Я посмотрел на лицо Унгерна и вдруг заметил, что его зоркие, хищные глаза напряженно устремлены на открытое окно, где не видно было в этот момент шагающих часовых... Я внимательно смотрел на Унгерна и заметил, что его гибкая фигура чуть согнулась, словно готовясь к прыжку в окно. Может быть, он решил, что лучше быть убитым за попытку к побегу, чем быть убитым на тюремном дворе... Я схватился за край своего стола, чтобы в момент его прыжка опрокинуть стол и этим помешать. Я взглянул в окно и увидел: два штыка часовых опять сомкнулись. Момент был упущен. А может быть, это мне только показалось? Но когда я снова посмотрел на лицо Унгерна, то поразился, как оно вдруг изменилось буквально за несколько мгновений. Черты лица словно опустились, лицо стало мертвенно-тусклым. Видно, он уже чувствовал себя мертвецом...
Допрос был окончен. Павлуновский велел увести подсудимого. И на этом первое заседание суда кончилось. Я начал писать отчет для газеты. Суд, насколько я помню, шел несколько дней, и мои отчеты о процессе появлялись в «Советской Сибири».
А между тем время шло к осени. Приближался республиканский съезд работников печати. Я хорошо сработался с Емельяном Ярославским, и, как мне казалось, он душевно привязался ко мне. На съезд журналистов в Москву мы поехали вместе. Была уже настоящая зима.
В Москве я был впервые. Шел 1921 год. В Москве Ярославского оставили в ЦК РКПб. Ярославский и тут оказал мне помощь — он познакомил меня на съезде с директором РОСТА т. Долецким Яковом Генриховичем и рекомендовал ему взять меня на работу как толкового газетчика. Долецкий охотно согласился, так как нуждался в газетчиках.
И я остался в Москве в аппарате Российского телеграфного агентства, с чего и начался уже новый — московский период моей жизни.
Р. И. ФраерманГОТОВЫ ЛИ ВЫ К ЖИЗНИ?
Известно, что талант — это во многом трудолюбие и терпение. Чтобы добиться мастерства в любом искусстве, нужно неустанно упражняться, то есть совершенствоваться. Это знает и художник, и музыкант, и певец, поэт и ученый — словом, каждый мастер своего дела, будь то великий гений Моцарт или просто хороший токарь.
Да. Это старая истина. А вот далеко не каждый знает, что прожить жизнь свою достойно на земле — это тоже большое искусство, быть может, даже более сложное, нежели любое иное мастерство. И оно тоже требует неустанного упражнения, только упражнения своей души.
Не потому ли порой мы слышим сетования, что жизнь кому-то не удалась, кого-то постигло разочарование в его самых сокровенных упованиях — в дружбе, в любви, в призвании.
При этом человек склонен обвинять судьбу, близких и друзей, товарищей. И менее всего думает о себе, потому что не привык о себе размышлять. Чего он хотел добиться в жизни? Каким бывает в трудных жизненных обстоятельствах? Достаточно ли у него стойкости, мужества? Что у него в характере, так сказать на поверхности, и что мешает проявить свои способности?
Особенно это часто встречаешь у молодых, когда они еще не защищены от случайностей жизни ни опытом, ни умением познать свою душу, в которой многое находится еще под спудом, не оформилось, потому что человек сам не ставил себе серьезных требований.
Я много лет пишу о юношестве и для юношества. Делюсь с читателем своими размышлениями и наблюдениями, которые вынес из личных встреч и бесед с юными современниками, из многочисленных писем, которые получаю от молодежи с просьбой помочь в сомнениях, решить трудные вопросы, с какими приходится сталкиваться в жизни.
Вопросы эти вечные, но всегда новые. Что такое любовь? Как добиться счастья на земле? Как устоять в горе? Почему бывают несчастливые браки? Почему подчас столь хрупка, столь ненадежна дружба и любовь? И в чем счастье и смысл жизни?
Эти встречи, беседы и письма, с которыми юные обращаются в смятении чувств к писателям, в журналы и газеты, рождают много мыслей — и светлых, и радостных, и горьких.
Любовь! Это величайшее благо. Но не может быть истинной любви, если душа не откликается на прекрасное, не склонна к подвигу, к возвышенному, к романтике и поэзии.
И не может быть счастья без любимого труда, без сознания, что ты, твой труд нужны как воздух другим, твоим родным, твоим товарищам, твоему народу, твоей Родине.
И нет мужества, нет силы жизни, если ты сам не умеешь уважать себя, а следовательно, не сумеешь уважать и других, если ты не привык верить в себя, в свое назначение на земле, не умеешь верить другому человеку.
В жизни случается все: и горе, и болезни, и обиды, и всякие другие невзгоды.
Но настоящий человек защищен и в беде высшими, непреходящими ценностями: верностью идеалам, умением любить и верить, наслаждаться прекрасным, быть стойким в труде, в борьбе за правду. И понимать всю ответственность за свою жизнь, за жизнь всего человечества.
Все эти ценности связаны неразрывно; это и есть то, что мы называем настоящим у человека, мужеством и готовностью его к жизни.
