Они проехали немного до ближайшего кафе, Настя припарковалась, зашли в помещение.
– Куда сядем? – подавленно спросила Алиса.
– Давай сюда, – выбрала Настя, подумав, что можно будет смотреть в окно, а не все время в лицо друг другу.
Официант принес меню.
– Тебе что заказать? – поинтересовалась Алиса, явно приободренная возможностью отвлечься. Видно было, что она изо всех сил старается справиться с собой.
– Кофе латте, – заказала Настя, обращаясь к официанту, – и воду без газа.
– Мне эспрессо, – хмуро добавила Алиса. – Десерт будешь?
– Нет. – Настя и подумать не могла о том, чтобы начать сейчас что-то жевать. Тем более наслаждаться десертом!
– Тогда все, – Алиса со вздохом закрыла меню. Официант кивнул и удалился. Опять повисла пауза.
Настя молчала, сцепив руки в замок и глядя в стол.
– Ты помнишь, когда-то говорила… что на чужом несчастье счастья не построишь? – тихо начала Алиса, тоже глядя куда-то в угол стола.
– А ты-то помнишь, что сама мне говорила?
– Я только теперь понимаю, что права была ты, а не я.
– Ну да, – усмехнулась Настя.
– Да! Ты была права! – горячо сама себя поддержала Алиса. – Видишь, что со мной случилось? А все почему? Потому что не построишь счастья на чужом несчастье! Вот именно! Как ты и говорила! – Алиса смотрела на Настю округлившимися глазами и произносила слова с такой избыточной убежденностью, что Настя невольно вжалась спиной в стул. – Не разбивай семью, Настя, – театральным шепотом попросила Алиса. – Это все, что у меня есть. Я же даже с работы давно ушла, у меня ничего, ничего нет, кроме Жени, пойми, совсем ничего! – Она снова повысила голос: – Я люблю его! Ну что мне тогда делать, если ты заберешь его у меня, что?! Что со мной будет, я же не знаю, я просто не хочу жить без него, не хочу!!
– И я не хотела… тогда… но пришлось, – тоже шепотом возразила Настя.
– Вот!! – Алиса воскликнула так торжествующе, будто они с Анастасией только что пришли к удобному для обеих общему решению. – Ты же все понимаешь! Ты сама через это прошла. Кто меня поймет, если не ты?
Настя опустила голову, чтобы ослабить неприятное чувство, которое внушала ей Алиса. Она сидела молча, а Алиса уже стояла, тоже глядя в стол, словно забывшись после своей обессиливающе энергичной речи. Настя, напрягаясь с болезненным усилием, пыталась вспомнить, что именно говорила Алиса тогда, пять лет назад, когда сама Настя почти валялась у нее в ногах, умоляя не уводить из семьи мужа.
– Ты говорила, без любви жить безнравственно. Ты же не услышала меня тогда. Мне было не легче, чем тебе.
– Но права-то оказалась ты! – с каким-то мрачным торжеством возразила Алиса. – Ты сказала: зло к тебе вернется. И оно вернулось, еще как!
– А ты сказала, что любовь все оправдывает, разве нет?
– Дура была! Жизни не понимала. Теперь ты в порядке, у тебя карьера, сын, а я… Алиса отвернулась к окну, по ее щеке побежала слеза, потом еще и еще. Она плакала и всхлипывала, а Настя пыталась вспомнить, что еще тогда говорила Алиса, что-то о неудачниках, что-то о штампах. Память отказывала ей, она была слишком напугана и взволнована.
– Но ты говорила другое! – в отчаянии воскликнула Настя.
– Да, но ты, а не я, оказалась права. Ты же знаешь, что зло возвращается – посмотреть хотя бы на меня! Как же ты теперь поступаешь вот так, противно своим принципам, если знаешь, что за это тебе будет расплата?! Все что угодно может случиться! Может, даже не с тобой, может, с ребенком твоим!
– Хватит! – Настя вскочила.
Алиса осела, опасаясь, что перегнула палку. Она смотрела со страхом, слезы совсем высохли на ее лице, выражение тоски и привычной боли опять выступило на нем.
Подошел официант с их заказом. Настя достала кошелек, бросила деньги на стол.
– Подожди, – печально попросила Алиса. – Ну выпей хоть водички, поговори со мной еще. Мне ведь и поговорить даже не с кем…
– Если хочешь, отвезу тебя обратно к твоей машине, – сказала Анастасия. Отпила из стакана с водой, с раздражением отшвырнув соломинку.
– Пойдем, – ухватилась Алиса за последнюю возможность, тоже доставая кошелек.
Они ехали молча.
– Ты ничего мне не скажешь? – не выдержала наконец Алиса.
– Не знаю, что тебе сказать, – вяло реагировала Настя. – Сама ничего не знаю.
Она довезла Алису до парковки, остановилась и молча смотрела сквозь лобовое стекло в одну какую-то точку.
– Спасибо, что подбросила, – кротко обронила Алиса, открывая дверцу. И, уже выбравшись наружу, еще держась за ручку двери и глядя в землю, со страстью отчаяния добавила: – Ну ты подумай о том, что я сказала. Я теперь за все расплачиваюсь. Знаю, сама заслужила. Но если ты поступишь так же – тебя ведь то же и ждет… Пока. – Дверца машины хлопнула.
Настя не ответила. Дождавшись, когда Алиса отойдет от машины, она осторожно тронулась, потом быстро набрала скорость и помчалась домой с тоской в душе и неразберихой в голове. Пошел дождь, и на сердце у нее было так же темно, как в дождящем небе. Она чувствовала подвох в запугиваниях Алисы, но и правоту ее – тоже чувствовала.
