[640] А через два дня, 25 марта 1913 г., Нина Михайловна писала уже самому Н. А. Морозову: «Получила приглашение на съезд в Тифлисе. Если к этому времени получу премию, то вот и дело в шляпе!» — имея в виду премию, присужденную ей Русским астрономическим обществом за монографию «История кометы Галлея»[641].
Нина Михайловна надеялась совместить поездку в Тифлис на съезд с отдыхом на озере Гокча (Севан). В письме к Ольге Александровне Федченко от 5 июня 1913 г. Нина Михайловна писала с энтузиазмом: «Милая Ольга Александровна! Решительно, для того, чтобы иметь возможность побеседовать с Вами, надо уехать из Собольков! Я там затерялась совсем с садом — без садовника, а в праздники не могла достать лошадей, которые у нас вечно в разгоне, и потом все это время у нас были гости из П[етербурга] и Москвы. А мне очень хотелось проведать Вас и очень огорчает, что это не удалось. Я даже в лесу была только 1 раз у опушки, и за всю весну сорвала 2 ландыша! Да будет это мне оправданием! Как поживаете? Как себя чувствуете? Поедете ли в Туркестан? Меня ужасно манит Гокча[642], и можно было бы съездить туда на премию, к[ото]рую я получила в П[етербурге], но надо сначала снарядить Олега заграницу, а это <…> не очень легко: мама боится отпускать его одного и далеко». И продолжала: «Вышли мы у нее все бродяги, и в этом смысле мама и мы разные: „стол в III класс и уехал: положим хоть на Южный Полюс — что в этом удивительного?“ — А посмотрите на мамины сборы хотя бы в Троицу!? Все это и заставляет меня пока сидеть дома… Сейчас я наведу здесь справки о родных курортах. Очень хочется, чтобы мама не волновалась, и чувствую, что было бы свинство уехать на Кавказ»[643]. Нина Михайловна верно подметила страсть своих братьев к «бродяжничеству». И чем старше они становились, тем дальше друг от друга, от мамы и от любимых Собольков уводила их жизнь. Зато какая была радость, когда все они ухитрялись собраться в одном месте хотя бы на несколько часов. В одном из писем приблизительно 1910‐х гг. Субботина рассказала о такой встрече: «…только 2 дня живу в Собольках, а то работала в Москве. <…> Сейчас у нас был съезд всей семьи. Олег с Кавказа, я из Крыма, Сережа из Лондона, Леня (старший)[644] с Волги, Марианна из Евпатории. Один Игорь из Лондона прямо в Сибирь! Лене — самому старшему — пришлось здесь пробыть только 2 ½ часа! Так было жаль его отпускать! Хорошо хоть погода была дивная!»[645] В итоге, как это случалось и раньше в аналогичных ситуациях, ехать в Тифлис собралась почти половина семейства Субботиных. 12 июня 1913 г. Нина Михайловна написала О. А. Федченко: «А я, мама, Оля и Олег уже едем в Тифлис…»[646].
Рис. 29. Олег Михайлович Субботин в 1907 г., по окончании гимназии (ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 3. Д. 49448. Л. 3)
Заседания съезда открылись 16 июня 1913 г. в Тифлисе. Нина Михайловна присутствовала на них вместе с младшей сестрой Ольгой Михайловной Субботиной. Номер ее членского билета был 1904 (членский билет сестры — 3011). Сопровождавшие молодых женщин мама, Надежда Владимировна Субботина, и брат, Олег Михайлович Субботин, в качестве участников съезда не регистрировались[647]. К сожалению, в анкете, заполнявшейся участниками съезда, Нина Михайловна не указала, заседания каких секций она собиралась посетить, и мы можем только догадываться, что это были заседания секции «математики, механики, астрономии». Ее сестра отметила секцию «физики»[648].
С годами число женщин среди участниц съездов русских естествоиспытателей и врачей постепенно увеличивалось, достигнув к XIII Съезду 25 % от общего числа участников. Однако соотношение мужчин и женщин — докладчиков на том же съезде было совсем иным: женщины, выступившие с докладами, составили всего 1,55 % от общего количества докладчиков[649]. И Нина Михайловна была среди этого избранного меньшинства. Ничто в предшествовавшей переписке Нины Михайловны не указывало на то, что она планировала выступить с докладом на заседании съезда. Тем не менее она обратилась с письмом к съезду на «Соединенном заседании подсекции астрономии с секцией физики и секцией физической географии», проходившем утром 19 июня 1913 г.[650]
В предварительной программе этого соединенного заседания значилось всего два доклада: Ф. Ю. Биске «Новый способ исследования измерений солнечной постоянной и измерения солнечной температуры» и Г. А. Тихова «Спектрофотометрические способы определения температуры солнца и звезд»[651]. Доклад Н. М. Субботиной не планировался. Тем не менее среди «программных вопросов», выработанных предварительно бюро секции «математики с подсекциями чистой математики и астрономии» и поставленных перед участниками секции «с целью выдвинуть на Съезде некоторые вопросы, имеющие общее научное или краевое научно-практическое значение»[652], под номером 10 числился «Вопрос о своевременности учреждения на Кавказе высокогорных астрономических станций». «По мнению Распоряд[ительного] комитета и бюро соответственных секций доклады по этим вопросам было бы весьма желательно иметь в числе прочих докладов на Съезде»[653]. Выступление Нины Михайловны косвенно перекликалось с данным вопросом, хотя напрямую его и не касалось.
