охотились подолгу, бегали на длинные дистанции и охлаждались быстрее, чем животные, бегающие на четвереньках. Поскольку они были люди умные, творческие и умели сотрудничать, то на охоту они отправлялись группой, что повышало шансы на успех. Homo erectus, подобно своим предкам, тоже изготавливали и применяли каменные орудия, однако, отточив это умение, они со временем смогли усовершенствовать их дизайн. В ходе эволюции Homo erectus начали изготавливать и применять и другие виды орудий – к примеру, деревянные копья, конструкция которых позволяла вонзать и, вероятно, метать их. Кроме того, они колонизировали острова, до которых можно было доплыть на лодке, и строили поселения, где для сна, разделки мяса и работы с растениями отводились особые места. Хотя Homo erectus и не умели говорить, как современные люди, столь сложное поведение, безусловно, требовало определенного уровня сотрудничества, обучения и научения, возможного только при наличии сложного языка. Homo erectus бросили вызов законам эволюции.
700 000 лет назад линии, принадлежащие к роду Homo, распространились с южной оконечности Африки на север и добрались до Европы и Азии. Эти Homo обладали большим мозгом и ловкими руками, прекрасно обращались с орудиями и научились взаимодействовать с окружающим миром. А дальнейший сценарий, судя по ископаемым находкам, был примерно таким (прошу прощения у специалистов-палеоантропологов за то, что вынуждена опустить некоторые подробности): Homo erectus породили Homo heidelbergensis, которые не позднее 400 000 лет назад – вероятно, в Европе и на Ближнем Востоке – породили наших родичей Homo neanderthalensis, они же неандертальцы, а не позднее 300 000 лет назад в Африке – нас, Homo sapiens. Сегодня все упомянутые линии Homo вымерли – все, кроме нас! Датировка самых новых останков многих линий-долгожителей совпадает с появлением в местах их обитания нашей линии. Это жуткое совпадение можно истолковать лишь следующим образом: наши предки, истребив все остальные линии людей в Африке, покинули Африку, двинулись в Европу, истребили там неандертальцев и затем распространились по всей планете, уничтожая по пути все оставшиеся популяции других видов людей – не-сапиенсов. Но к этой части истории мы еще вернемся.
Хотя в моем рассказе недостает множества нюансов, но именно так, в сущности, и выглядела картина недавней эволюции людей к моменту зарождения науки, изучающей древнюю ДНК. Учитывая присущий нашему виду эгоизм, нечего удивляться, что исследователи древней ДНК прежде всего занялись неандертальцами и ранними Homo sapiens – и получили совершенно неожиданные результаты.
Первая последовательность ДНК неандертальца была опубликована в 1997 году. Это исследование, как и большинство работ по генетике неандертальцев, было проведено под руководством Сванте Паабо, который тогда был профессором в Мюнхенском университете, а сейчас возглавляет отделение генетики в Институте эволюционной антропологии Общества Макса Планка в Лейпциге. В 1997 году Паабо с коллегами опубликовал последовательность маленького фрагмента неандертальской митохондриальной ДНК. Митохондриальная ДНК часто становилась предметом изучения первых исследователей древней ДНК по ряду причин. Во-первых, в каждой клетке есть тысячи копий митохондриального генома (митохондрии – это органеллы, которые находятся вне ядра клетки и обладают своими геномами), но только две копии ядерного генома. А значит, митохондриальная ДНК сохраняется в ископаемых останках чаще ядерной ДНК. Во-вторых, митохондрии передаются по материнской линии, что упрощает интерпретацию их эволюционной истории. Митохондриальная ДНК, о которой Паабо рассказал в 1997 году, отличалась от всех митохондрий современных людей, а это, как и археологические данные, указывало, что люди и неандертальцы развивались разными эволюционными путями. К этому эволюционному древу вскоре были присовокуплены фрагменты митохондриальной ДНК, полученные из нескольких других костей неандертальцев. Все эти данные свидетельствовали о том, что люди и неандертальцы были родственными, но разными эволюционными линиями и как минимум несколько сотен тысяч лет эволюционировали независимо.
Почти десять лет считалось, что древняя ДНК ничего больше об отношениях между людьми и неандертальцами поведать не сможет, но затем, в начале двухтысячных, появились новые, более экономичные и практичные, подходы к секвенированию ДНК, позволившие попытаться секвенировать и ядерный геном неандертальца. В 2006 году команда под руководством Эда Грина (в то время – постдока в группе Паабо) опубликовала статью, подтверждающую концепцию, что вскоре станет возможным картировать ядерный геном неандертальца целиком. Хотя база данных была небольшой (последовательности покрывали лишь около 0,04 % ядерного генома неандертальца), она определила подход, которого сегодня придерживаемся все мы, исследователи древней ДНК.
