносова до революционных демократов XIX столетия. Вопросы фольклора в русской литературе и общественной мысли профессор Азадовский намерен осветить в тесной связи с проблемой народности русской литературы (77–18; 1)[55].
Дымшиц, несомненно, хотел помочь М. К. Указав на отдельные «просчеты» («…не уделяет необходимого внимания изучению принципов использования фольклора в творчестве русских писателей XVIII и первой половины XIX века»), он в заключение предложил издательству «заинтересоваться темой» и «деловым образом» поддержать М. К. «в осуществлении задуманного им монографического исследования» (77–18; 1 об.).
Были, вероятно, и другие отзывы, но издание все равно не состоялось. «Ленгослитиздат провокационно не передал в Москву моей заявки с соответственными рецензиями, – жаловался М. К. 12 июня 1953 г. Ю. Г. Оксману, – хотя зав (Горский) клялся мне в „лучших и благожелательных чувствах“. Фэр-то кэ[56], дорогой Юлиан Григорьевич?»[57]
Эта заявка была последней попыткой М. К. реализовать, хотя бы отчасти, свой жизненный труд.
Учебник тем временем по-прежнему пылился в кабинетах Учпедгиза. Рецензия, полученная в начале 1952 г. от А. В. Позднеева, потребовала новой правки. «После переработки отправим пособие на утверждение в Министерство высшего образования, – успокаивала М. К. 23 февраля 1953 г. Н. И. Муравьева, – и, если получим утверждение, будем готовить к набору…» (67–19; 27). Наконец, 12 октября 1953 г. П. Г. Богатырев сообщил, что на заседании в Министерстве культуры «разбирался вопрос об учебниках» и что пособие включено в «государственный план» 1954 г.