Соединенное заседание подсекции астрономии с секцией физики и секцией физической географии открылось утром 19 июня 1913 г. Товарищ председателя секции Г. А. Леммлейн доложил о том, что в программу включены еще два доклада: М. П. Преображенской «Ледники Казбека» и Г. А. Тихова «К вопросу о своевременности высокогорных обсерваторий»[654]. После этого участники заседания избрали почетным председателем директора Тифлисской обсерватории С. В. Гласека и почетным секретарем И. В. Фигуровского. Были заслушаны объявленные заранее доклады Ф. Ю. Биске и Г. А. Тихова, далее, как следует из протокола заседания, «…докладчик оглашает письмо члена Русского астрономического общества Н. М. Субботиной о желательности организации на Кавказе систематических наблюдений падающих звезд, после чего заседание закрывается»[655].
Письмо прочел по просьбе Нины Михайловны Г. А. Тихов. Обращаясь к присутствовавшим, Н. М. Субботина хотела обратить их внимание «на вопрос об организации на Кавказе систематических наблюдений падающих звезд»[656]. Как мы уже упоминали ранее, Нина Михайловна много лет наблюдала различные метеорные потоки, участвуя, в том числе, в коллективных программах наблюдений, и даже некоторое время руководила соответствующей секцией РОЛМ, так что ее обращение к данной теме не вызывает удивления. В своем выступлении Нина Михайловна коротко охарактеризовала недавнюю историю наблюдений падающих звезд в России и современное ей положение дел в данной области, в том числе рассказала об участии отечественных наблюдателей в проекте профессора Пикеринга в 1901 г. по наблюдению потока Леонид; о проекте Ф. А. Бредихина по наблюдению Персеид в 1890–1894 гг., к которому он привлек как многих своих учеников, так и увлеченных любителей, благодаря чему ему удалось сделать некоторые интересные выводы. «В настоящее время, — продолжала Субботина, — ими занимается проф[ессор] К. Д. Покровский в Юрьеве». И далее объясняла предпосылки, послужившие основой для ее предложения: «Между прочим, по его вычислениям можно было ожидать в 1911 году, в ноябре, возвращения интересного потока Биэлид, бесследно пропавшего в последние года, и проф[ессор] Покровский обращался с воззванием к русским любителям и наблюдателям, прося их следить за этим потоком. К сожалению, отвратительная погода помешала почти всем наблюдателям, и было замечено очень мало метеоров. Между тем, несколько времени спустя, в „Новом Времени“ появилась заметка, сообщавшая о целом маленьком дожде падающих звезд, выпавшем в Сочи в середине ноября». «Невозможно было определить, к какому потоку они принадлежат, — завершила Нина Михайловна историческую часть выступления. И продолжала далее, высказывая суть своей идеи: — Было бы интересно и желательно организовать на Кавказе небольшой кружок лиц, которые наблюдали бы осенние, самые интересные звездные потоки. Ведь в это время в средней России самая плохая погода, и ничего или почти ничего сделать не удается. На Кавказе небо яснее и прозрачнее, наилучшая погода приходится как раз на осень, и мы обращаемся к товарищам по съезду, живущим на Кавказе, с вопросом — не пожелают ли они принять участие в наблюдениях Персеид в конце июля, Орионид в начале октября, Леонид, Биэлид и Геминид в ноябре»[657]. «Интересно было бы пронаблюдать и Аквариды в начале мая, — продолжала она, — так как подозревается их связь с кометой Галлея, недавно сиявшей на нашем небе». Далее Нина Михайловна рассказала о содействии, которое столичные астрономы готовы оказать своим южным коллегам: «Если бы нашлись лица, пожелавшие делать такие наблюдения, мы охотно бы предложили им свое содействие по доставлению карт и инструкций [профессора] Покровского, изданных недавно Русским обществом мироведения в Петербурге, и наблюдения просили бы присылать в Русское общество мироведения <…>». Она также указала, какие именно карты рекомендуются к использованию. «Как образчик карты, мы предлагаем карту проф[ессора] Церасского для Персеид или карту Société Astronomique de Françe. Можно сделать копии с соответствующих карт звездного атласа Покровского или пользоваться любой подходящей картой, — убеждала Нина Михайловна и высказывала далее еще один немаловажный аргумент в пользу своего предложения: — Наблюдения эти так несложны, что могли бы вестись группами учащихся в средней школе (как практические занятия по космографии) под руководством преподавателей, и радианты они могли бы выводить сами». «Книга неба — великая, таинственная книга; в ней нет ни одной ничтожной стра