Итак, для героев Носова знание — предмет гордости, источник уверенности в себе и влияния на товарищей. И хотя сюжетно-композиционная структура его произведений прекрасно приспособлена для насыщения всевозможными сведениями, суть авторского замысла много глубже. Повышение общеобразовательного уровня маленьких читателей — для писателей своеобразный метод нравственного воспитания. Здесь смыкаются художественная и, если можно так выразиться, преподавательская задачи писателя, и провести между ними грань едва ли возможно.
Николай Носов хочет научить детей ценить знание, стремиться к нему, но главное — думать. Его юные герои, чрезвычайно активные, самоуверенные и не склонные ни к какой рефлексии мальчишки, бесперечь попадают впросак из-за того, что действие у них опережает мысль. На этом строится множество комических ситуаций, мастерски написанных диалогов. Вот один из них: «Мишка проснулся, увидел, что я открыл инкубатор, и как закричит:
— Ты что там делаешь, а?
Я испугался от неожиданности и чуть не уронил яйцо.
— Ничего,— говорю.
— Как ничего? Ты зачем инкубатор открыл? Может быть, ты думаешь, что цыплята на другой день выведутся?
— Ничего я не думаю,— говорю я и хочу объяснить, что яйца нужно переворачивать через каждые три часа. Но Мишка ничего слушать не хочет и орёт во всё горло:
— Закрой, говорят! Что за наказанье! Уж на минуточку заснуть нельзя! Чуть только заснёшь, как он сейчас же в инкубатор лезет, чтобы посмотреть на яйца!
На крик пришли Мишкины папа и мама.
— Что тут за шум? — спрашивают.
— Да вот этот умник открыл инкубатор,— говорит Мишка.
Тут я стал объяснять, что нужно переворачивать яйца, так как могут получиться задохлики.
— Какие задохлики? — кричит Мишка.— Почему у курицы не получаются задохлики?
— Курица всегда переворачивает яйца, когда высиживает цыплят,— сказала Мишкина мама.
— Откуда она знает, что яйца нужно переворачивать? Курица глупая,— говорит Мишка.
— Не такая уж глупая,— ответила мама. Мишка задумался».
Разумеется, автор написал эту сценку не затем, чтобы поделиться с читателями ещё одной подробностью насчёт выведения цыплят. Гораздо важнее, что Мишка, который сперва только кричит и ничего не желает слушать, вынужден, наконец, задуматься. И кстати, он тут же вспоминает, что однажды сам видел, как наседка переворачивала клювом яйца, но забыл об этом. В коротком смешном диалоге содержится убедительное как для героя, так и для читателя назидание: следует быть внимательнее к окружающему миру, систематизировать свои впечатления, во всём искать смысл. А заодно, что также немаловажно, Мишка получает урок чисто этического характера, ведь ему явно не мешает задуматься и о том, правильно ли он ведёт себя с другом.
Вообще следует заметить, что невежество, верхоглядство, отсутствие дисциплины ума никогда не выглядят в произведениях Носова качествами нейтральными. Конечно, у его персонажей это не пороки, а нормальные возрастные черты. И однако писатель, любя своих неугомонных героев, чувствуя всю прелесть самонадеянного ребяческого мироощущения, неизменно высмеивает его. Здесь нет противоречия, автор, как правило, показывает своих персонажей в тот по существу очень драматичный момент отрочества, «когда познание мира приобретает более осознанный характер, когда решается судьба основных черт личности»[3] . Поэтому естественно, что юмор писателя строг: ведь очаровательная мальчишеская самоуверенность хотя бы того же Мишки, закрепившись как личностное свойство, превратилась бы в тупое бахвальство невежды.
Вот почему Носову недостаточно доказать ребятам, что знание даёт человеку огромные преимущества. Не менее важно убедить, что путь к его достижению не прост: нужна дисциплина не только мысли, но и чувства, внимательность не только к явлениям действительности, но и к другим людям. И здесь для Носова-художника наиболее характерен способ доказательства, что называется, от противного. В центре большинства его произведений — юный герой, со всей порывистостью детства жаждущий здесь, сейчас блеснуть знанием или умением, которым на самом деле не владеет. «Чего там не суметь!» — прерывает мальчишка скучные объяснения, как варить кашу («Мишкина каша»). «Ну, это пустяковая задача!» — хорохорится Витя Малеев, замучившийся над её решением. «Чего тут ещё понимать! Дёргай за ручки да верти руль!» — возмущается Незнайка, требуя, чтобы ему дали поводить автомобиль. Высмеивая необоснованные притязания своих персонажей, писатель исподволь внушает юным читателям здравые понятия о многих житейских вопросах, пробуждая в то же время естественную в этом возрасте любознательность. Нетрудно представить себе, как кое-кто из читателей, посмеявшись, скажем, над незадачливым Мишкой, побежит к маме спросить, что же он всё-таки должен был сделать, чтобы правильно сварить кашу.
