[1834] мыл зеркала… <…> Искала в библиотеке новой литературы по комете Галлея — в Москве нашла только указания на статью проф[ессора] Вовона из [Кордова] — краткое сообщение о начале предвычислений возвращения в 1985–[19]87 гг. еще от 1942 года… В ГАИШ этого журнала „Revista Astronomiсa“ я не нашла»[1835].
Нину Михайловну интересовали все астрономические новости: прошедшие конференции, сделанные доклады, защищенные диссертации; она с увлечением читала новые астрономические журналы (и продолжала выписывать некоторые из них), всегда просила присылать ей изданные труды разных обсерваторий. Как рассказывала М. Н. Неуймина: «Немало книг с авторскими автографами и дарственными надписями были от души поднесены Нине Михайловне»[1836]. И, судя по письмам, она все их читала, обсуждала, посылала тем из коллег, кто, по ее мнению, мог также заинтересоваться. В ее письмах последних лет можно найти обсуждения предвычислений кометы Галлея и различных особенностей, связанных с этой небесной гостьей; раскопок древнеегипетских древностей; астробиологии, которой занимался Г. А. Тихов; и, конечно, результатов ее наблюдений солнечных пятен, потому что, когда погода и силы позволяли, она продолжала наблюдения Солнца. «Довольствуюсь я солнечными наблюдениями. Какой затяжной минимум солнечных пятен! М[ожет] б[ыть] это вековой минимум», — например, писала она Тихову 27 октября 1953 г.[1837]
Чтение и профессиональное общение в письмах почти заменяли Нине Михайловне живое повседневное общение, поскольку общаться в Доме престарелых ученых постепенно стало не с кем. В день своего 76-летия она написала Тихову: «Осталась в Доме престарелых ученых одна я — старая ученая. Из Минсобеса не шлют ученых. Присылают теперь только паралитиков-лежачих, очень тяжелых»[1838]. «А как раньше было уютно в товарищеском кружке старых ученых! Остался такой только в Узком!» — с грустью размышляла Нина Михайловна[1839]. Тем более она радовалась встречам с друзьями-астрономами и обязательно рассказывала об этих встречах в своих письмах. «31/Х мы с М. Н. Неуйминой присутствовали в Д[оме] у[ченых] на собрании ЛО ВАГО, а на др[угой] день она собиралась в Пулково — повидать Шайнов… А они сами приехали в Л[енингр]ад по дороге в Симеиз, как раз 1 XI! Были у меня, у А. Г. Идельсон, у вдовы Белявского…» — сообщала она Тихову 15 ноября 1953 г.[1840] И в этом же письме не без гордости и своей обычной иронии рассказывала: «7/XI 53 пошел мне 77 год! Получила 25 писем, 3 телеграммы, навещали 14 человек. А еще был парад, салют, демонстрация!.. Хорошо родиться в такой день!»[1841]
В начале 1954 г. стала появляться информация о приближающемся очередном солнечном затмении — 30 июня 1954 г. Его полоса должна была пройти от Норвегии через Клайпеду, Каунас, Киев, Днепропетровск, Нальчик, Кисловодск, Баку и далее через Каспийское море. «Если Бог пошлет и доживу, — писала Субботина Тихову, — то хотелось бы съездить в Нальчик…»[1842]. Однако это первоначальное желание оказалось, видимо, очень уж непрактичным, и Нина Михайловна начала искать другие варианты. В качестве одного из них обсуждалась поездка в Днепропетровск к сестре М. Н. Неуйминой, которую та регулярно навещала. «М[ария] Н[иколаевна] гостит у сестры в Днепропетровске <…> до лета. Удастся ли мне попасть туда на затмение 30.VI.54? — спрашивала то ли саму себя, то ли Тихова Субботина 20 декабря 1953 г. и продолжала: — Вся наша солнечная затменная группа наблюдателей 1914–1945 разбросана теперь по белу свету…». «Поедете ли на затмение и куда? — осведомлялась Нина Михайловна у Тихова и тут же переходила к обсуждению интересовавших ее тем: — Как интересны исследования радиоастрономии! Читаю „L’Astronomie“ и поминаю с признательностью К. Фламмариона, который и теперь объединяет любителей, а у нас же это дело в умалении… Между тем подчас и мы бываем полезны. Помните шаровую молнию в затмении 1945? Тоже в эпоху minimum’а пятен. Интересно — как скажется электромагнитное измерение спокойного Солнца в затмении 1954 30 VI?» И далее рассказывала о своих планах: «Не имею понятия, кто куда поедет и с какой программой? Об этом я запросила Астросовет в Москве, а сама обдумываю свою индивидуальную поездку… Всего лучше к М[арии] Н[иколаевне] и поселиться в Д[оме] о[тдыха] на 12 дней?? Но без денег трудно»[1843].