ПОГОВОРИМ О СЧАСТЬЕ
Однажды осенью я был в гостях у молодежи в студенческом общежитии. Собрались юноши и девушки. Разговор зашел об искусстве, о любви и, уж конечно, о счастье. Какой-то юноша стоял задумчиво у раскрытого окна, за которым падали с кленов листья, и словно не принимал участия в беседе.
Его окликнули.
— Что ты смотришь на улицу? Счастья, что ли, там ищешь?
Юноша обернулся и совершенно серьезно сказал:
— Да, ищу. Я его везде ищу. И видеть вот такую осень — это тоже счастье.
Над ним посмеялись. Но когда я вернулся домой и вспомнил этого молодого человека и его слова о счастье — я согласился с ним. Уметь находить счастье вокруг себя, подумал я, — это тоже настоящее счастье.
Как-то за городом, в читальне, я встретил умного подростка лет пятнадцати. Он небрежно перелистывал книги, и ни на чем его внимание не остановилось. Все ему казалось скучным, не вызывало никакого любопытства.
— Все старо как мир, — сказал он.
Сидевший рядом взрослый мужчина заметил, а вот Эйнштейн любил читать Достоевского и увлекался музыкой Моцарта. Даже сам исполнял его творения. А Достоевского изучал долго и внимательно. Он читал его книги не для отдыха после огромного умственного труда. Он учился и у Моцарта, и у Достоевского. Они давали ему, великому ученому, новые мысли, ибо Моцарт в музыке, а Достоевский в мире образного мышления учили Эйнштейна, как он сам говорил, «оторваться от груза привычных ассоциаций» и взглянуть на мир совершенно свежими глазами, как будто видишь этот мир впервые.
Мальчик задумался. Может, он вспомнил о преодолении груза привычных ассоциаций, когда наши ученые искали, как победить земное притяжение. И победили его. Это была счастливая победа!
Человек во все времена, всегда стремился к счастью, всегда искал его. И конечно, свое личное счастье каждый понимает по-своему. Однако время воспитало в нашей советской молодежи сознание, что есть такие высоты, такие непреходящие ценности, без которых невозможно достигнуть своего личного, так сказать отдельного, счастья.
И может быть, самая главная из этих ценностей — твердое убеждение в той ответственности, которая теперь ложится на каждого человека за все, что происходит на земле.
Что бы человек ни делал — все влияет на жизнь других людей. Либо помогает улучшить жизнь, либо мешает этому.
И это прежде всего потому, что наша современная молодежь твердо знает, что ее личное благо неотделимо от блага всего народа, всего советского общества.
Современный советский молодой человек серьезно размышляет и о своей судьбе, и о судьбе своего поколения. Мне припоминается письмо молодого рабочего-такелажника. Я читал в газете, как этот рабочий понимает, что такое счастье.
«...Я задумался над этим вопросом, — пишет рабочий, — и вот пришел к какому выводу: счастье — это труд. Счастье — это видеть плоды своего труда, сознавать, что ты нужен Родине, что ты вместе с другими строишь ее будущее. Я работаю такелажником на стройке в одном из районов Москвы, и как мне радостно и приятно сознание, что твой труд нужен, что ты делаепть полезное дело, и какое счастье, когда видишь людей, въезжающих в дом, который ты тоже строил».
Молодежь наша живет общими интересами всей страны, она — верный помощник отцов, она вдохновенно строит новую жизнь и всегда готова все свои силы, талант, радость и жизнь отдать за счастье Родины.
В самом деле! Разве это не счастье, что молодым у нас не приходится тревожиться, куда приложить свои силы, свои руки. Эти руки нужны везде! Важно только как можно лучше их использовать. И они, безусловно, используются отлично.
Где вы увидите нашу молодежь? Вот она при свете ламп склонилась над книгой в огромных залах прекрасных библиотек. Вот утром заполнила светлые аудитории университетов и институтов. Она в просторных цехах наших заводов. Она в море на кораблях. В недрах она добывает уголь и металл. Среди пустынь отважно прокладывает дороги, строит оросительные каналы в прежде голодных степях. Она покоряет своим искусством — танцами, пением, музыкой, игрой — самых строгих, искушенных ценителей мастерства как в старом, так и в новом свете.
Она покоряет космос!
Молодежь наша полна творческой радости. Ведь она сама — наше счастье, наша надежда, наша гордость.
Я получил письмо от школьницы, ученицы 10‑го класса, Кати. Она советовалась со мной о судьбе мальчика, своего товарища, с которым подружилась летом на даче.
Поддавшись очарованию ее чистой юношеской дружбы, этот мальчик открылся Кате и признался, что попал в дурную компанию.
Девочка, благодарная за доверие к ней, решила сделать все, чтобы вырвать его из плохой среды. Ей удалось это. Но Кате этого было мало. Она почувствовала, что у мальчика в его внутренней жизни были какие-то пустоты. А ведь туда, где пусто, всегда подбирается беда. Нужно было как-то наполнить душу мальчика хорошим. Прелесть и счастье верной дружбы с чистой девочкой он уже сам узнал. Гордость за ее веру в него он тоже испытал. Но Катя просила посоветовать ей, как приучить своего друга дорожить счастьем приобщения к знанию, любить книгу, чувствовать красоту природы, понимать счастье и радость успеха не только своего, но и товарища, а отсюда и всего общества.