Создание героя подобного склада оказалось счастливой творческой находкой Николая Носова. Недаром веселый хвастунишка, который ничего ещё не умеет, но за всё берётся, по-детски непосредственный, то и дело попадающий из-за своей предприимчивости в разные смешные передряги, в конце концов становится центральной фигурой сказочной трилогии. В ней основной конфликт творчества Носова преломляется по-новому, но суть остается прежней, об этом свидетельствуют даже имена главных героев: Незнайка и Знайка. А чего стоят хотя бы Незнайкины мечты о волшебной палочке. «Главное, — рассуждает малыш,— что тот, у кого есть волшебная палочка, может всему без труда научиться, то есть ему даже не нужно учиться, а только взмахнуть палочкой и сказать: хочу, мол, знать арифметику или французский язык...» («Незнайка в Солнечном городе»).
Образная система сказки даёт автору возможность ещё выпуклей и ярче, чем в повестях и рассказах, проиллюстрировать свои заветные мысли, ещё вернее довести их до сознания маленького читателя. Правда, сюжет сказок Носова развивается не так естественно, как в повестях, он мог бы выглядеть «сконструированным», если бы не обаяние героя трилогии, оживляющее повествование. Зато в сказочной стране, созданной воображением писателя, всё подчинено законам игры. Ребята в повестях Носова живут но тем же законам, но их мир — лишь частица заманчивого, пока недоступного мира взрослых. И в пёстрых праздничных городах носовских сказок игра господствует всецело. Автор строит для детей весёлую игрушечную модель взрослого мира. Здесь всё то же, что и там: заводы и парки культуры, больницы и транспорт, и всем этим распоряжаются человечки «ростом с небольшой огурец». Дело и игра, максимально сближенные в повестях, в сказках сливаются воедино. Крошечные персонажи сказок, слегка напоминающие роботов (допустим, Рама и Рума С. Сахарнова), при всех своих серьёзных занятиях крайне ребячливы, и это делает их совсем живыми. Их речь и реакции — подчёркнуто детские: они вечно хвастаются, шумно ссорятся, дерутся и отчаиваются совсем как малыши. И вместо имён у них типичные игровые прозвища, определяющие роль каждого в игре: доктор — так Пилюлькин, механики — Винтик и Шпунтик, музыкант — Гусля и т. п.
Статичность этого уморительного делового мира, где всякий человечек поглощён своей работой, нарушается постоянными затеями Незнайки. Конфликт, как правило, возникает, когда этот неугомонный герой пытается занять то или иное (и но возможности более почётное) место среди крошечных умельцев. Забавная Незнайкина суета дает автору множество поводов наглядно продемонстрировать маленьким читателям, что без труда ничему не научишься. Даже волшебная палочка обманывает надежды Незнайки: овладев ею, он сразу же творит массу безответственных поступков, и палочка утрачивает свою магическую силу.
В сущности, с ней происходит то же, что с автомобилем Винтика и Шпунтика, загубленным Незнайкой по глупости. Волшебный предмет, подобно машине, выходит из строя в результате неквалифицированного обращения — такое переосмысление сказочной коллизии для писателя естественно.
Обращаясь к жанру сказки, обеспечивающему простор авторской фантазии, писатель использует его весьма своеобразно. По сюжетно-композиционной структуре сказки Носова, пожалуй, больше походят на приключенческие истории с оттенком научной фантастики. Об этом свидетельствуют даже названия глав. Например, в «Незнайке на Луне» есть такие главы, как «Загадка лунного камня», «Неожиданное открытие», «Ночное предприятие», «Бегство» и т. п. И хотя крошечные персонажи трилогии — существа, без сомнения, сказочные, а в её второй части («Незнайка в Солнечном городе») творятся самые что ни на есть волшебные превращения, относить эти произведения к жанру сказки можно лишь условно. Прославляя, как обычно, труд и разум, Николай Носов увлечённо описывает в своей сказочной трилогии множество вымышленных технических чудес, но в то же время всегда отдаёт предпочтение науке перед волшебством, придавая своему выбору, кроме всего прочего, этический смысл. Ведь мощная и сложная машина не подчинилась бы невежде, а не забудем, что в представлении Носова знание и нравственность — вещи взаимосвязанные.
Кстати, при самом добром отношении к трилогии о Незнайке невозможно отрицать, что она несколько перегружена техническими подробностями. Но даже отмечая это как недостаток, стоит разобраться, почему писатель этого не боится и почему маленьким читателям всё же нравятся книжки, где встречаются подобные, что греха таить, тяжеловесные пассажи: «Это так называемый универсальный круговой самоходный посадочный комбайн... Этот комбайн срезает траву, потом вспахивает землю плугом, сажает зёрна при помощи имеющейся внутри механической сажалки и, наконец, боронит. Но это ещё не всё... Срезанная трава поступает внутрь комбайна. Там она измельчается, растирается, смешивается с химическим удобрением и тут же зарывается в землю, благодаря чему образуется так называемое комбинированное удобрение, очень полезное для растений. Вместе с удобрением в землю при вспашке вносится активированная подкормка, которая содействует более быстрому произрастанию...» и т. д. Так один из персонажей «Незнайки в Солнечном городе» растолковывает любопытствующим путешественникам, в чём назначение заинтересовавшей их диковинной машины.