В статье, опубликованной ею в «Известиях Русского астрономического общества», Нина Михайловна изложила также результаты своих собственных наблюдений. Она не была до конца уверена в точности своих часов, хоть и проверяла их дважды — в Париже по часам обсерватории и по приезде в Бургос, но, как она отмечала, «вполне точной проверки 30-го до и после затмения сделать не удалось», поэтому она сочла необходимым отметить: «Что касается до отмеченных лично нами моментов контактов, то мы не можем претендовать на их точность. <…> Секунды могут различаться так как ход часов от дальней дороги менялся»[350]. Кроме того, на точность наблюдений, по словам Субботиной, повлияло следующее обстоятельство: «…большая группа протуберанцев стала видна в трубу (81 м/м; ув. 60-) секунд за 10–8 до полного затмения, она была необыкновенно велика и красива, вершина ее засветилась раньше основания, которое открывалось постепенно. До наступления полной фазы протуберанцы казались отделенными от солнца, верхушки их отстояли минут на 5 от края и напоминали формой зубцы яркого пламени. Это было очень красивое зрелище, но вместе с явлением — „Grains de chapelet“ затруднило точное определение момента контакта»[351].
Нина Михайловна наблюдала корону «простым глазом и в бинокль», сделала рисунки протуберанцев и уже после затмения «набросала» изображение короны. О наблюдении бегущих теней она писала следующее: «Бегущие тени и до и после затмения двигались, по свидетельству всех видевших их, в одну и ту же сторону от NW на SE. Я их наблюдала только после 3-го контакта. Скорость их доходила до 2–3 метров в секунду. Это были не полосы, а отдельные, слегка эллиптичные пятна, очень нежные и прозрачные; их окраска казалась коричневатой или красноватой, с синей каймой. Пожалуй, их можно назвать радужными. Они скользили, колеблясь и слегка покачиваясь». Субботина также уделила внимание окрашиванию облаков, отметив: «очень было интересно цветное окрашивание облаков, окружающих солнце. Диаметр этой радуги не превышал трех, четырех градусов, она появилась только около времени полной фазы». Изменения температуры также были ею зафиксированы: «Температура в тени при начале затмения была 19 гр., при наступлении полной фазы упала до 14 гр., ко времени последнего контакта поднялась снова до 20. Барометр значительно не изменялся»[352].
Результаты наблюдений Субботиной в Бургосе были отмечены в отчете о наблюдении затмения Французского астрономического общества в разделе «Различные замечания членов и корреспондентов общества». Журнал посвятил достаточно обширный материал затмению, опубликовал несколько наблюдений отдельных членов общества, а также разрозненных замечаний. По поводу наблюдений Нины Михайловны написано, что цель, поставленная ею перед собой — наблюдение белых протуберанцев, — не была достигнута. Она наблюдала только розовые и бледно-розовые протуберанцы. Другая наблюдательница, профессиональная художница мадемуазель Мо (Maux), заметила один невооруженным взглядом, возможно отмеченный Субботиной как бледно-розовый. Также Нина Михайловна и ее спутница Соболевская предполагали наблюдать за звездами и летящими тенями, и это удалось только частично из-за облачности. Тем не менее была замечена Венера и отмечено, что тени двигались с северо-северо-востока на юго-юго-запад[353].
В отчете о затмении Бельгийского астрономического общества также упоминается имя Субботиной. Отмечено, что она присоединилась к Бельгийской делегации в день затмения. Находясь в лагере Лилаила (Lilaila)[354], она зарисовывала протуберанцы, наблюдая их с помощью 81-миллиметрового окуляра с шестидесятикратным увеличением. «Рисунок, который она передала нам, согласуется с другими наблюдениями за розовыми протуберанцами, — отмечал А. Дамри (A. Damry), автор отчета, — белых протуберанцев она не видела»[355].
Краткое сообщение аналогичного содержания попало в отчет с описанием работы на затмении миссии Бельгийского астрономического общества, опубликованным в журнале «Сообщения Ассоциации друзей астрономии и космической физики» («Mitteilungen der Vereinigung von Freunden der Astronomie und kosmischen Physik»), издававшемся профессором Йозефом Плассманом[356] в Мюнстере. Здесь также отмечалось, что фройлен Субботина особенно занималась протуберанцами и зарисовывала их позиции и что белых протуберанцев не наблюдалось[357].
Таким образом, вклад Нины Михайловны в наблюдение солнечного затмения 30 августа 1905 г. не остался незамеченным как в отечественном, так и в международном научном сообществе. Сама Субботина вынесла из своего приключения несколько очень важных уроков. Один из них о том, как сильно зависит судьба подобных наблюдений от случайностей. Столько хлопот, несколько месяцев подготовки, сборов, дороги, составления планов, и все могло быть разрушено мгновенно из-за каприза ветра и облаков. С присущей ей практичностью она отметила: «В общем, наблюдения в Бургосе удались только по счастливой случайности: не образуйся просвета в облаках в данный момент и мы ничего не увидали бы, как почти ничего не видали французы, находившиеся от нас всего в 7 километрах. (Корона у них показалась только в последнюю минуту)»[358].
