[8].
Известно также, что в феврале 1928 г. на торжественном заседании историко-литературного кружка педфака ИРГОСУНа (в связи с 91‑й годовщиной со дня гибели Пушкина) М. К. выступал с докладом; другой доклад произнес М. П. Алексеев[9].
Первой печатной работой М. К., связанной с Пушкиным, следует считать, вероятно, отклик в газете «Власть труда» на фильм «Коллежский регистратор» по повести «Станционный смотритель» (см. главу XVIII).
«Профессиональным» пушкинистом М. К. становится в период своего расставания с Иркутском, то есть в 1928–1930 гг. Как известно, на рубеже 1927–1928 г. в кругу московских и ленинградских пушкинистов началось обсуждение вопроса об издании первого академического собрания сочинений Пушкина в пятнадцати томах. К лету 1928 г. утверждается редакция по национальному изданию Пушкина в составе А. В. Луначарского, П. Н. Сакулина и П. Е. Щеголева и формируется редакционный комитет (председатель – П. Н. Сакулин). В комитет вошли представители всех «пушкинских» организаций того времени: М. А. Цявловский и В. В. Вересаев (Пушкинская комиссия Общества любителей российской словесности), Б. Л. Модзалевский и Н. В. Измайлов (Пушкинский Дом), П. Е. Щеголев и Б. В. Томашевский (Пушкинская комиссия при Академии наук), В. М. Жирмунский и Ю. Г. Оксман (Пушкинский комитет Института истории искусств). На совещании, состоявшемся 18 декабря 1927 г., редакционный комитет уточняет список отечественных исследователей – тех, кого следует привлечь к участию в будущем издании. Среди многочисленных фамилий ленинградцев и москвичей в протоколе совещания названа и одна фамилия «по провинции»: М. П. Алексеев. Упоминаний о Марке Азадовском в тот период не встречается.
Рабочий план, составленный членами редакционного комитета, включал в себя первоочередные научные и организационно-технические вопросы: распределение материала по томам, принципы редактирования и комментирования, текстология; оплата совещаний, поездок и т. п. Н. В. Измайлов вспоминал:
Для обсуждения этого плана в марте 1928 года было устроено в Москве совещание в помещении начинавшего тогда свою деятельность Института мировой литературы – в доме, стоявшем позади Василия Блаженного у Москворецкого моста и ныне не существующем. Здесь под председательством П. Н. Сакулина собрались В. В. Вересаев, Л. П. Гроссман, Н. К. Пиксанов, В. М. Жирмунский, я, Ю. Г. Оксман, Б. В. Томашевский, М. А. Цявловский и П. Е. Щеголев (Б. Л. Модзалевский должен был быть, но уже тяжело больной, не мог приехать). Это было первое в своем роде серьезное и деловое собрание пушкинистов-текстологов, биографов, исследователей творчества поэта. Академическое издание было признано преждевременным и пока невозможным, но решено было готовить шеститомное полное (предварительное) издание, проверенное по рукописям; для публикации же всех вариантов еще не было выработано тогда и методов. Отсюда родилось издание 1930–1931 годов, приложенное к «Красной Ниве»…[10]
Именно к этому шеститомнику (в кругу пушкинистов оно именовалось Малым собранием), осуществленному в 1930–1931 гг., и был привлечен – очевидно, по рекомендации Оксмана – Марк Азадовский. Ему поручалось редактировать фольклорные записи Пушкина: уточнить текстологию и датировки, написать комментарий. С этого издания и начинается многолетняя работа М. К. над темой «Пушкин и фольклор».
М. К. начал с двух пушкинских набросков к поэме о Бове, датируемых 1822 г. Этот текст был напечатан в третьем томе шеститомника[11]. Об этой, по всей видимости первой, пушкиноведческой работе М. К. свидетельствует его недатированное письмо к П. Е. Щеголеву:
Глубокоуважаемый Павел Елисеевич,
Присылаю для «Приложения к III-му тому соч<инений> А. С. Пушкина» выполненную мною, по поручению Ю. Г. Оксмана, «программу поэмы о Бове».
Дата и спорные чтения установлены мною. Текст в окончательном виде санкционирован Юлианом Григорьевичем.
С глубоким уважением
М. Азадовский.
ул. Плеханова, 41, кв. 16. Д. Я. Шиндеру для М. К. Азадовского[12].
В работе над пушкинскими «Сказками», помещенными во втором томе, М. К. не принимал участия (их редактировал Ю. Н. Верховский). Зато он был привлечен к составлению «Путеводителя по Пушкину», изданного в качестве последнего (шестого) тома; его фамилия открывает «Список сотрудников»[13]. М. К. принадлежат в этом томе восемь статьей («Лубочные или народные картинки», «Руслан и Людмила», «Сказка» и статьи-заметки, посвященные пяти самым известным пушкинским сказкам). Статья «Сказка» в этом издании, освещающая интерес Пушкина к народной словесности, содержит в тезисной форме ряд положений, которые будут позднее развернуты в статье «Пушкин и фольклор».
