<…> Хочу много работать, но пока так измучилась, что ничего не делаю. Очень тяжелая выпала зима! Авось впереди лучше будет!»[755]
Однако зима 1909 г. в этом отношении оказалась такой же тревожной. 13 февраля 1909 г. Нина Михайловна рассказывала Н. А. Морозову: «Я на 5 дней ездила в Москву и 4 дня провела в Собольках, потом папа захворал и я вернулась домой. Теперь он встал и выезжает»[756]. Сам Михаил Глебович относился к своим болезням не без юмора, несмотря на очевидную серьезность ситуации. 12 марта 1909 г. он писал старинному приятелю Владимиру Гавриловичу Глазову: «Дорогой Владимир Гаврилович! Так как я все продолжаю прихварывать мне не удастся побывать в Москве и лично с тобой повидаться, то решил обратиться к тебе настоящим письмом, отчасти чтобы сообщить о своем житье бытье, отчасти по деловой причине. Праздники Рождества я провел скромно в своей семье, приехали оба старших сына из Сормова <…>; был я сравнительно здоров, хотя и остерегался от всяких увлечений. На масленицу отправил жену и дочерей в деревню (под Можайском), набраться сил на свежем воздухе, так как Нина стала тоже очень часто прихварывать. Остался я один (и сын Сергей кончающий свои последние государственные экзамены в С.-П[етер]б[ургском] университете) пригласили меня добрые знакомые на блины, выпил там бокал шампанского и к моему крайнему изумлению у меня открылось сильное кровотечение (вероятно в почке имеется камень, который сдвигаясь причиняет [рваную] рану) и пришлось мне рабу Божию опять лечь в постель на целые 10 дней, а потом эта музыка через неделю после выхода из дому опять повторилась, хотя не надолго; и вот теперь приходится держать еще более строгий режим, а главное выслушивать ежедневно главным образом от жены ряд наставлений, пригодных <…> для прописей при прогимназии (чистописания). После Святой недели раздумываю взять отпуск и уехать к себе в деревню; заграницу, куда посылают доктора не поеду, в особенности к немцам и австриякам»[757].
Рис. 35. Надежда Владимировна и Михаил Глебович Субботины в кругу семьи. 1900-е гг. (Домашний архив И. Куклиной-Митиной)
Но уже 21 мая 1909 г. Сергей Субботин снова сообщал Борису Федченко: «Когда отсюда выберемся совершенно неизвестно, т[ак] к[ак] бедный папа опять захворал и уже 4-й день лежит (опять кровотечение и боль в почках) и сегодняшний день, день его именин проводим весьма грустно. Были у нас всякие знаменитые эскулапы но пользы большой от них нет. Нас очень тревожит то, что сердце сильно ослабло за последние 2 месяца…»[758]. 10 июля 1909 г. он снова писал Б. А. Федченко: «Долго не писал тебе, так как все это время было у нас очень тревожное. Я тебе уже писал об нездоровье папы, которое началось 16-го мая и к последним числам резко ухудшилось…»[759]. В тот же день Сергей писал маме Бориса Федченко, Ольге Александровне Федченко: «Позвольте поздравить Вас от всей нашей семьи в днем Вашего Ангела и пожелать Вам радости и здоровья на многие годы. Самому не удалось поздравить Вас, т[ак] к[ак] папа чувствует себя очень неважно и у нас теперь идут переговоры с московскими хирургами об новой операции, которую если делать, будут делать здесь в самом непродолжительном времени. Игорь из-за этой же причины отложил свой отъезд за границу»[760]. Через 10 дней, 20 июля, он снова писал Ольге Александровне: «Глубокоуважаемая Ольга Александровна. Только сегодня вернулся из Москвы, куда мы все без исключения переехали 15-го числа т[ак] к[ак] папе решено было делать новую операцию. Ее сделали слава Богу благополучно под хлороформом, так что она больших мучений папе не причинила. В правом боку оказался громадный нарыв в области почки и пузырь и его теперь вскрыли и папе сразу стало много легче и t сейчас нормальная. Делал операцию д[окто]р Модлинский[761] в своей лечебнице — так называемой хирургической лечебнице „Кни“ на Большой Ордынке[762]. Мы по очереди дежурим около папы а главная штаб-квартира наша на Дмитровской у Ольги Владими[ровны][763]. Приехал сюда[764] на день — на два посмотреть за хозяйством и взять кое-какие вещи. Вчера вернулся Игорь[765] из-за границы и уже на этих днях уезжает обратно в Макеевку»[766]. И восклицал, не в силах удержаться: «Каковы Петерб[ургские] доктора! Разрезали [здоровый] бок вместо больного!»[767] Так что операция, сделанная Михаилу Глебовичу в Москве в июле 1909 г., была уже второй.
