— Ну!.. — Коннерс нервно засмеялся. — Знаешь что, давай-ка выпьем. У меня в подсобке бутылочка «Хейга». Пропустим по рюмочке для согрева — сразу полегчает.
Майк Фостер понуро брел по вечерним улицам среди толп спешащих домой покупателей. Его толкали со всех сторон, но мальчик не обращал на это внимания. Свет, вспышки рекламы, смех прохожих, гудки машин — Майк механически переставлял ноги, ничего не видя и не слыша.
Справа замерцала и вспыхнула неоновая вывеска — яркая, большая, красочная:
МИР — ЗЕМЛЕ
СЧАСТЬЕ — ЛЮДЯМ
ОБЩЕСТВЕННОЕ УБЕЖИЩЕ
вход — 50 центов
Бен БоваЧАСТНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО
По-моему, читать этот рассказ очень приятно. Испытываешь чувство глубокого удовлетворения — оказывается, и у них такой же бардак!
Идея
Это произошло в конце апреля, где-то около полуночи, когда оба друга готовились к выпускным экзаменам.
Марк Москович, известный под прозвищем Марк-Монах, и Мицуи Минимата делили комнату над одной из самых захудалых лавок для наркоманов в Беркли, неподалеку от университета. Мицуи упрямо шел вперед к намеченной цели — докторской степени по электронике; Марк защищался по логике. Немногие их знакомые уверяли впоследствии, что идею наверняка навеяли странные ароматы, поднимавшиеся в комнату из лавчонки.
Благодаря обильному волосяному покрову и густым нависшим бровям Марк смахивал на питекантропа, но этот книжный червь был на удивление робок и нелюдим. Мицуи являлся полной его противоположностью — миниатюрный, постоянно улыбающийся, чрезвычайно вежливый и разговорчивый собеседник. Если Марк обычно сидел, скорбно нахмурившись, то Мицуи носился по комнате подобно возбужденному электрону.
Он как раз снял со стола тяжеленный том по электронике и на заплетающихся ногах направился к креслу, но споткнулся о коврик и полетел на пол. Грохот заставил очнуться погруженного в раздумья Марка, и его остекленелые глаза постепенно приобрели осмысленное выражение. Мицуи медленно сел и затряс головой, а Марк оторвал тело от застонавшего дивана, служившего ему троном, одной рукой подхватил маленького японца, второй — огромный фолиант и благополучно доставил обоих в кресло.
— Тысячекратно тебя благодарю, — молвил Мицуи и резко втянул в себя воздух, тем самым показывая, что он недостоин доброты своего друга.
— Выбирай книги себе по размеру, — посоветовал Марк. В его устах эта реплика звучала едкой остротой.
Мицуи пожал плечами.
— Мне по размеру книг нет. Во всяком случае, по электронике. Они все весят с тонну.
Марк бросил взгляд на объемистый том.
— Не понимаю, почему книги до сих пор печатают на бумаге. Разве электроны не легче?
— И дешевле к тому же.
— Гм-м, — сказал Марк.
— Гм-м, — сказал Мицуи.
Больше они об этой идее не говорили. По крайней мере друг с другом. Через месяц оба защитились, и каждый пошел своей дорогой.
Предложение
Джин Рокмор растерянно смотрел на заросшего до бровей молодого человека, сидящего у него в кабинете. «Марк М. Москович, доктор философии» — гласила визитная карточка посетителя. И больше ничего — ни телефона, ни адреса. Рокмор попытался занять гостя ни к чему не обязывающим разговором, а сам исподтишка наблюдал за ним. Больше всего молодой человек походил на воспитанника борцовской школы, несмотря на костюм-тройку и старомодный галстук. А может, и напротив, именно благодаря им — одежда была словно с чужого плеча, и гость чувствовал себя в ней явно неловко.
Несколько минут Рокмор болтал о погоде, об ужасном городском транспорте, о разгуле бандитизма на улицах Манхэттена… Посетитель лишь изредка хмыкал в ответ.
«За что? — внутренне стенал Рокмор. — Почему все эти психи валятся на меня? В конце концов, я уже вице-президент! Я должен заключать торговые сделки и ужинать со знаменитыми писателями. Отец Шарлей мог бы по крайней мере поручить мне рекламу… А вместо этого я должен сидеть здесь и ублажать бессловесных образин!»
Рокмор, походивший на хориста из бродвейского мюзикла (кем он в прошлом и был), пригладил редеющие светлые волосы и наконец спросил:
— Ну-с, так о чем вы хотели со мной побеседовать, мистер Мос… простите, доктор Москович?
— Об электронных книгах, — сказал Марк.
— Об электронных книгах? — переспросил Рокмор.
— Угу, — кивнул Марк.
Следующие три часа говорил только он.
Мицуи обошелся практически без слов, а если и говорил, то, разумеется, на японском — языке простом и одновременно емком. Большую часть времени он сидел рядом с вице-президентом по новой технике электротехнической и судостроительной фирмы «Канагава», склонившись над карманным компьютером. Вице-президент широко улыбался и радостно кивал, глядя на крохотный экранчик со светящимися цифрами.
