– НАМ НЕ НАДО БОЛЬШЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ.
«Сволочь… ненавижу…» – скрипела я зубами, прокручивая в голове свои тогдашние беспомощные вопросы и растерянные уточнения. Нужно было коротко ответить – каким-нибудь холодным принятием, дескать, как скажешь, дорогой. Или: окей, я тебя поняла. И отключиться, закончить разговор. Закончить! Немедленно поставить точку. И – что бы ни было! – перетерпеть. Перетерпеть все, что предстояло – все равно ведь придется! Только тот момент утраченного достоинства уже будет не вернуть… И, кстати, неизвестно еще, как бы он реагировал дальше, если бы я проявила силу и независимость, а не растеклась утратившей форму лужей. Неизвестно…
Но когда разбивают сердце, а ты всего лишь женщина, разнежившаяся в любви… Но когда удар – как короткий тычок под дых… Я не знаю, кто бы смог – я нет, не смогла сохранить презрительную немногословность. Нет, глупые вопросы, путаные слова так и сыпались из меня – нарезающей круги по коридору офиса со все разраставшейся болью в груди, судорожно пытающейся что-то понять, что-то срочно изменить и поправить…
И этого я тоже не могла ему простить. И в этом моем малодушии он тоже был теперь виноват передо мной. И меня это мучило. «Господи, – молилась я мысленно всякий раз, когда за душу меня кусала ненависть, – позволь мне относиться к нему равнодушно! Позволь не испытать ничего, когда я встречусь с ним нечаянно».
Снова от метро через парк. Опять, опять этот парк. И сегодня тренинг. В том самом офисе. И, наверное, увижу его. Но мое сердце пусто.
Наконец-то, наконец оно пусто. Я так устала от ненависти, а еще раньше от горькой любви – что эта пустота – моя отдушина. Я должна испытать ее, эту пустоту, этот покой. Если случайной встречи не получится – сама к нему зайду. Просто проведать. То есть ему скажу, что проведать. А на самом деле – чтобы проверить! Проверить свое равнодушие. И надеюсь, оно достаточно безмятежно.
До тренинга час, специально вышла пораньше. На испытание равнодушия много времени не нужно. Да, лучше сразу зайду. А то буду еще на тренинге об этом думать, стану отвлекаться – оно мне надо?..
Я вхожу в офис. Подхожу к пропускной вертушке, касаюсь пропуском считывателя и иду к лифту, чуть-чуть волнуясь и с твердым намерением сразу подняться в его кабинет. Если он занят – просто поздороваюсь: мне главное ощутить, что пустота в душе никуда не делась, когда он предстанет прямо передо мной. Нужно убедиться, что ничего от его появления не изменится.
– Привет!
Виталик стоит у лифта и улыбается мне.
– Привет! – отвечаю ему – и понимаю, что в его лице сейчас больше растерянности, чем в моем. Отлично! Так я действительно равнодушна к нему наконец?!
– А ты что здесь… Я думал, ваши тренинги у нас кончились.
– Опять начались. С нами заключили договор на новую программу, пригласили именно меня.
– Здорово.
– Да. – Я улыбаюсь. И осознаю, что действительно прошлых чувств во мне не осталось. Но есть новое. Это чувство теплое, светлое – как издалека вспоминаешь о чем-то хорошем, но безусловно прошедшем и принадлежащем только прошлому, в сегодняшней жизни лишнем.
Подъехал лифт. Поднялись. Остановились в коридоре.
– У тебя время есть? – спросил он, кажется опасаясь, что придется сейчас расстаться.
– Совсем немножко.
Я улыбаюсь. Мне просто хорошо и спокойно. И все. И ничего не нужно.
– Заходи… Поболтаем. Давно тебя не видел. Как ты?
– Я хорошо…
Не стала я заходить к Виталику. Да, собственно, и не обещала – сказала: может быть, если получится. И не зашла.
Я почти бежала к метро – меня распирало от радости. На душе так было хорошо, как после долгой зимы, после тяжелой болезни. Свобода обнимала меня, я купалась в своей беззаботности. У меня нет любви. У меня нет ненависти. У МЕНЯ НЕТ ЗАВИСИМОСТИ! Я могу принимать любых пациентов. И пусть у них самих будет любовная зависимость – я сумею помочь им. И хорошо, что это все было со мной. Все-таки отрицательный опыт оставляет больше ценного жизненного багажа, чем положительный, больше дает… Но и больше отбирает. Он отбирает свежесть чувств – но дает устойчивость. Как прививка от болезни формирует невосприимчивость по отношению к возбудителям этой болезни.
Значит, я никогда больше не полюблю так ярко и счастливо.
Но и не окажусь впредь в такой чувственной пропасти. Не доведу себя до такого катастрофического непрофессионализма. Не разрушусь до таких руин.
Я решила попрощаться с Олегом.
Надеюсь, его консультации мне еще долго не понадобятся. И если ему самому потребуется помощь грамотного психолога – возможно, это буду я…
– Женя? – Олег с удивлением оторвался от монитора компьютера.
– Привет. Пришла сказать спасибо. Сегодня виделась с Виталиком.
Я выдержала паузу. Олег улыбался, ждал продолжения.
– Он мне понравился, – сказала я наконец. – Милый человек. И это все.
– И все? – ласково усмехнулся мой «гуру».
– Да. – Я устало опустилась на стул. – Признаться, это больше, чем я рассчитывала. Вообще-то надеялась, что удастся относиться к нему равнодушно, а получилось еще лучше. Он мне не нужен, но симпатичен. Просто по-человечески симпатичен, хотя и чуж. Правда, здорово?