Настя проплакала весь вечер, скрываясь от мамы то в ванной, то в туалете, отворачиваясь от Сашки, чтобы он не заметил ее мокрых покрасневших глаз. Поздно, когда уже Саша спал, позвонил Женя, как у них было заведено. Она совсем отупела от слез и впала в апатию.
– Как ты, зая? Голос какой-то убитый.
– Нормально, – печально протянула Настя. – А ты как?
– Да все хорошо, Настюш. Вот в бассейне был. Зря ты со мной не пошла, все-таки лучше себя чувствуешь, после того как поплаваешь.
«Зря не пошла, – подумала Настя с досадой. – Ничего бы тогда и не случилось. Хотя…» Она вздохнула. Все, конечно, оставалось бы таким же, каким оно было на самом деле, хоть пойди она в бассейн сегодня с Женькой, хоть вообще никогда туда не ходи. Жаль только, что позаниматься с сыном, как собиралась, тоже толком не получилось, в таком-то настроении…
– Что делаешь? – спросил Женя. – Сашка спит?
– Спит. Телевизор смотрю, – выдавила Настя. – Спать хочу, буду уже ложиться.
– А, ну молодец, зай, это правильно. Ложись скорей, надо хоть иногда высыпаться. – Все-таки его беспокоил ее голос. Какой-то он был совершенно неживой. – У тебя, может, болит что-нибудь?
– Ничего у меня не болит, – отвечала Настя механическим голосом, еще больше растревоживая своего чуткого друга.
– Ну хорошо. – Он вздохнул. – Давай ложись скорей, а завтра обо всем поговорим, да?
– Ну да. Хотя о чем тут говорить-то? Ладно, Жень, пошла я. Пока.
– Ну пока. Целую… – Он не успел договорить – его перебили короткие гудки из трубки.
Женя закрыл машину и поднялся домой. Алиса вышла в прихожую.
– Привет, – буркнул он сухо, проходя в комнату.
– Привет. Ужинать будешь? – привычно преодолевая боль от его холодности, спросила жена.
– Давай…
Она обрадовалась. В последнее время он обычно от ужина отказывался, его согласие обещало Алисе редкие теперь посиделки с мужем, может быть, какой-то разговор – какое-то подобие семейной жизни, хоть какое-то общение. Женя явно избегал ее. Это, собственно, началось уже очень давно, Алиса и не помнила начала. Она долго старалась не замечать охлаждения мужа, охотно списывая его на усталость, на случайности и на собственную глупую впечатлительность. Когда обманывать себя стало уже бессмысленно, Алиса не могла припомнить, в связи с чем все это приключилось с их семьей, не могла нащупать в памяти этого момента.
До встречи с Женей у нее никогда не было действительно серьезного чувства к мужчине. Никакой ее роман не цеплял так, как зацепила вдруг эта любовь. В предыдущем браке все было наоборот. Того мужа, Мишу, она увела из другой семьи, с ним жила не долго, но весело. Он ее обожал – Алиса не сомневалась – и, конечно, был в шоке, когда она сказала, что уходит и вообще подает на развод. Пытался удержать. Но разве можно что-то противопоставить любви, да еще такой, которая коснулась Алисы с Женей?! Ради Жени она ушла с работы – а раньше стремилась сделать карьеру! Ради него научилась готовить… Ради него пыталась забеременеть столько лет, лечилась – все напрасно… Желанная беременность так и не наступила. К тому же очень быстро Женина любовь куда-то подевалась. А вот теперь разваливалась и семья. Между тем Алисе так и не удалось разлюбить его. Она не могла с ним расстаться – она совершенно была к этому не готова.
Алиса села напротив мужа и тоже положила себе порцию, хотя не очень хотела есть.
– Какие новости? – спросила, стараясь не замечать его угрюмости.
– Да какие новости, – глядя в тарелку, отмахнулся Женя. Он продолжал жевать, но, взглядывая исподлобья на жену, ловил ее неотступные, словно полные мольбы взгляды и терял аппетит. С трудом проглатывал. Наконец положил вилку, уставясь в стол, спросил:
– Алис, что-то сказать хочешь?
– Нет, – испугалась она. – А почему ты спрашиваешь?
– Ты так смотришь на меня, что я есть не могу, – признался Женя.
– Да я просто смотрю, просто соскучилась… Мы редко видимся. Просто рада, что ты дома, – вот и смотрю.
Жене стало не по себе.
– Алис, я поговорить с тобой хотел… Ну вот ты говоришь – редко видимся… А по-моему – слишком часто.
– То есть? – глаза Алисы стали привычно наливаться слезами, она пыталась сдерживаться.
– Тебе мало, а мне слишком всего этого много, понимаешь? – Он прямо взглянул на нее. – Ну как мы живем? Нас же вообще уже ничего не связывает, Алис, зачем это все?
– Что все? – спросила она, и предательская слеза все-таки побежала по щеке. В этот момент ей казалось, что она не любит его, а ненавидит. Так ненавидит, что не хочет отпускать.
Он вздохнул и замычал, как от зубной боли.
– Зачем нам так жить? Мы могли бы освободить друг друга от этой жизни, где нет ни любви, ни радости. Зачем тебе ждать меня каждый вечер, чтоб потом плакать, Алиса?
– Не буду, не буду, – заторопилась она. – Просто ты… Я… Я не хочу плакать, это нервы.