– Прекрасно, – сказала она, окинув меня оценивающим взглядом. – Начнем. Вы уже решили, какой тип платья предпочитаете?
Я покачала головой.
– На первой свадьбе я была в бальном наряде, но…
Она решительно покачала головой:
– Не подходит для вашей фигуры. Нужно что-то узкое в бедрах. Возможно, годе. Или с клешем от колена. Пойду подберу ассортимент вашего размера. – Приложив палец к подбородку, она еще что-то прикинула. – Только не белое, нет-нет. После развода это неуместно.
– Я не разведена, – возмутилась я. – Он умер. Мой первый муж умер.
Рука Джины осторожно коснулась моего плеча. Вероника нахмурилась:
– Извините, я просто подумала… Все же в любом случае для повторного брака белый не подходит. Но мы подберем вам что-нибудь замечательное.
Она вытащила сантиметр и быстро обмерила меня: бюст, талия, бедра, а затем удалилась в скрытую от нас часть магазина.
– Раскомандовалась, – негромко проворчала Джина.
– Она ведь не знала, – заступилась за продавщицу Сьюзен. – Откуда же ей знать.
– Все в порядке, – заторопилась я. – Главное, давайте выберем платье.
Как только у меня появится платье, затея со свадьбой покажется более реальной. Наверное, это мне и нужно, чтобы в голове все улеглось: ощущение реальности.
Минуту спустя Вероника вернулась, катя перед собой вешалку с целым рядом платьев цвета сливок и слоновой кости. Были среди них и простые, облегающие, и вычурные, с длинным треном, с бисерной вышивкой.
– Иногда на вешалке платье кажется совершенно не тем, а при примерке оказывается самым подходящим, – изрекла она, точно приоткрывая нам бездны премудрости.
Я кивнула и приняла из ее рук первое: шелковый струящийся чехол цвета слоновой кости со шнуровкой сзади.
– В примерочной висит комбинация и бюстгальтеры без лямок разных размеров, – сказала Вероника. – Наденьте под платье удобное белье, и я помогу вам застегнуться. Позовите, когда будете готовы.
Она открыла передо мной дверь примерочной, и я быстро натянула бюстгальтер и комбинацию, а потом ввинтилась в платье. Оно красиво драпировало все мои изгибы, и я замерла перед зеркалом, вдруг изумленная собственным обликом: вновь невеста, спустя столько лет.
Это шелковое платье не имело ничего общего с тем кружевным, которое было на мне на свадьбе с Патриком, и это меня обрадовало: вот и хорошо, ведь и свадьба – другая. И может быть – почему нет? – это значит, что любовь к Дэну и не должна напоминать любовь к Патрику, и если я чувствую себя по-другому, то это нормально.
– Привет, новая я, – с улыбкой шепнула я своему отражению. – Ты живешь здесь, в реальности. Не забывай об этом.
– Помощь нужна? – спросила Вероника из-за двери примерочной, и я ей открыла. – О-ля-ля! – театрально воскликнула она. – Фантастическая красавица!
Я улыбнулась ей в зеркале, и она принялась зашнуровывать спинку платья. Тем временем я снова уставилась на свое отражение. Я вполне могла себе представить, как иду в этом наряде к алтарю. Видела Дэна, который ждет меня, сияет улыбкой мне навстречу. Отлично, хороший знак. Вероника затягивала шнурки, а я, наоборот, расслабилась.
Закончив, Вероника развернула меня так, чтобы я смогла увидеть в зеркале и спину, и повторила, что в этом платье я – красавица. Затем она вывела меня в демонстрационный зал, и Джина так и засияла, а Сьюзен даже в ладоши захлопала.
– Как в сказке, Кейт! – воскликнула она.
– Да, ты очень красивая, – широко раскрыв глаза, выдохнула Джина.
Я обернулась поглядеть на себя в трельяже и увидела то же, что видели они: это платье идеально подчеркивает все мои преимущества. В зеркале отражалась и часть улицы, поток прохожих, кое-кто заглядывал на ходу в окно – интересно, видят ли они меня и какой? Кажусь ли счастливой невестой, впервые идущей к алтарю? Ведь не стоит же на мне клеймо: ВДОВА. Если я и ношу траурную повязку, то на сердце.
– Идеальное платье, – обернулась я к Веронике. – Думаю, другие и мерить не стоит.
– Чушь! – воскликнула она. – Вы в любом платье будете прекрасны. Это мы повесим сюда, к отобранным, а вы примерите следующее.
Я мрачно глянула на целый ряд дожидавшихся меня платьев.
– Вы хотите, чтобы я перемерила все?
Вероника слегка усмехнулась:
– Именно так обычно поступают невесты.
Сьюзен бросила на меня предостерегающий взгляд, и я, пожав плечами, вернулась в примерочную. Битый час она и Джина охали и ахали при виде каждого надетого мной платья. Пуговицы и шнуровка становились все изощреннее, мне казалось, что хорошо бы защитить диссертацию по ракетным двигателям, а потом уж пытаться понять, как эти застежки устроены.
И наконец Вероника сняла с вешалки дивное платье, поднесла мне.
– Мое любимое, – сказала она. – Думаю, вам тоже понравится.
Я посмотрела на это кружево – чистые, плавные линии, фестончатый вырез декольте сердечком, завышенная талия, длинный пышный трен. Что-то сдавило грудь.
– Венецианские кружева, – пробормотала я, притронувшись к лифу.
– Верно, – удивилась Вероника. – Откуда вы знаете?
