— Подожди, так а ты-то чего на свекровь наехала?
— А о чем я тебе полчаса рассказываю? Проснись!
— Прости, прослушала.
— Ладно. Я и вижу, что ты вся — в себе. Эта грымза — свекровь моя — купила Саньке кожаную куртку.
— Ну и хорошо. А ты чего возмущаешься?
— Она купила ему куртку за мои деньги!
— Ты ей одолжила?
— Нет!
— А… Саня дал, а с тобой не посоветовался?
— Нет! Она нашла мою заначку, вытащила и сделала сыночку сюрприз.
— Люд, поподробней. Какую заначку?
— Я месяц пахала, как проклятая. Офис одному оборудовала. Лицо кавказской национальности. Полгода как в дамках. Ума — как у курицы, вкусом вообще Бог обделил, зато понтов… Всю кровь выпил. Заплатил, правда. Я вначале думала ноутбук купить, а потом решила: не-ет, куплю себе шубу, компенсирую моральные издержки. Все. Накрылась моя шуба. «У тебя пальто еще приличное, а твой муж раздетым ходит. Хорошо, что у него мать есть. Пока я жива — есть кому о нем позаботиться».
— Успокойся. Ну, уже все, деньги потрачены. Так, а где она их нашла?
— Под простынями. Я ж говорю: заначку нашарила. Всюду лазит, все проверяет. В холодильнике, в шкафах, в белье моем! Вдруг я себе лифчик дорогой куплю? А главное — в мое отсутствие. У нее ключи есть. Влезет в дом и шарит, шарит повсюду. Заботится о мальчиках!
— Люд, да плюнь уже. Куртка — так куртка. Все равно — надо было покупать.
— Да пусть он сам на такую куртку себе заработает! А то он за сто рублей штаны протирает, а я — по двадцать часов в сутки — как папа Карло… И я же еще плохая. И меня же грабить можно. Она же меня ограбила!
— Люд, ну все, все… С Санькой из-за нее ссориться не стоит.
— Да не могу я ее уже видеть! Не могу! А мне сюсюкать с ней положено! «Ах, Валентина Алексеевна, как вы себя сегодня чувствуете? Какой вам сон приснился? Что вам доктор сказал?» Ненавижу! У тебя водка есть?
— Нету.
— Тогда давай, что есть. Вино, шампанское… О, шампанского у тебя нет? Отметим курточку. Господи, что они еще там творят?! Меня этот ребенок уже доконал!
Мирные крики из комнаты сменили какой-то грохот, не совсем мирные вопли и чей-то рев. Потом к нам на кухню влетел Тошка и начал ябедничать:
— Это не я, это Саня, я вообще в другом конце комнаты был.
— Что — не ты?
— Вазу разбил — не я. Санька налетел на стол, все и свалилось. Свечки мы подобрали, а вазу — уже нет.
— Какую вазу?
— Ту, что на столе стояла. Мам, ну вы его не ругайте, он же маленький.
За Тошкиной спиной ревел Санька, на всякий случай демонстрируя раскаяние. А вдруг и правда накажут?
— Антон! Ребенка я ругать не буду. А вот тебе точно влетит. — Я вылезла из-за стола, Людка — за мной. Надо все-таки посмотреть, что они там натворили. — Вы во что играли?
— В «панас». Это он захотел.
— Антон, будь мужчиной. Прячешься за малыша. Позорище!
— И ничего я не прячусь. Я правду говорю, — надулся Тошка. — Я вообще в «Контр-страйк» играл. А он ныл, что ему скучно. Я ему не нянька.
— Нет, ты посмотри, что они сделали. Они же Венькину вазу разбили, — рявкнула Людка. — Я этому паршивцу сейчас все уши оборву. А ну, иди сюда.
Санька быстренько среагировал на мамино приказание, тут же спрятавшись за мою спину. Решил, что так безопаснее.
— Жан, я тебе найду точно такую, — Люда явно расстроилась.
— Перестань. Дети есть дети. Тем более — виноват всегда старший. Знаешь, сколько мои посуды перебили? На пару хозяйственных магазинов хватит.
— Ты не понимаешь, это же не просто ваза, это — символ. Теперь она осталась одна. Нужно срочно найти парную.
— Люд, не бери в голову. Считай — Провидение подсказывает: не найти мне счастья в личной жизни. Сама понимаешь: устами, то есть руками, ребенка…
— Никогда так не говори — накличешь. Вот посмотришь, я найду замену.
Чему? Судьбе, что ли? Черепки были выброшены, на столик переселился горшок с фиалкой (нужно же чем-то занять опустевшее место), гости, наконец, ушли домой. В доме снова воцарилось относительное спокойствие. Хотя вазу было все-таки жалко…
«Здравствуй, Жанна!
Спасибо тебе за комплименты в мой адрес. Я даже где-то смущен, хотя, честно скажу — читать приятно.
Не сочти нескромным мое желание узнать о тебе больше (ты сама дала мне карт-бланш, вот я и воспользовался случаем). Расскажи подробней о своей жизни: как живешь, с кем, где работаешь. И спрашивай меня. Невозможно узнать человека ближе, не обмениваясь с ним информацией или обмениваясь скупо. Поэтому позволю себе надеяться на большое (очень-очень большое) ответное письмо от тебя. Буду ждать с большим нетерпением. Саша».
А как, оказывается, приятно получать письма. Даже по электронной почте. Даже от незнакомого человека. Только вот отвечать-то ему — что? Дурить голову человеку, как советовала Женька, не хочется совершенно. Противно как-то. А что тогда писать? Что во мне есть такого, что способно заинтересовать мужчину? Настолько, чтобы он захотел продолжить со мной знакомство? То-то и оно, что — ничегошеньки. Ни ума особого, ни внешности. Ни талантов никаких, даже самых завалященьких. Ну и ладно. Именно так и напишем.
