– А как та девочка подошла к нам, когда мы обедали в кафе, и почему-то приняла Патрика за этого – как звали того актера, который играл Марка Дарси?
Джина расхохоталась:
– Точно! Колин Фёрт. Она только что посмотрела фильм с ним, и решила, что они с Патриком на одно лицо.
– Он все пытался ей объяснить, что он не актер, обычный человек, но это не помогло. Девочка знай себе твердила: «Колин Фёрт сказал бы то же самое».
– Господи, Патрик тебя этим потом месяцами дразнил, да? – подхватила Джина и попыталась заговорить басом, подражая Патрику, подражающему британскому акценту: – «Я Колин Фёрт, и ты должна во всем меня слушаться. Я звезда».
Я невольно рассмеялась.
– Я скучаю по ним, – тихо проговорила Джина.
– Да. И я тоскую.
Мы договорились вместе поужинать на следующей неделе и распрощались. Глубокий вдох – и я набрала номер Джоан.
– Как ты, лапонька? – сразу же спросила она.
– Как обычно восемнадцатого сентября, – ответила я.
– Легче не становится, это оказалась неправда, – сказала она. – Каждый год думаешь, мол, прошла еще шажок по пути к исцелению, и каждый год в этот день вновь оказываешься на том же месте.
– Именно так, – сказала я. Джоан все понимает. – Как ты?
Мы немного поболтали о Патрике. Потом, припомнив свой сон, я спросила Джоан:
– А ты прошла маммографию, как мы договаривались?
– А, да! Как раз собиралась тебе сказать! – воскликнула она. – Я сходила. Та женщина, которая делает маммографию, – как она называется? Рентгенолог? – сказала, с виду все в порядке, в одном только месте им что-то не понравилось, и они взяли кусочек на биопсию. Врачи настроены бодро, результат на днях будет готов, и я уверена, все в порядке, – но все равно спасибо, что заставила меня сходить. Намного приятнее знать, что у меня ничего плохого нет.
– Хорошо, – ответила я, хотя и встревожилась при упоминании о биопсии. Образ облысевшей, ослабленной химиотерапией Джоан так и стоял у меня перед глазами. – Сообщи мне, когда получишь результаты, хорошо?
– Конечно, лапонька, – пообещала она.
После этого разговора я так и осталась сидеть на кухне перед остывшей чашкой кофе. Боль утраты раздирала душу, и сколько ни вспоминай смешное, сколько ни плачь о потере, легче не становится.
– Патрик, ты слышишь меня? – позвала я. – Я люблю тебя. Никогда не переставала тебя любить. Я каждый день тоскую о тебе. – Я чуть помолчала и тихо-тихо добавила: – Я знала еще прежде, чем впервые увидела тебя…
Но в ответ тишина.
И вдруг – звонок. Я даже испугалась, тем более что номер не определился. Обычно в таких случаях я жду, чтобы телефон переключился на голосовую почту, но мне было так одиноко и грустно, что я взяла трубку и сказала «Алло».
– Кейт Уэйтмен? – женский голос, вроде бы знакомый, но я не могла сообразить, кто это.
– Да.
– Отлично. Это Карен Дэвидсон.
Сердце подскочило и застряло в горле.
– Карен, вы!
– Я звоню сообщить вам замечательные новости, Кейт! Вы внесены в список кандидатов на усыновление. Сертификат уже готов.
Я не могла поверить. Попросила повторить, и она повторила.
– Вы будете прекрасной приемной матерью, Кейт, мы все в этом уверены, – сказала она. – Поздравляю! Мы рады, что вы теперь в нашей команде.
Сердце стучало с удвоенной скоростью.
– Я скоро стану матерью, – не веря себе, прошептала я.
– Непременно станете, – сказала Кейт.
– Как вы думаете, есть надежда, что я смогу удочерить ту девочку, с которой сейчас занимаюсь? – спохватилась я. – Элли Валчер?
– Почему бы и нет, – было слышно, что Карен улыбается, – если ей нужна семья, а вы как раз обладаете навыками для работы со слабослышащими детьми.
Я покачала головой, подняла глаза к потолку. Должно быть, это Патрик все устроил. Да, я угадала верно: к этому и вели мои сны. Именно сегодня, восемнадцатого сентября.
– Карен, не знаю, как вас и благодарить.
– Не за что! – горячо откликнулась она. – Это мы вам благодарны за то, что вы открыли свое сердце и свой дом ребенку. На неделе мы все оформим официально – у вас найдется время заглянуть ко мне в офис?
Мы договорились встретиться завтра же в полдень, Карен продиктовала мне свой адрес, и мы распрощались.
Полная надежд, я отправилась в гостевую спальню, остановилась посреди комнаты, зажмурилась. Если ничего не сорвется, тут будет жить Элли. Сейчас пойду и куплю кровать, одеяло, которое должно понравиться девочке, а еще, пожалуй, сразу же куплю симпатичное электропианино и айпад с программой для записи музыки. Моя жизнь меняется, это случилось сегодня, восемнадцатого сентября – есть в этом некая высокая правда.
– Спасибо, Патрик, – шепнула я, теперь уже явственно ощущая присутствие мужа. Его крепкие объятия, его теплое дыхание на шее, я всем телом прижималась к нему. – Я знаю, это ты все устроил. Спасибо, что послал мне Элли.
Глава 29
Во второй половине дня я бродила по «Мейси» на Джеральд-сквер и никак не могла выбрать: выкатную кровать из тика или полноразмерную из дуба с ящиками для белья. Зазвонил телефон; высветился номер Эндрю.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Сегодня ведь… мм… годовщина и…
Я улыбнулась, радуясь такой заботе.