В работе над «Путеводителем» М. К., по-видимому, лично общался со Щеголевым (умер 22 января 1931 г.). Об этом позволяет судить фрагмент письма Б. В. Томашевского к М. А. Цявловскому от 3 марта 1931 г.:
Карточки Верховского[14] в большей своей части были отвергнуты Щеголевым. Мы также их смотрели <и> с мнением Щеголева согласились. Щеголев передал их на дополнительный просмотр и исправление (и замену совершенно неудовлетворительных) М. Азадовскому, кот<орый> в настоящее время часть карточек Верх<овскому> вернул для напечатания, а часть написал сам[15].
Полное собрание сочинений, выпущенное в 1930–1931 гг., было повторено в 1931–1933 гг., но не как «приложение к журналу „Красная Нива“», а как самостоятельное издание, осуществленное ГИХЛом, и распространялось «по подписке». «Путеводитель по Пушкину» в этом издании отсутствовал, зато пятый том («Критика, история, автобиография») был разделен на две книги. На авантитуле этого издания стояли в траурной рамке имена П. Н. Сакулина и П. Е. Щеголева. В третьем томе на тех же страницах, что и в предыдущем издании, воспроизводился установленный М. К. текст «набросков к Бове», а на с. 5 была указана его фамилия как редактора этого раздела[16].
Тома шеститомника еще печатались, когда редколлегия, возглавляемая Луначарским, принялась за подготовку второго издания, опять-таки в ГИХЛе, которое было реализовано в течение 1934 г. Возможно, для одного из первых томов этого издания (их редактировал М. А. Цявловский) М. К. было предложено написать дополнительный комментарий, отсутствовавший в двух первых шеститомниках. Текст был написан, но впоследствии отклонен. Об этом свидетельствует фраза из письма М. К. к М. А. Цявловскому от 6 февраля 1932 г. Подтверждая получение гонорара «за ненапечатанные тексты», М. К. добавляет: «Не скрою, что мне было бы гораздо приятнее получить гонорар за принятый материал»[17].
Следующее издание шеститомника (под редакцией Ю. Г. Оксмана и М. А. Цявловского), приуроченное к 100-летию со дня гибели поэта, состоялось в издательстве «Academia» (1936–1938). Одновременно было осуществлено еще одно (четвертое!) издание, выпущенное в ГИХЛе (1936); его редактировали С. М. Бонди и другие пушкинисты.
В 1932–1933 гг. в кругу московских и ленинградских пушкинистов живо обсуждается ряд дальнейших проектов, связанных с подготовкой пушкинского юбилея, академического издания Пушкина, «Пушкинской энциклопедии», а также других изданий. М. К. принимает в этих дискуссиях посильное участие – об этом свидетельствует, например, фотография, на которой он изображен среди участников Пушкинской конференции, проходившей 8–11 мая 1933 г. в Ленинграде[18]. Центром этих начинаний становится Пушкинский Дом (его возглавлял тогда Луначарский; реальное же руководство сосредоточилось в руках Оксмана).
23 августа 1933 г. Оксман сообщал М. А. Цявловскому:
Имел беседу по Пушкинским делам в самой высокой инстанции, где очень сочувствуют не только полному собранию сочинений Пушкина, но и энциклопедии, а главное, большой конференции, которая объединила бы пушкиноведов с писателями. Конференцию будет проводить Академия наук и А. М. Горький, академическое издание будет возглавлять А. М. Горький, а легкую промышленность в области пушкиноведения – Л. Б. Каменев. С последним я тоже беседовал о конкретизации некоторых замыслов – о маленьком Пушкине и об энциклопедии[19].
Что имелось в виду под «самой высокой инстанцией» – об этом можно только догадываться и строить предположения. А под «легкой промышленностью» Оксман подразумевал, видимо, издательскую часть пушкинского проекта, в которой принял непосредственное участие Л. Б. Каменев, возглавивший серию «К столетию со дня гибели А. С. Пушкина» и разработавший, кроме того, план и проспект выпуска нового Полного собрания сочинений Пушкина в девяти томах (утвержден осенью 1933 г.). «Для реализации этого проекта он привлек известных в то время пушкинистов – М. К. Азадовского, С. М. Бонди, Ю. Г. Оксмана, М. А. Цявловского, Т. Г. Зенгер-Цявловскую, Б. В. Томашевского, Д. П. Якубовича. Все они, за исключением Б. В. Томашевского, приняли на себя нелегкую ношу»[20]. В ноябре 1933 г. Каменев представил Цявловскому и Оксману план девятитомника. «Цель издания, – говорилось в этом документе, – дать в руки нового советского читателя полный канонический текст литературного наследия Пушкина с минимальным количеством пояснений, абсолютно необходимых для понимания текста»[21]