Какая-то репортерша пронюхала мое имя и то, что я был участником событий, во время которых детектив Макс Руперт застрелил Дэна Локвуда. Она наведалась ко мне в больницу, чтобы задать парочку вопросов. Более того, она обращалась со мной как с героем и старалась всячески умаслить. Хотя я отнюдь не чувствовал себя героем. Ведь Лайлу похитили и едва не лишили жизни, а я не смог ей помочь. Поэтому я сказал репортерше, что не хочу об этом разговаривать и ей не стоит меня больше тревожить.
Преподаватели в универе пообещали мне продлить сроки сдачи экзаменов и письменных работ за семестр. Я воспользовался их предложением, за исключением биографического проекта. Лайла принесла мне в больницу ноутбук, и я, сидя в постели, без устали печатал. Лайла также каждый день привозила ко мне в больницу Джереми, чтобы тот мог со мной повидаться. В ту ночь она провела пару часов в отделении неотложной помощи для всестороннего обследования, после которого ее отпустили, с синяками на лице и груди, а также со ссадинами на запястьях, оставленными врезавшимися веревками. Лайла на время переехала в мою квартиру и ночевала у меня на диване, а Джереми спал в моей спальне.
Доктора продержали меня в больнице четыре дня, выписав за две недели до Рождества, с бутылочкой болеутоляющих таблеток и парой костылей. К тому времени как меня отпустили из больницы, я успел напечатать вдвое больше страниц, чем требовалось для проекта по написанию биографии Карла Айверсона. Итак, я закончил проект, кроме последней главы – официальной реабилитации Карла Айверсона.
В то утро, когда меня наконец выписали, в холле больницы меня ждал профессор Санден. Когда он шел мне навстречу, то выглядел крайне взволнованным и улыбался так широко, словно только что выиграл в лотерею. «Поздравляю с Рождеством», – сказал он. После чего вручил мне документ: постановление суда, скрепленное печатью. У меня участился пульс, когда я начал разбирать официальный язык заголовка: «Штат Миннесота, истец, против Карла Альберта Айверсона, ответчика». Я продолжал читать документ, строчку за строчкой, пока профессор Санден не остановил меня, открыв документ на последней странице и указав мне на нужный параграф:
Настоящим постановляем, что приговор Карлу Айверсону, обвиняемому в убийстве первой степени, вынесенный судебным решением от 15 января 1981 года и вступивший в силу в тот же день, отменяется и все гражданские права упомянутого ответчика полностью восстанавливаются незамедлительно после подписания данного постановления.
Постановление было подписано судьей федерального окружного суда и датировано сегодняшним днем.
– Не могу поверить, – произнес я. – Как вам удалось…
– Остается только удивляться, чего можно добиться при наличии политической воли, – ответил профессор Санден. – Поскольку история со стрельбой прогремела на всю страну, окружной прокурор был более чем счастлив ускорить завершение дела.
– Неужели это значит…
– Карл Айверсон официально полностью оправдан, – лучась от удовольствия, заявил профессор Санден.
Я позвонил Вирджилу Грею сообщить, что сегодня мы собираемся навестить Карла, и пригласил его к нам присоединиться. Джанет и миссис Лорнгрен также пришли в комнату Карла. Я даже подумывал о том, чтобы вставить постановление суда в рамку, но отказался от этой идеи, поскольку Карл явно не был любителем подобных вещей. Поэтому я просто вручил ему документ, объяснив его значение, сказав, что теперь он официально оправдан перед всем миром и больше не считается убийцей Кристал Хаген. Карл потер пальцами печать внизу первого листа, закрыл глаза и улыбнулся меланхоличной улыбкой. Слеза скатилась по его щеке, отчего Джанет и миссис Лорнгрен дружно разрыдались, а мы с Лайлой и Вирджилом не выдержали и тоже прослезились. И только Джереми не проронил ни слезинки, но в этом был весь Джереми.
Карл попытался протянуть мне руку, я сжал его ладонь.
– Спасибо тебе, – прошептал он. – Спасибо вам… всем.
Мы оставались с Карлом до тех пор, пока он не закрыл усталые глаза. Мы пожелали ему счастливого Рождества и обещали завтра вернуться, но этого не случилось. Карл умер в ту ночь. Миссис Лорнгрен сказала, что все выглядело так, будто он просто решил, что пришло его время перестать держаться за жизнь. Его смерть была самой мирной из всех, что миссис Лорнгрен доселе довелось видеть.
Глава 54
Не считая священника, на похоронах Карла Айверсона присутствовало тринадцать скорбящих: Вирджил Грей, Лайла, Джереми, я, профессор Санден, Макс Руперт, Джанет, миссис Лорнгрен, еще двое служащих «Хиллвью» и трое охранников из тюрьмы Стиллуотер, которые хорошо относились к Карлу еще со времен его пребывания в этом пенитенциарном заведении. Карла похоронили на Национальном кладбище форта Снеллинг, рядом с сотнями других ветеранов вьетнамской войны. Священник не стал затягивать прощальную службу у могилы отчасти потому, что не был знаком с Карлом и мог сказать о нем лишь стандартный набор фраз, а отчасти потому, что холодный декабрьский ветер насквозь продувал открытое пространство кладбища.