Из письма Сергея Субботина от 2 августа 1909 г. можно понять, что Михаил Глебович к этому времени все еще лежал в больнице в Москве, но казалось, что дело идет к выздоровлению: «Я только вчера приехал в Москву где у папы в лечебнице нашел Ваше письмо. <…> Папа себя чувствует немного лучше»[768]. М. Г. Субботин выписался из лечебницы, вернулся в Петербург, и его семья немного успокоилась. Но, к сожалению, ненадолго. Уже 9 сентября Сергей Субботин писал Борису Федченко: «Сейчас совсем неожиданно уезжаем в Петербург т[ак] к[ак] получили телеграмму от Игоря о болезни папы. 7-го он себя чувствовал вполне хорошо. Мы все ужасно встревожены. Предполагали проводить сегодня маму и проч[ее] и быть у тебя завтра. Жаль ужасно сего не удалось. <…> Из Петерб[урга] напишу»[769]. О том, насколько болезнь отца отражалась на жизни и душевном состоянии Нины Михайловны, можно судить по одному из ее писем к О. А. Федченко: «Дорогая Ольга Александровна! Очень была рада повидать Б[ориса] А[лексеевича][770] и узнать от него про Вас. Пользуюсь случаем, чтобы написать Вам несколько слов. Мне так было жаль, что не пришлось побывать у Вас, я часто думала про Вас, но мы жили и живем в такой вечной тревоге, что она не дает нам ни подумать о чем-ниб[удь] другом, кроме болезни папы, ни собраться куда-ниб[удь], т[о] е[сть] уехать от него хотя бы на день. Так что дорогая О[льга] А[лександровна] не сердитесь и не считайте что мы Вас забыли. Позвольте пожелать Вам счастливого пути и сказать: до свидания в Петербурге! Искренне уважающая и любящая Вас Нина Субботина»[771]. К сожалению, хороших новостей не случилось. Михаил Глебович Субботин умер 10 ноября 1909 г. в Петербурге, как сообщал некролог, «от паралича сердца, на 59-м году от роду»[772].
Для Нины Михайловны смерть отца стала страшным ударом. На следующий день после его смерти, 11 ноября 1909 г., она писала Николаю Александровичу Морозову: «Дорогой Николай Александрович! Папа вчера умер у меня на руках, после 3 дней болезни, которая вначале была простая <…>[773], а кончилась параличом сердца. Он мучился более суток. Вы знаете, как он Вам был всегда расположен и знаете, какой он был хороший человек; я же в нем потеряла лучшего друга своего. Не могла написать раньше — вот причина моего молчания. Сейчас я не могу работать, потом поговорим с Вами»[774].
Семья с трудом привыкала к смерти отца и мужа. Субботины, обычно деятельные, активные, шумные и, главное, непоседливые, старались собраться вместе, вдали от суеты большого города хотя бы ненадолго. Первое Рождество без Михаила Глебовича они провели в любимых всеми Собольках. Их мама, Надежда Владимировна Субботина, писала Ольге Александровне Федченко 27 декабря 1909 г.: «С праздником и наступающим Новым годом поздравляем Вас глубокоуважаемая и дорогая Ольга Александровна. <…> Очень жаль, что Вас нет в деревне теперь, — видались бы, да и хорошо здесь, хотя и холодно — эти дни по Цельсию ночью 37, днем 31. Грустно конечно очень, что хозяина нашего нет с нами; первые годы владения Собольками мы приезжали все сюда и так было хорошо. Но я рада, что мы уехали от праздников из Петерб[урга]. Сейчас мы все в сборе, но 28 уезжает Игорь до 10 в экскурсию с горняками, а 3 уезжает Леня. После возвращения Игоря, Бог даст повидаем его…»[775].
Но кроме тяжелого горя утраты, кроме потери человека, бывшего объединяющим центром семьи, Субботины после смерти Михаила Глебовича столкнулись и с другими, более земными, но не менее тяжелыми последствиями его ухода. Смерть главы семьи самым драматическим образом сказалась на благосостоянии семейства Субботиных. Если раньше Нине Михайловне никогда не приходилось задумываться о средствах на жизнь или фондах, необходимых для финансирования ее научной деятельности, то со смертью отца ситуация изменилась кардинально. Сохранилась опись имущества М. Г. Субботина, находившегося как в доме, так и в различных финансовых учреждениях, а также недвижимости, на которую имелись документы, сделанная сразу после смерти владельца. Опись была составлена неким состоящим при С.‐Петербургском столичном мировом съезде судебным приставом 14 уч[астка] Острогодским, по исполнению определения С.-[Петербургского] столичного мирового судьи 14-го участка уже 11 ноября 1909 г.[776] В опись имущества вошли акции, счет в банке, недополученная пенсия, недвижимость в Москве, земля в Таврической губернии. Практически то же самое имущество перечислено в заявлении вдовы, Надежды Владимировны Субботиной, представленном в С.‐Петербургский окр