– Угу. – Олег серьезно кивнул. И подтвердил мои собственные ощущения: – Вот ты и свободна.
Я вздохнула.
– Свободна. И пуста до гулкости. Знаешь, странно. У меня была такая эйфория по поводу этой свободы. А сейчас…
– Что?
– Грустно от пустоты. Чувство потери чего-то важного в себе.
– Это не настоящая пустота… Тебе аппендицит оперировали?
– Нет.
– Ну и хорошо. Просто хотел объяснить на примере. Когда удаляют какой-то воспаленный орган, вот хоть аппендикс, возникает временная полость. После ткани сходятся. Но сначала некоторое время продолжают держать старую форму. И поэтому шов немного втянут. А потом расправляется. Понимаешь?
– То есть это не пустота вызывает грусть, а…
– Привычка сильных переживаний. Которые мешали тебе и жить, и работать. Но очень тебя занимали. Ткани после аппендицита сходятся и заполняют образовавшуюся было полость. А пустоту в душе заполнят новые, более продуктивные переживания, чем те, от которых ты хотела избавиться и избавилась.
Я кивнула. Олег, как всегда, был прав.
Пожалуй, я еще не скоро смогу его консультировать…
А через два дня я наконец принимала клиентов в своем кабинете. Мое руководство, с готовностью обрушило на меня очень плотное расписание. Слава богу, добрая профессиональная слава, которая у меня была до срыва, еще не умерла среди наших клиентов. На меня опять стали записываться. Проблемы с детьми, с родителями, нелады с женами-мужьями, страхи, болезненная застенчивость, неудачные попытки создать или сохранить семью, нескладывающиеся отношения с противоположным полом – все это замелькало передо мной привычным хороводом…
– …Понимаете, – кусая губы, с трудом рассказывает девушка, – мой парень… он стал ко мне как-то… равнодушен, что ли… Понимаете, это невыносимо. Я не могу объяснить. Но… вижу огромную разницу… как раньше относился… а теперь он… А я уже совершенно не могу держать себя в руках, все время плачу. Не знаю, что мне делать.
Я киваю сочувственно – я все понимаю.
– Все время пытаюсь с ним как-то… объясниться, – продолжает она, с трудом подбирая и выдавливая слова, – но он… Звоню на работу – он вообще-то не любит, когда я его на работе отрываю… Вот. А я звоню – ну не могу не звонить, только о нем ведь и думаю. Вот… И сразу чуть не плачу – а он там жует, смеется с кем-то, потому что у него перерыв, у него хорошее настроение… У него всегда хорошее настроение, пока я не испорчу… И он болтает с товарищем. А я… Ну у меня сразу губы трясутся, комок в горле. Его это раздражает… В общем… ему как будто стало на меня наплевать… – Глаза девушки наполняются слезами. Она пробует сдержать их, но напрасно.
Вот и оно.
Передо мной агония отношений и любовная зависимость. И как я реагирую? Ничего личного. Только интересы клиентки.
– Понимаю, Аня, – говорю ей с сочувствием и твердостью. – Постарайтесь успокоиться и давайте обо всем поговорим подробно.
– Вы поможете мне? – Аня поднимает измученные глаза.
– Давайте лучше поработаем так, чтобы вы смогли помочь себе сами. Это будет надежнее…
Я чувствую себя сильной как никогда. И то, что еще недавно казалось неразрешимой бедой – стало бесценным жизненным опытом.
Аня ушла чуть ободренная, а на меня накатила усталость. Слава богу, ближайший час не занят. Я включила чайник, поставила музыку… Нет, это не усталость. Это скука. Мне скучно. Была я наполненной, но зависимой. Стала свободная. И пустая, как барабан.
Вот все вроде есть – а чего-то не хватает.
Ну хорошо. Понятно, чего не хватает-то… У Ани драма – да это ведь и жизнь. Буря эмоций, ни одного пустого миллиметрика в душе – все заполнено чувствами, надеждами, переживаниями. Вот только спросить меня: хочу ли я обратно туда, в ту бурю, которая есть беспросветность тоски и ожидания, зависимость, одинокий любовный бред? Господи, да не дай бог!
Ну и вот. Что и требовалось доказать.
Я отпила из кружки глоток – остывающий чай показался противным. Подошла к окну… Нет, не может быть! Кровь ударила в голову. Возле входа с краю парковки притулился его внедорожник. Нет, мне это мерещится… Да какое – мерещится! Что я – номеров его не знаю? Значит, явился… Я улыбалась бессмысленно, сердце стучало в мозгу гулкими ударами. Прислушалась к себе. Хорошо? Хорошо. Но, в общем, голова на месте. Не то что два месяца назад.
Спокойно собралась и вышла на улицу. Не буду его замечать сразу, посмотрю, что он собирается делать… Вит выбрался из машины. Заметил меня – я видела краем глаза. И… прошел мимо.
Я отошла подальше, прежде чем обернуться. А может, все же не заметил?.. Вернулась к проходной. Вит как раз получал гостевой пропуск. Два месяца назад я бы уже брела отсюда вон, с сердцем, в очередной раз пробитым острой болью. Я бы безутешно плакала от разочарования и обреченности. Возможно, затаилась бы в кустах, переживая адреналиновый шок, неотрывно глядя на двери офиса, пытаясь понять, что происходит. Или вернулась бы в офис, преодолев внутреннюю панику, – моих усилий хватило бы только на это, их не достало бы еще и на жизнерадостное лицо, беззаботную беседу. А сейчас…