После поминальной службы Макс Руперт отбыл вместе с Боуди Санденом, правда успев перед этим уговорить нас с Лайлой встретиться с ними позже, чтобы выпить по чашечке кофе в ближайшем ресторане. Они явно хотели о чем-то с нами потолковать, но в более приватной обстановке.
Я подошел попрощаться с Вирджилом, который в течение всей церемонии не расставался с бумажным пакетом, бережно прижимая его к груди. Когда мы остались вдвоем, Вирджил открыл пакет, вытащив оттуда нечто вроде киота – дубовый ящик размером со словарь со стеклянным верхом. Внутри, пристегнутые к красной войлочной подкладке, лежали медали Карла: два «Пурпурных сердца» и Серебряная звезда. Под медалями лежали нашивки, свидетельствующие о том, что перед демобилизацией Карл получил звание капрала.
– Он хотел, чтобы я отдал это тебе, – сказал Вирджил.
Я потерял дар речи. И не меньше минуты мог только молча смотреть на награды, на их отполированные сверкающие края, на серебро и пурпур, сияющие на фоне кроваво-красной подкладки.
– Где вы это нашли? – наконец спросил я.
– После того как Карла арестовали, я пробрался в дом, чтобы забрать его награды. – Вирджил вызывающе пожал плечами, словно решив, что я могу принять его за вора. – У Карла было не так уж много пожитков, и я решил, что в один прекрасный день он захочет получить медали назад. Они были… – Вирджил всхлипнул и плотно сжал губы, чтобы сдержать рыдания, – его единственным достоянием. – Вирджил протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатием. Затем он крепко меня обнял. – Ты сделал доброе дело. Спасибо тебе.
Поблагодарив Вирджила, я направился к машине, где меня ждали Лайла с Джереми. Вирджил остался стоять у могилы. Похоже, он был еще морально не готов расстаться со своим другом.
В ресторане мы с Лайлой грели руки о кружки с кофе, когда появились Макс с Боуди. Джереми пил горячий шоколад, с громким хлюпаньем вытягивая его из-под слоя маршмэллоу. Я представил брату Макса и Боуди. Джереми вежливо поздоровался, как его и учили, после чего снова занялся своим шоколадом. Я вкратце объяснил, почему Джереми теперь живет со мной, само собой опустив ту часть, где я сломал Ларри колено.
– Но теперь тебе будет немного сложнее учиться, – заметил Боуди.
– Я не вернусь в университет на следующий семестр. – Я опустил глаза в стол.
Впервые за все время я произнес это вслух, поскольку даже самому себе не решался сказать, что бросаю университет. И хотя я уже вполне официально отказался от всех занятий на весенний семестр, то, что я это озвучил, сделало сам факт до ужаса реальным. Но когда я поднял глаза, то увидел, что Макс с Боуди переглянулись и, к моему величайшему удивлению, заулыбались.
– Я хочу тебе кое-что показать. – Вытащив из кармана пиджака какую-то сложенную бумагу, Макс протянул ее мне.
Я развернул бумагу. Это оказалось письмо, отправленное Максу по электронной почте шерифом округа Скотт, штат Айова.
Я проверил объявление о награде за раскрытие убийства Мелиссы Бернс. Объявление было напечатано в 1992 году, и оно все еще остается в силе. Теперь уже нет никаких сомнений, что Мелиссу убил Локвуд. Он возглавлял службу охраны торгового центра в Давенпорте и, должно быть, похитил Мелиссу, когда та покидала торговый центр. Мелисса была внучкой крупного местного банкира, который назначил награду в 100 000 долларов. Если вы дадите мне номера банковских счетов мистера Талберта и мисс Нэш, я организую банковский перевод на их имя сразу же после того, как дело будет официально закрыто.
Я остановился. Когда я прочитал о награде, мне показалось, будто еще немножко – и у меня лопнет голова.
– Сто тысяч долларов? – спросил я чуть громче, чем хотелось бы. – Вы что, шутите?
Боуди улыбнулся и сказал:
– Читай дальше.
Насколько мне известно, мистер Локвуд разыскивается по обвинению еще в двух похищениях и убийствах: одно имело место в Коралвилле, Айова, а другое в пригороде Де-Мойна. «Модус операнди» совпадает, поэтому, скорее всего, последние два убийства также дело рук Локвуда. Мне сообщили, что за раскрытие этих преступлений обещана награда в размере 10 000 долларов за каждое. Поэтому прошу сообщить вашим ребятам, что они получат деньги, как только обстоятельства обоих дел прояснятся.
Я протянул имейл Лайле. Она тихо ахнула, прочитав про деньги и увидев в письме свою фамилию. Закончив, она посмотрела на Макса Руперта:
– Неужели это происходит наяву?
– Абсолютно точно, – ответил Макс Руперт. – И деньги причитаются вам обоим.
Я собрался было что-то сказать, но у меня вдруг встал ком в горле. Справившись с волнением, я наконец произнес:
– Но ведь это целая куча денег.
– Да, гораздо больше, чем обычно дают в награду. Уж можешь мне поверить, – кивнул Макс Руперт. – Впрочем, ничего запредельного. Особенно за раскрытие убийства внучки банкира. Если Локвуд замешан во всех трех преступлениях, то вас ждут сто двадцать тысяч долларов.