Уже вечером 30 августа разразилась буря и прошел ливень. «Рано утром на другой день мы покинули Бургос…, — написала Н. М. Субботина, завершив свою статью следующим выводом: — В общем наблюдения затмения в Испании надо признать удачными. В Валории, Вальядолиле и Кастельоне облака закрыли солнце как раз в момент полного затмения. В Сории и Алмацане небо тоже было облачное, но в Порта Цэли, Дарокка Даккаре, на Балеарах и во многих других местах побережья Средиземного моря небо было совершенно ясное и большинство наблюдателей получило хорошие результаты. Таким образом труды и приготовления многих экспедиций не пропали даром, и остается только пожелать, чтобы следующее затмение 1/14 января 1907 года увенчалось подобным же успехом»[359]. М. Н. Неуймина написала впоследствии, что наблюдение затмения 1905 г. оказалось самым удачным изо всех, которые наблюдались Н. М. Субботиной. «Изучая Солнце, Нина Михайловна проявляла большой интерес к наблюдениям солнечной короны во время затмений. Несмотря на тяжелое физическое состояние, она ездила в экспедиции, наблюдала почти все полные солнечные затмения, которые происходили при ее жизни, — писала Неуймина и продолжала: — Самым удачным было ее первое наблюдение в 1905 г. в испанском городе Бургосе, куда она приехала по приглашению Французского астрономического общества. Весьма продолжительная фаза (3 м. 45 с.) и превосходные метеорологические условия позволили провести все задуманные наблюдения и в красках зарисовать корону»[360].
На обратном пути из Бургоса компания Субботиной посетила целый ряд городов Европы: «Затем побывала я в Ницце, на горной обсерватории, с <…>[361] мм рефрактором <…>[362], и с другим, с которым наблюдала Луну с очень большим увеличением. Потом снова в Париже, Лионе, Марселе, проехала Геную, Милан, Венецию, а оттуда Вену, Прагу и домой»[363].
Нина Михайловна сохранила воспоминания об этой поездке до глубокой старости. Они не поблекли и не выцвели в ее памяти. В автобиографии, написанной по просьбе бывших слушательниц Высших женских Бестужевских курсов, она написала: «Второе мое Солнечное затмение[364] произошло в 1905 году. Поездка вышла очень удачная — по приглашению Фламмариона в г. Бургос и обратно. Из Москвы круглый год билет в оба конца в мягком [вагоне] стоил 350 руб. Затмение длилось 3 м[инуты] 45 сек[унд]. Корона была там <…>[365] замечательной яркости с огромным малиновым протуберанцем. Звезды выглядели на черном бархате неба удивительно ярко — [напоминали] музыку Вагнера [божественно]. Только после затмения, к вечеру разразилась буря с ливнем и градом. Как все были счастливы, что она не помешала наблюдениям (см. мой отчет в Изв[естиях] РАО 1906 г.). На обратном пути удалось увидеть огромный морской прилив до 15 м/выс <…>[366]. Грандиозное было зрелище! Оно запомнилось навсегда»[367].
Нине Михайловне удача или судьба несомненно сопутствовали в ее астрономических делах, как мы увидим далее. Может быть, в этом и нет ничего удивительного, поскольку совершенно очевидно, что чувство, с которым Нина Михайловна Субботина относилась к научным исследованиям, это, несомненно, страсть, и, как всякая истинная страсть, она искренняя, неистовая и всепоглощающая.
Глава 4. Профессиональное образование
Высшие женские Бестужевские курсы
Наблюдение затмения в Бургосе, тесное общение с представителями международного астрономического сообщества окончательно утвердили Н. М. Субботину в ее желании стать астрономом, и не просто астрономом-любителем, а астрономом профессиональным. А для этого все-таки требовалось высшее профессиональное образование. Учебу в зарубежном университете Субботина не рассматривала — семья никогда не отпустила бы ее одну, а их жизнь была сосредоточена в России. В России же единственным путем получения высшего образования для женщины было поступление на Высшие женские курсы. Старейшие и наиболее уважаемые из них — Бестужевские — располагались как раз в Санкт-Петербурге, что было удобно для Субботиной. Несмотря на все возможные трудности, она решила поступать. И ее, с ее физическими ограничениями, разумеется, не взяли. И, разумеется, отказ Субботину не остановил. Вот как описывает эту историю М. Н. Неуймина: «Она подала прошение о принятии ее на физ[ико]-мат[ематический] Факультет Бестужевских курсов на отд[еление] Астрономии в качестве вольнослушательницы. Ведь лекции по математике и астрономии почти сплошь состояли из формул и выкладок, записанных на доске — что было бы вполне доступно для Н[ины] М[ихайловны], а вычислять и наблюдать она могла не хуже здоровых курсисток. К тому же ее обыкновенно сопровождал кто-нибудь чтобы записывать текст (лекции или сообщения) который Н[ина] М[ихайловна] тут же прочитывала, угадывая слова по губам собеседника (уже по первым слогам и даже буквам). Но директор Курсов Раев