Однако к февралю 1954 г. в планах Н. М. Субботиной фигурировал уже не Днепропетровск, а Киев, поскольку поездка в Киев была дешевле, а достать денег не получалось. «Писала Михайлову насчет нашего желания с М. Н. Неуйминой наблюдать затмение в Днепропетровске и спрашивала: можно ли похлопотать в Ак[адемии] наук о небольшой субсидии? Но Михайлов не отвечал… Пришлось избрать Киев — это ближе и дешевле», — писала Субботина Тихову 19 февраля 1954 г.[1844] Планы поездки в Киев были вполне конкретными. «Получила я хороший ответ из Киева, — писала она Тихову 19 февраля 1954 г., — можно приехать туда на затмение 30.VI с Софьей Ник[олаевной] Палтовой и остановиться дней на 5 у ее дальней родственницы — председателя Комитета по реставрации древних памятников и фресок. Она обещала дать и свою машину. Мне говорила много хорошего об Анне Влад[имировне] Погоревой ее институтская подруга, кузина акад[емика] Филатова (окулиста), моя близкая приятельница… Филатов тоже недавно мне писал…». Планы были большими и касались не только самого затмения: «Кроме затмения интересно будет посмотреть и Киев — я была там в 1887, когда меня возили по совету Филатова (деда нынешнего) лечиться грязями… 67 лет назад!.. Чего, чего не пережилось с тех пор… Думала поработать в Б[иблиоте]ке Пулкова, но это дело не <…>[1845]; м[ожет] б[ыть] в Киеве удастся заглянуть в библиотеку, а также побывать на обсерватории… Кто там директором? Всехсвятский?» Посмотреть хотелось не только Киев. «Может быть с Палтовой побродим после затмения по Украине? Совсем ее не знаем!.. (Толкнемся к Палладину…)…», — мечтала Нина Михайловна. Но, конечно, главный вопрос был: где взять денег на поездку. «Теперь вопрос о деньгах: пока имеется 600 руб. Откладываю от пенсии, — писала Субботина. — ЛО ВАГО дает командировку — безденежную. Если мне не удастся набрать денег достаточно для Киева, то позвольте занять у Вас рублей 300–400 с отдачей осенью, когда вернусь домой в Л[енинград]? Не знаю — как обойдусь без санатория?» — пыталась она заручиться поддержкой Тихова. И завершала рассказ о своих планах таким образом: «Быть бы здорова, а уж доберемся хоть пешком, как древние паломники! Душа того захотела!»[1846]
К сожалению, все эти планы пропали втуне. Здоровье Нины Михайловны неожиданно резко ухудшилось в феврале 1954 г., и это, вероятно, стало главной причиной отказа от поездки. «У меня здоровье сильно „дало крен“ с 20.II и д[о] с[их] п[ор] силы не вернулись, и напр[имер] дойти пешком до б[иблиоте]ки и обратно вызывает большое утомление…» — написала она Тихову накануне затмения — 29 июня 1954 г.[1847] В итоге 30 июня 1954 г. Нина Михайловна встречала в Пулкове — Пулковская обсерватория была вновь открыта в мае 1954 г., и это событие — открытие обсерватории после ее восстановления — она пропустить никак не могла.
Удивительно, но в дошедших до нас словах Субботиной не чувствуется особого разочарования от того, что она снова пропускает событие, к которому так стремилась. «Интересно, как будет завтра, 30 VI? Проектировала я взять свою трубу и наблюдать с балкона гостиницы — но перевозка — сложное дело и некому было помочь. Удовлетворилась занятиями в библиотеке и биноклем С. В. Романской, — писала она и продолжала: — Пребыванием в ГАО я очень довольна, хоть оно на порядок меньше Пулково. Но прямо чудеса, что оно восстановлено так скоро как ГАО». Нина Михайловна казалась спокойной и совершенно искренней, когда писала: «27.VI из Пулково уехали 20 аспирантов и астрофизиков в <…>[1848] посмотреть на затмение. Поехали в Пулковском маленьком автобусе за 800 км! Заедут в Пушкинские Горы. Пожелала им успеха и ясного неба, а сама порадовалась, что обитаю в Пулково и никуда меня из него не тянет». Казалось, как это ни невероятно, что Нина Михайловна закрыла эту главу своей жизни — радовалась прошлому и отставляла будущее более молодым. «…современные наблюдения требуют сложных приборов, а как любитель я пронаблюдала удачно 3 полных затмения. А неудачное — первое было в 1887 г. в Москве 19 VIII — видели ли Вы его? Какое темное небо нависло тогда над всеми ее окрестностями! Следующее неудачное выпало мне в 1945 году. И еще чемодан украли со всем имуществом! А впечатление от 3 удачных переживаю и теперь!» — писала она. Впервые здесь она назвала себя любителем, противопоставив тем самым «профессиональным» ученым, и даже немного порассуждала об этом: «Знают ли астрономы: а какие это трудности встречаются любителям? Да еще под старость, когда силы ослабели… Пулково мне всегда давало много бодрости духа и укрепляло во многом…»[1849]. Н. М. Субботина провела в Пулкове 2 недели и планировала вернуться в Ленинград уже 7 июля 1954 г., но 17 июля она все еще оставалась в Пулкове, дождавшись возвращения с затмения пулковской экспедиции с новостями. «Живу в ГАО уже месяц, — писала она Тихову и, не удержавшись, восклицала: — Как интересно в Пулкове! И денег хватает». И тут же принималась рассказывать: «Вернулись с затмения все. Оч[ень] хорошо удалось Калинину в с[еле] Алати близ Баку. Корона была очень длинная и узкая, очень слабая. Вида, точно как над пилоном Храма Солнца в Ф