В 2010 году Эд Грин, Сванте Паабо и другие ученые объединились, чтобы составить полную черновую последовательность генома неандертальца, и древняя ДНК переписала эволюционную историю человека в первый, но, безусловно, не в последний раз. Этот черновик генома позволил рабочей группе подтвердить, что популяции неандертальцев и современных людей разделились около 460 000 лет назад, примерно тогда же, когда, по археологическим данным, в Европе появились первые гоминины типично неандертальской морфологии. Однако в этих данных таилось неожиданное открытие: в геномах современных людей присутствовали некие фрагменты, которые теперь можно было отнести к неандертальской ДНК. Этому находилось всего одно объяснение: судя по всему, четко разделенные ветви нашего эволюционного древа на самом деле были разделены не так уж и четко и линии, ведущие к неандертальцам и современным людям, сначала разошлись, а потом снова сошлись воедино.
С 2010 года технология извлечения, секвенирования и составления геномов древней ДНК непрерывно совершенствовалась, и были составлены полные геномы примерно дюжины неандертальцев, живших в Европе и в Сибири в промежутке от 120 000 до 39 000 лет назад. Из этих геномов следует, что неандертальские популяции были малы и обычно жили в географической изоляции друг от друга. Кроме того, данные подтвердили то, что показал первый неандертальский геном: эволюционная история наших линий глубоко переплетена. Данные генома содержат доказательство, что наши линии вступали в контакт чаще, чем можно судить по археологическим находкам; при этом они часто скрещивались и обменивались генами. В результате геномы многих современных людей содержат фрагменты неандертальской ДНК.
То, что сообщила тогда ДНК, поставило под угрозу первенство палеоархеологии как Верховного Хранителя нашей эволюционной истории, а два последующих открытия попросту низвергли ее с пьедестала. Во-первых, геном, секвенированный из кости пальца возрастом около 80 000 лет, найденной в Денисовой пещере в Сибири, оказался не неандертальским и не современным человеческим – он принадлежал особому, прежде не известному виду гоминин. Во-вторых, геном, секвенированный из кости гоминины возрастом 420 000 лет, найденной в пещере в Испании, оказался… как бы это сказать… обескураживающим.
В 2008 году российские археологи во время раскопок в Денисовой пещере в Алтайских горах нашли фрагмент фаланги пальца, который принадлежал жившей десятки тысяч лет назад девочке. Косточка была не крупнее кофейного зерна, но содержала в себе на удивление хорошо сохранившуюся ДНК. При сравнении с ДНК человека и неандертальца оказалось, что эта девочка принадлежала к совершенно новому виду гоминин, который до сих пор ни разу не встречался среди ископаемых останков. Группа Паабо назвала новую человеческую линию «денисовцы» – в честь пещеры, где нашли фрагмент пальца.
Анализы геномных данных девочки показали, что более 390 000 лет назад, вскоре после того, как неандертальская линия отделилась от линии, которая вела к нам, группа неандертальцев покинула Европу и начала распространяться по Азии. Это и были денисовцы. Но тут история, разумеется, не кончается. Древняя ДНК останков, найденных в дальнейшем, показала, что затем, возможно, сотни тысяч лет спустя, неандертальцы снова распространились из Европы в Азию и на некоторое время задержались, в частности, в Денисовой пещере. И тогда они делили с денисовцами не только кров. В 2018 году группа Паабо изучила останки, обнаруженные в Денисовой пещере, и заключила, что они принадлежали женщине, жившей около 90 000 лет назад, чьей матерью была неандерталка, а отцом – денисовец. Кость, на основании которой ученые описали эту женщину, была три сантиметра в длину и один в ширину и не имела ни малейшего диагностического значения, по крайней мере, с точки зрения морфологии.
Вероятно, в позднем плейстоцене денисовцы были широко распространены. Большинство ископаемых свидетельств их существования найдено в Денисовой пещере: четыре зуба и множество обломков костей, которые были приписаны денисовцам на основании исследований ДНК и белков. Однако в 2019 году последовательности белков, выделенные из челюстной кости возрастом 160 000 лет, которая была найдена в пещере на Тибетском плато, дали первые осязаемые свидетельства, что денисовцы жили и за пределами Алтайских гор. Но еще до того, как эти находки описали и классифицировали, геномные данные современных людей показали, что денисовцы (то есть, возможно, не денисовцы как таковые, а гоминины, связанные с денисовцами) были широко распространены. Сегодня примерно в 5 % геномов уроженцев Океании можно распознать примеси гоминин, похожих на денисовцев, и ученые считают, что эти примеси появились, когда современные люди распространились из нынешней Папуа – Новой Гвинеи.
Второй удар по ископаемым находкам был нанесен спустя несколько лет. Рабочая группа под руководством Маттиаса Мейера, тоже из команды Паабо, выделила древнюю ДНК из кости гоминины возрастом 420 000 лет, найденной в системе пещер под названием Сима де лос Уэсос в горах Атапуэрка в Испании. Гоминины из Сима де лос Уэсос оставили нам 28 почти полных скелетов, чья таксономическая принадлежность всегда являлась предметом споров. Хуан-Луис Арсуага, палеоантрополог из Мадридского университета Комплутенсе, десятилетиями искал и изучал эти останки и был убежден, что они принадлежат ранним неандертальцам. Другие же исследователи утверждали, будто скелеты обладают диагностическими чертами