Реакция
Роберт Эммет Липтон, президент «Хубрис-Букс» — подразделения фирмы «Веселые игры», которая являлась филиалом компании «Ритуальные услуги», которая, в свою очередь, являлась собственностью «Эмпайр-стэйт-банка» (и, по слухам, мафии), — не мог поверить собственным ушам.
— Электронные книги?!
При этом Липтон нежно улыбался зятю. С Рокмором нельзя было вести себя резко — он просто начинал плакать и бежал домой к Шарлей, а та потом звонила матери и жаловалась на бессердечного отца, избравшего объектом своей грубости такую тонкую натуру, как Джин.
Поэтому президент «Хубрис-Букс» медленно покачивался в большом кожаном кресле и, напустив на себя заинтересованный вид, слушал очередные бредни зятя. Липтон вздохнул про себя, вспомнив, как Рокмор предложил редакционной коллегии прекратить печатать вяло покупаемые книги и выпускать одни бестселлеры. Тогда Рокмор только-только закончил летние управленческие курсы в Гарварде. Десять лет спустя он разбирался в издательском деле на том же уровне. Но Шарлей была с ним счастлива, а значит, была счастлива мать Шарлей, и потому Липтон позволял Рокмору строить из себя руководителя.
— Таким образом, — продолжал Рокмор, — удастся сделать ее не больше книги. Экран такой книги будет размером со страницу и сможет показывать страницу текста или цветных иллюстраций.
— Ты представляешь, во что обойдется цветоделение? — перебил Липтон, но тут же пожалел о своей грубости и потянулся к полке с бумажными салфетками.
Однако Рокмор против обыкновения не ударился в слезы, а самодовольно ухмыльнулся.
— Никакого цветоделения, папа. Чистая электроника.
— Никакого цветоделения? — ошарашенно повторил Липтон.
— Да. Вообще не надо типографий. И бумаги не надо. Это все равно что держать в ладони телевизор размером с… э-э… ладонь.
— Не надо типографий? — слабо прозвучал голос Липтона. — Не надо бумаги?
— Все делает электроника. Компьютеры.
В голове Липтона царило полное смятение. Месячные расходы на производство… Точные суммы стерлись из памяти, но они просто чудовищны — и в основном из-за транспортировки тонн бумаги от фабрик до типографий, от типографий к складам, от складов к оптовикам, от оптовиков…
Он решительно выпрямился в кресле.
— Так, говоришь, бумага не нужна?
Мицуи низко поклонился президенту «Канагавы». Благородный старец с густыми серебристыми волосами, в глазах которого все еще светилась напряженная работа мысли, сидел на мягком обитом полу в великолепном темно-синем кимоно. Он чуть заметно кивнул молодому инженеру и вице-президенту по новой технике, одетым в западные деловые костюмы, и коротким жестом велел им садиться. Долгие секунды стояла тишина, пока любимица главы фирмы, девушка умопомрачительной хрупкости и красоты, ставила миниатюрные чашечки и наливала чай.
По знаку вице-президента Мицуи достал из внутреннего кармана пиджака изящный пакет в дорогой золотистой обертке, перевязанный шелковой лентой цвета президентского кимоно, и, склонив голову, протянул его старику. Тонкая улыбка скользнула по суровому лицу главы фирмы. Как было известно, он по-детски любил принимать подарки. Очень осторожно президент развязал ленту, развернул бумагу и выбрал из коробки предмет величиной с маленькую книгу. Большую часть его поверхности занимал экран с тремя кнопками внизу.
Старик вопросительно поднял кустистые брови. Вице-президент указал, что надо нажать на первую, ярко-зеленую. Экран высветил список названий, среди них — все бестселлеры месяца. Повинуясь нажатию кнопки, меньше чем за минуту экран показал первые страницы полудюжины книг.
Широкая улыбка легла на лицо президента. Он повернулся к Мицуи, вытянул правую руку и сжал плечо молодого инженера, словно отец, преисполненный гордости за подающего надежды отпрыска.
Оценка
Липтон сидел во главе стола в конференц-зале. Вокруг него располагались вице-президенты: Редакторат, Производство, Реклама, Сбыт, Авторские права, Юридический, Финансы, Кадры. И зять. Впервые за десять лет, которые Рокмор был женат на его дочери, Липтон смотрел на зятя с приязнью.
— Господа, — начал президент «Хубрис-Букс», как обычно елейно кивнул Редакторату и Авторским правам, — и дамы…
Все пришли в замешательство, когда он предоставил слово Рокмору, и были просто потрясены, когда за пятнадцать минут изложения идеи бывший хорист ни разу не сбился. Впервые Липтон попросил своего зятя выступить на совете директоров, и уж безусловно впервые Рокмор говорил что-то осмысленное.
Впрочем, так ли? Никто не хотел высказываться первым. С одной стороны, Рокмор вел себя уверенно, но, с другой стороны, это могло оказаться ловушкой. Возможно, Липтон в конце концов все-таки решил вышвырнуть зятя из совета директоров.
Молчание тянулось до неприличия долго. Наконец Редакторат не выдержала.
— Опять бездушная техника, — сказала она, машинально теребя галстук блузки. — Достаточно было компьютеризации делопроизводства. Мои люди привыкали неделями! Некоторые до сих пор в растерянности.