– По правде говоря, все у меня хорошо.
– Уверена?
– Точно.
– Хорошо. Отлично. – Он откашлялся. – Слушай, извини, что прошу об этом сегодня, неудачно выбрал день, но… но ты не могла бы встретиться со мной сейчас? Мне нужно кое-что с тобой обсудить и лучше бы с глазу на глаз. Если ты точно уверена, что можешь сегодня.
Сердце снова подпрыгнуло. Неужели сегодня в суде матери Элли отказали и Элли нужен дом? Мой дом? Конечно же, Эндрю уже знает, что я прошла аттестацию.
– Конечно, – сказала я, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Выхожу. Через сорок минут буду.
Карен Дэвидсон так меня ободрила, что, вспоминая в метро по пути в Квинс наш с ней разговор, я уже совершенно уверилась, что именно об этом и пойдет речь. Должно быть, Эндрю затем меня и вызвал, чтобы уведомить: нас с Элли официально соединили. Возможно ли, чтобы так стремительно?
Быть может, восемнадцатое сентября впредь не будет для меня годовщиной дня, когда мир рухнул, а станет праздником, когда я обрела Элли. Прекрасное завершение печальной истории. Что-то подсказывало мне: именно этого хотел бы для меня Патрик.
Приехав в Святую Анну, я не застала Эндрю в его кабинете и отправила эсэмэску с сообщением, что я тут. Прошлась по коридору, заглядывая в дверные стекла, нет ли где Эндрю. Добралась до конференц-зала и, приоткрыв дверь, к своему изумлению, увидела там Элли, она стояла спиной ко мне.
Я слегка постучала и отворила дверь. Она обернулась, лицо ее просияло.
– Кейт! Спасибо, спасибо! – Она подбежала и обняла меня. Прижимая девочку к себе, я думала – нет, я была полностью уверена: Эндрю уже предупредил ее. Элли моя. Все сбылось.
– Спасибо? – переспросила я, прикидываясь, будто ничего не знаю, но улыбка сама расползалась у меня на лице. – За что спасибо?
– Спасибо, что посоветовала мне не сдаваться и верить в мою маму, – горячо проговорила она.
У меня неприятно засосало под ложечкой. Я сморгнула, все еще не понимая:
– Что?
– Сегодня суд решил, что она может меня забрать. Кейт, я вернусь домой!
Тут только я увидела в углу зала потрепанные чемоданы, и сложенную подставку для синтезатора, и сам синтезатор, прислоненный к стене. Я переводила взгляд с этой груды вещей на Элли и обратно, на минуту полностью онемев.
– Кейт? – донесся до меня голос Элли. – Что случилось? Ты грустишь о своем муже? Хочешь о нем поговорить?
Я покачала головой, все еще не в силах говорить, и тут в зал вошел Эндрю и встал у меня за спиной.
– Кейт, – глухо произнес он, и по его голосу я поняла: он сразу догадался о том, что только что произошло. – Кейт, можешь зайти ко мне на минуту? – Не дожидаясь ответа, он приобнял меня за талию и вывел из конференц-зала. У меня еще все плыло перед глазами, когда Эндрю, сняв со стула в своем кабинете пачку бумаг, поспешно усадил меня.
– Кейт, – заговорил он, а я без сил откинулась на спинку стула. – Не знаю даже, с чего начать…
– Я думала, ты вызвал меня, чтобы сказать: я могу забрать Элли, – с трудом выговорила я. – Сегодня утром мне позвонила Карен Дэвидсон. Меня включили в список приемных родителей.
Он заморгал: я поняла, что ему сейчас так же худо, как и мне.
– Ох, Кейт, я понятия не имел. Я позвонил тебе, потому что суд восстановил в правах мать Элли, девочка возвращается домой. Мы, конечно, готовились к другому исходу, но я подумал, ты захочешь приехать попрощаться. И я не предупредил тебя по телефону, потому что такие новости лучше говорить вживую. Но я-то думал, перехвачу тебя до того, как ты встретишься с Элли. Боже, мне так жаль!
– И как раз сегодня! – мрачно добавила я.
– Ох, Кейт! – повторил он снова. Присел на корточки рядом со мной, попытался неуклюже обнять. – Зря я тебе позвонил, да?
– Нет, – шепнула я, уткнувшись ему в плечо. Такой теплый, надежный. Вдруг я поняла, как не хочу его отпускать. Бессмыслица. Все, за что я цепляюсь, у меня отнимают. Лучше самой отпустить. Я первой расцепила объятия. – Спасибо, что позвал и я смогла попрощаться. Это правильно.
– Вы же не навсегда расстаетесь. Если ее мама не будет против, почему бы не продолжить занятия – если ты согласишься, конечно.
– Да, хорошо, – равнодушно ответила я. Понятно, он пытается меня подбодрить, но внутри все умерло. – Значит, с метамфетамином Элли ошиблась?
Он кивнул:
– Судья назначила повторную экспертизу, все чисто. Ничего кроме табака.
– Или ее мама сумела обмануть систему. – Я глубоко вздохнула, уговаривая себя: нет, я не права. – Думаешь, на этот раз она станет для Элли хорошей матерью?
Эндрю печально глянул на меня, пожал плечами: – Не знаю. Хотелось бы верить, но столько уже детишек возвращались домой, а потом снова к нам. Никогда не знаешь, как оно сложится. Остается лишь надеяться, что Элли попадет в хорошую статистику.