Я вздохнула.
– Почти такое же платье я надевала на первую свадьбу.
– Чудесно! – воскликнула она, совершенно превратно меня поняв. – Значит, оно вам понравится. Уверена, оно и сядет на вас идеально.
– Я не хочу… – попыталась я возразить, но Вероника уже загнала меня в примерочную, посулив вернуться через две минуты и помочь с пуговицами.
По меньшей мере с минуту я молча смотрела на это платье, потом потянулась к нему, осторожно погладила перламутровые пуговицы на спине. Вспомнилось, как двенадцать лет назад, когда мы танцевали на свадьбе, Патрик провел рукой по пуговицам моего платья и шепнул мне: «С каким наслаждением я сниму с вас это платье, миссис Уэйтмен!»
Дрожь пронзила меня. Я сдвинула руку к кружеву, обрамляющему декольте. Вспомнилось прикосновение Патрика, теплые пальцы на моей коже, под самой ключицей.
– Подумать только, ты теперь моя навсегда, – шепнул он мне. Это был наш первый танец.
Пронзительный голос Вероники вторгся в мои воспоминания:
– Готовы? Застегивать?
Я шмыгнула носом, вытерла глаза.
– Почти. Минуточку.
Я вновь постаралась отогнать мысли о первой свадьбе и натянула красивое платье цвета слоновой кости.
– Готова! – крикнула я, дверь распахнулась, и влетела Вероника.
Проворные ловкие пальцы перебирали пуговицы, а я так и не взглянула больше в зеркало, пока Вероника не вывела меня в демонстрационный зал.
– Кейт! – выдохнула Сьюзен. Джина вытаращилась молча.
Я присмотрелась к своему отражению и поняла, что на мне это платье еще больше напоминает то, первое. Я обернулась к сестре и подруге: они молча смотрели на меня.
– Оно очень похоже… – выдавила из себя Джина.
– Знаю, – тихо ответила я.
Они все так же неотрывно глядели на меня, пока я расправляла на себе тонкое кружево. Словно вместо платья я надела на себя воспоминания.
– Ты в нем очень красивая, Кейт, – сказала наконец Сьюзен.
– Спасибо, – глухо ответила я и снова обернулась к зеркалу. И пока я смотрела на это платье – на платье, в котором я, конечно же, не могу выйти замуж за Дэна, – какое-то движение снаружи, на улице, привлекло мое внимание, отразившись в зеркале. Все вокруг замерло, застыло, когда я встретилась глазами с девочкой, заглянувшей с улицы в окно ателье для новобрачных. Она держала за руку мужчину, вероятно отца, и лицо у нее было грустное. Я сразу же узнала ее. Но ведь это немыслимо!
– Ханна? – прошептала я, и сердце неистово забилось. Резко обернувшись, я посмотрела прямо в окно. Я готова была поклясться, что только что видела ту самую девочку из своих снов. Но ведь этого не может быть! Не может быть такой девочки в реальной жизни.
Или все-таки?
Девочка удивленно смотрела на меня, что-то ее озадачило, а мужчина, ничего не замечая, повел ее дальше. Почему у нее был такой изумленный вид? Она тоже узнала меня? Или увидела перед собой сумасшедшую тетку в свадебном наряде, которая вытаращилась на нее, словно на привидение?
– Кейт? – Испуганный голос Сьюзен доносился откуда-то издалека. – Кейт? Что с тобой?
Не отвечая ей, я крикнула: «Ханна», уже громко, словно девочка могла услышать меня сквозь стекло. Но она уже почти скрылась из виду, а все, кто был в ателье, включая мою сестру и мою лучшую подругу, смотрели на меня как на сумасшедшую. Так оно, наверное, и есть. Но мне вдруг стало все равно.
Я ринулась к двери, но Вероника перехватила меня, вцепилась накрепко:
– Куда, куда! – затараторила сердито. – Вы не уйдете в нашем платье, пока не заплатите.
– Конечно, конечно! – Я попыталась скинуть с себя платье – прямо в демонстрационном зале – и слышала, как Сьюзен кричит мне, умоляя остановиться, а Джина все переспрашивает: да что же это такое, – но почти не разбирала слов. Платье никак не снималось, петли были тугие, пуговицы не расстегивались, дотянуться до них не получалось.
– Помогите же мне, – вскрикнула я.
Сьюзен так и стояла столбом, но Джина ринулась ко мне и принялась быстро-быстро расстегивать пуговицы.
Пока она справилась, пока я сбросила платье, туфли на каблуках, было уже поздно. И все-таки я подбежала к двери, как была, в лифчике и комбинации, выскочила на улицу, не обращая внимания на смех и свист.
– Ханна! – звала я. – Ханна! – И в отчаянии оглядывала улицу, но девочка и мужчина давно скрылись. Я повернулась и вошла обратно в салон. Вероника глядела на меня возмущенно, Сьюзен и Джина – с тревогой.
– Кейт? – заговорила наконец Джина. – Что это было?
– Мне показалась, я увидела знакомое лицо, – еле выговорила я.
– Ладно, давай ты оденешься, и пойдем, – заговорила Сьюзен, входя в привычную роль ответственной-за-все. Обхватила меня за плечи и повела обратно в примерочную.
– Если платье пострадало, придется за него заплатить! – крикнула нам вслед Вероника.
Сьюзен резко обернулась к ней.
– Ничего ему не сделалось! – рявкнула она. – Будьте так любезны его повесить, мы уходим!