«Здравствуй, Саша!
Что я могу сказать о себе? Я — самая обыкновенная женщина. Живу самой обыкновенной жизнью.
Когда-то казалось, что впереди нас всех ожидает что-то яркое и удивительное. Все мы, наверное, мечтали об этом. Но жизнь идет так, как идет, и очень часто — совсем не так, как хочется.
Хотя, по большому счету, мою жизнь нельзя назвать неудачной: у меня есть работа, у меня есть дети — казалось бы, главные составляющие успешности любой женщины. Но — для счастья этого мало. Для счастья нужно, чтобы не было одиночества. Одиночество просто противопоказано любому человеку: как женщине, так, впрочем, и мужчине. Просто любому из нас нужен рядом человек, «созвучный» его душе, человек, с которым можно поделиться всем: радостью, бедой, который всегда поймет и всегда поддержит. Это в идеале, конечно. В жизни часто иначе. Мы с мужем расстались. Кто был прав, кто — виноват, уже неважно. У него теперь другая семья, и я об этом не жалею. Но, как и любой женщине, мне тоже хочется счастья. Не знаю, насколько реально такое желание, но — хочется.
Саша, я благодарна тебе за письмо и очень надеюсь на ответное. Жанна».
— Нет, ты бы видела — какой мужчина! — Женька возвращалась от стоматолога, и ей просто необходимо было с кем-то поделиться впечатлениями. Димка ее для этой цели подходил, видимо, не очень, поэтому она и завернула к нам. — Я влюбилась с первого взгляда.
— По-моему, уж в кого-кого, а в стоматолога ты не могла влюбиться по определению. Сколько тебя помню, ты их боялась панически и в кресле сидела, зажмурившись.
— Так можешь себе представить, что это за мужик, если я даже бояться забыла?! Я вошла, увидела и — все — пропала! У меня ноги подкосились.
— От страха.
— От страха — дрожали, пока я в кабинет шла. А потом — подкосились. Даже не помню, как в кресле оказалась. Какие у него руки! Мягкие, нежные. Как же он обнимать должен. Полжизни отдать не жалко.
— Женька, руки у него — рабочий инструмент. Он должен быть нежным, чтоб ты с перепугу из кресла не выскочила и не сбежала. Со своими деньгами. Очнись, сейчас не нежность — конъюнктура!
— А голос…
— Женька!
— А глаза какие! Ты бы видела!
— Здрасьте, ты когда глаза-то рассматривала?
— Он же наклоняется. Глаза — в десяти сантиметрах от твоего лица. Я сижу — и дышать не могу. Перехватывает. Представляешь — вот он, рядом, чуть-чуть — и поцеловал бы. А ты сидишь с открытым ртом, как полная дура.
— Какого цвета?
— Что?
— Глаза — какого цвета?
— Не знаю… Не рассмотрела. Да это неважно.
— Действительно…
— Что ты понимаешь! Они глубокие! И вообще, он — такой, такой… В общем, я нашла мужчину своей мечты.
— Я тебя поздравляю с романтическим знакомством. На первом свидании кавалер нежно удалил даме коренной зуб.
— Ну и что? Я приду к нему с цветами и бутылкой коньяка и приглашу его на свидание…
— Че-его???
— А что? Нет, я такого случая не упущу. Вот увидишь.
— Женька, окстись. Он, скорее всего, женат.
— Кольца не было. А даже если и женат… Жена — не стенка…
— Тебя уже отодвинули в свое время. И меня — тоже отодвинули.
— Вот поэтому и я имею полное моральное право. И ты — тоже. На войне, как на войне. Мы — амазонки в битве за мужиков.
— Жень, помолчи, а? У тебя наркоз вон не отошел еще — язык еле ворочается. Амазонка нашлась.
— А кому ж и быть-то… Слушай, а какие они все трусы!
— Кто?
— Да мужики же! Выхожу я из кабинета — перед регистратурой стоят два амбала. Каждый — два на два: два метра в высоту, два — в ширину. На вид — лица кавказской национальности, восточные мужчины: «Знай свое мэсто, жэнщына!». Медсестричка — до плеча им не достает — пытается их записать на прием. В понедельник не может один, во вторник — другой, в среду — первый, в четверг — второй.
«— Ну, так идите, когда кому удобно.
— Нет, мы только вместе. Вместе мы придем, а по одному — не решимся!».
Что б ты сказала? А перед женами небось орлы!
А письма от Александра не было. И почему-то меня это здорово цеплял. Ну конечно, было бы странно, если бы тебе ответили. Кому ты нужна? Да никому. По свету ходят сотни, нет — тысячи молодых, красивых, умных, талантливых, а главное — бездетных девушек, кому интересно общаться со старой калошей?!
Главное, пока я не повелась на Женькину авантюру и не выставила себя «на продажу», как-то особо сильно и не переживала по этому поводу. А теперь стало обидно.
Стараясь не попадаться детям, я по нескольку раз в день заглядывала в почту. И все время видела одну и ту же надпись: «У вас нет непрочитанных сообщений». «Нет — так нет, до завтрашнего дня — не смотреть. Идиотка, делать тебе больше нечего — дергаешься из-за какого-то мужика, которого в глаза не видела и — что самое главное — видеть не собираешься! Ты же все равно не думала выходить за пределы писем!» — ругала я себя каждый раз. Ругать-то ругала, но как только компьютер оказывался свободным, быстренько набирала свой e-mail, чтобы в очередной раз прочесть фразу про отсутствие сообщений.